Стивен Хантер - Мастер-снайпер
— Желаете пойти с нами? — весело спросил он.
— Спасибо, нет, — ответил Фольмерхаузен, раздосадованный этой шуткой. — Сегодня чертовски холодно.
Он сглотнул и похлопал себя руками по всему телу, изображая дрожь.
— Холодно? Мы в сороковых широтах. Почти в тропиках. И сейчас весна. Скоро увидимся. Надеюсь, ваше устройство работает.
— Не забывайте, господин оберштурмбанфюрер, у вас всего лишь три минуты…
— … на работу прибора. Я помню. Я использую их по максимуму, — ответил Репп.
Репп вышел из фермерского дома и под тяжестью своего груза неуклюже пошел к группе деревьев, где собирались все остальные. Честно говоря, он чувствовал себя очень забавно в этой странной сбруе: объемистый ящик, закрепленный ремнем на спине, сам автомат, соединенный с ящиком проводами, сверху на автомате прикреплен громоздкий и нелепый прицел, и это вдобавок к увеличенному магазину, измененной рукоятке и двуноге. Но Репп знал, что никто над ним посмеиваться не будет.
Сегодня спектаклем руководить будет капитан Вебер. Это его район, и он знает маршруты американского патруля. Репп идет только для того, чтобы стрелять, как на сафари.
— Хайль Гитлер, — отсалютовал Вебер.
— Хайль, охрана, — ответил Репп, ответив подчеркнуто небрежным жестом.
Молодые пехотинцы из 12-й бронетанковой дивизии «Гитлерюгенд» уважительно столпились вокруг, хотя обстоятельства, казалось, требовали более церемонной вежливости. Это понравилось Реппу. Он никогда не был большим любителем церемоний.
— Привет, Вебер. Здорово, ребята, — кивнул он им. Обычные фразы, прекрасно. Они будут рассказывать об этом после войны.
— Господин оберштурмбанфюрер, — сказал один из его почитателей, — похоже, эта штуковина тяжелая. Вам не нужен человек…
Она была тяжелой. Даже после последнего штриха, внесенного гением Фольмерхаузена, над которым он, как маньяк, работал последние дни, «Вампир» — система в целом, автомат, двунога, прицел, источник света — весил более сорока килограммов. Если быть точным, то 41, 2 килограмма, все еще 1, 2 килограмма сверх нормы, но это было ближе к техническому заданию, чем Репп ожидал.
— Спасибо, не надо. Это входит в условия испытания, понимаете ли, надо проверить, как с ним может управиться один парень, когда у него за спиной такая тяжесть. Даже такой старпер, как я.
Реппу был тридцать один год, но все остальные были моложе, и они рассмеялись.
Репп тоже улыбнулся: ему было приятно, что шутка понравилась. Как только смех утих, он сказал:
— Я за вами, капитан.
Несколько последних секунд были посвящены ритуалу окончательной проверки снаряжения: затворы МР-40 спущены с предохранителей и поставлены в боевое положение, к пулеметам пристегнуты диски, поправлены портупеи, затянуты ремни на касках. Затем они, согнувшись, вышли на поле — Вебер впереди, Репп где-то посередине.
Фольмерхаузен наблюдал, как они уходили, как бесшумная цепь группы засады осторожно погружалась в темноту. Он спросил себя, как долго ему придется ждать, пока Репп не вернется со счастливой новостью, что все замечательно и они могут уезжать. Вероятно, несколько часов. Этот день и так прошел, можно сказать, ужасно: сначала жуткий перелет из пункта № 11 на самолетике «шторк», раскачивание и подпрыгивание над деревьями. Затем долгое время, проведенное среди солдат, беспорядочная стрельба и беспокойство насчет погоды.
Продержится ли солнце до сумерек?
Если этого не произойдет, то они задержатся еще на один день. И еще на один. И еще.
Но солнце продержалось.
— Ну вот видите, Бог ответил на ваши молитвы, господин инженер-доктор, — ворчливо заметил ему Репп.
Фольмерхаузен стеснительно улыбнулся. Да, он молился.
Продемонстрировав проворность, которая могла бы поразить многих его клеветников, Ганс-жид подготовил «Вампир» к полевым испытаниям. Пользуясь специальным ключом и отверткой, он быстро установил прицел и преобразователь энергии с параболической инфракрасной лампой на модифицированную трубку STG. Подключил систему питания и проверил разъемы. Все в порядке. Он открыл кожух и быстро осмотрел содержимое: проверил сложные соединения проводов, контакты разъемов, наличие посторонних предметов.
— Вам лучше поспешить, — заметил Репп, склонившись у него над плечом, внимательно наблюдая и записывая все его действия. — Мы его упустим.
