Сергей Зверев - Гавань красных фонарей
В самом центре — лютеранский собор Хатльгримскиркья, отовсюду видать. Высотой бетонный исполин чуть больше семидесяти метров, вот его обдувает как надо. Но он тут один такой высоченный, не зря же его сорок один год строили.
Сопротивляясь северной депрессии, здесь раскрашивают дома в яркие цвета, чтобы человек не ощущал себя одинокой песчинкой огромного мира. А потому вокруг красные, зеленые и желтые дома с размалеванными стенами и крышами — весело.
— Улица Лейгавегур, — сообщил таксист и, забрав свои евро, попрощался с русскими туристами.
Татаринов, Голицын и Диденко остановились перед небольшим кафе, фасад которого был отделан черным деревом и художественными панно из местного камня. Поглядев влево — вправо, Татаринов начал играть роль одинокого дядюшки. Голицын и Диденко, отойдя от него метров на тридцать, стали наблюдать, что же теперь предпримет их командир. Они не случайно приехали на самую веселую улицу столицы Исландии для того, что поискать выходы на предлагающих незаконные игры предпринимателей. Где кабаки, там и девки, а где девки, там и педофилы. Такой веселый расклад.
Татаринов, боевой офицер, неоднократно раненный, награжденный, поощренный, уважаемый, заслуженный, стоял посреди центра столицы Исландии и вживался в роль педофила. Ему нужно было определиться, в какую сторону двигаться дальше, чтобы начать поиски приключений… Перед представителями полиции, местными шерлоками холмсами или иными частными детективами у Татаринова было преимущество: он не собирался следовать закону в принципе.
Ему очень много чего хотелось: хотелось найти детей, хотелось отомстить за раненых товарищей и хотелось, если улыбнется удача, выйти на тех людей, которые напали на казарму, в которой они находились. Пусть даже это будут наемники, пусть даже и негры, он не расист, он просто всех убьет к чертовой матери.
Он заранее обдумал свой первый шаг, хорошо, что остров небольшой. Для начала ему нужна была проститутка. Обычная проститутка, которых тут должно было быть ну не меньше пятисот голов, прикинул Татаринов, оценивая масштаб разврата на центральной улице Рейкьявика.
На самом деле никого разврата не наблюдалось, но количество питейных заведений и различных кабачков, кафешек и ресторанчиков было очень многочисленным. Они теснились, напоминая французские улочки в центре Парижа.
Наконец он выбрал цель и зашел в стрип-бар. Внутренняя обстановка так себе…
Самое интересное, что Исландии и народу Исландии было уже более тысячи лет. Сам Рейкьявик был основан в далеком еще девятом веке. Были ли в те времена увеселительные заведения или нет, Татаринов не знал, но подозревал, что все-таки существовали. Поскольку если вы большую часть времени проводите на холоде, то вам надо или в баню, или выпить…
Бар под названием «Бринхилдер» занимал ровно половину ярко-красного двухэтажного дома. На стенах бара, которые были обшиты мореным дубом, висели щиты и доспехи, а также древнее холодное оружие. Там можно было увидеть топоры, булавы, кистени и даже боевые молоты. Выпивохи могли оставаться у стойки на первом этаже или подняться на второй. Все едино. И там и там шло представление. Девочки, танцуя на небольших сценах около столов, купались в лучах света…
Татаринов попросил налить ему пинту темного пива и с этим бокалом отправился на второй этаж, чтобы разведать территорию и, может быть, приткнуться в уголке на некоторое время. Татаринову повезло: несколько столиков были свободными — выбирай на любой вкус. Он сел прямо напротив сцены, чтобы разглядывать танцующих девиц, и решил накачаться за ближайшие три-четыре часа до серьезного состояния, в котором он смог бы уже, как супергерой, преодолев все свои комплексы и страхи, снять на ночь проститутку. Конечно, он мог бы просто пошляться по улицам или зайти в какой-нибудь притон или расспросить подростков, но такой путь привлек бы к нему дополнительное внимание, а он должен был слиться с атмосферой и не вызывать ни у кого подозрения. Пить приходилось по-настоящему.
Примерно к одиннадцати часам вечера Татаринов наконец осознал, что ему уже хватит и что он готов совершать подвиги. Девчонка в бирюзовых трусиках начала отплясывать на сцене, при этом хлопая в ладоши и крича в толпу какие-то заклинания, которые были абсолютно непонятны Татаринову. Исландский язык достаточно своеобразен и отличается от европейских языков. Бесконечный поток букв «а», «о», «х» и «г» вперемешку — вот что такое на слух язык островитян. Упругие груди девчонки подпрыгивали в такт музыке, а Татаринов, собрав волю в кулак, встал из-за столика и прямо через него полез на сцену. Девица не прекращала отбивать ладони и скакать, чтобы толпа не теряла настрой, который могла утратить из-за рвущегося на сцену русского. Выбившись на секунду из ритма, она посмотрела куда-то в сторону и кивнула. Помощь не заставила себя долго ждать.
Откуда-то из тени появилась горилла и, схватив за шкирку восторженно улыбающегося Татаринова, который всеми четырьмя конечностями уже был на сцене, под хохот и улюлюканье толпы выдернула