Фольмерхаузен, наверное, уже в тысячный раз объяснил:
— Чем позже мы его зарядим, тем дольше он будет работоспособным.
Наконец он закончил проверку. Солнце еще не село, светило напоследок: не огненное полуденное сверкание топки или битвы, а легкая вечерняя версия — бледное, низкое и слабое, но достаточное.
— Нам нужен не жар, а свет, — указал Фольмерхаузен.
Он откинул металлическую крышку с толстого металлического диска, прочно соединенного точечной сваркой с крышкой катодного отсека, обнажив стеклянную поверхность, плотную и непрозрачную. Ее грани засверкали на солнечном свете.
— Нам надо всего лишь пятнадцать минут, это даст заряд для трехминутной работы, который сохранится в течение восьми часов, — сказал Фольмерхаузен так, словно хотел убедить самого себя.
Он пытался объяснить Реппу, что проблема с инфракрасными лучами заключается в том, что они обладают гораздо меньшей энергией, чем видимый свет, — как же тогда они могут излучать световые волны достаточной мощности, чтобы можно было идентифицировать изображение и, в данном случае, стрелять по нему? Много лет назад в Берлинском университете доктор Куцхер нашел частичный ответ на поставленную задачу: подводя высокое напряжение к катодной трубке, он добился желаемого подъема энергетического уровня до порога видимости. Но перед Фольмерхаузеном, отчаянно импровизирующим в пункте №11, стояла более узкая задача, чем перед доктором Куцхером. Его задача сводилась к военному применению: он был ограничен весом, тем весом, который один человек может нести на плечах по пересеченной местности. Когда было отброшено, облегчено и изменено все, что возможно, он обнаружил, что у него все еще остается десять лишних килограммов; дальнейшего сокращения веса можно было добиться только за счет значительного ограничения функциональных возможностей «Вампира». А недопустимые десять килограммов были скрыты в батарейном отсеке, в батареях и их кожухе — источнике высоковольтного напряжения.
Его внезапное озарение, принявшее форму похожего на пузырь диска, приваренного к прицелу (довольно некрасивое зрелище!), заключалось в солнечной батарее. Не что иное, как само солнце могло бы снабдить «Вампир» энергией, запас которой нельзя было назвать неистощимым, но его вполне должно было хватить на то, чтобы на несколько минут глубокой ночью создать искусственный невидимый солнечный свет. Конечно, Фольмерхаузен не мог полностью отказаться от батарей; одна батарея все еще была нужна для обеспечения питания катодной трубки, но для этого требовался уже гораздо меньший ток, так как фосфор, находившийся в камере, обладал особой способностью поглощать солнечный свет, а затем, под воздействием инфракрасных лучей, освобождать его. Таким образом, вместо 10-килограммовой 30-вольтной батареи у «Вампира» появилась 3-вольтная батарея весом всего лишь в 1, 3 килограмма, за счет чего высвобождался вес в 8, 7 килограмма, при этом сохранялись заданные яркость и контрастность изображения. Но так как фосфор в заряженном состоянии обладает очень короткой жизнью, под воздействием инфракрасных лучей быстро теряя накопленную энергию, то долго работать такой прибор не может. Однако добрых три минуты Репп может вглядываться в прицел, и там перед ним будут мерцать в зеленом свете увеличенные в десять раз специально сделанной для этого оптикой колеблющиеся, видимые, различимые, доступные, находящиеся на расстоянии четырехсот метров цели.
Фольмерхаузен сверился с часами и захлопнул крышку солнечного диска.
— Ну вот, готово. Теперь вам хватит заряда до полуночи.
— Прямо как в сказке, — весело заметил Репп.
— А у вас есть специальное снаряжение?
— Конечно, конечно, — и Репп хлопнул по сумке для магазинов, висящей у него на поясе.
Сейчас, на ферме, Фольмерхаузен вглядывался в кромешную темноту за окном. Где-то там, в своей стихии, был Репп. Ночь принадлежала ему.
«Это я подарил ее ему», — подумал Фольмерхаузен.
Репп занял позицию за автоматом, который стоял на двуноге. Плечи и руки у него болели, ремни больно врезались в ключицы. Чертово устройство было тяжелым, а он прошел всего-то три или четыре километра, а не двадцать пять, которые ему надо будет пройти в день операции «Нибелунги». Он заметил, что дыхание у него стало неровным, прерывистым и захлебывающимся, и постарался обуздать его. Спокойствие — величайший союзник снайпера, надо добиться полной безмятежности, слить воедино душу и стоящую перед тобой задачу. Репп постарался расслабиться.
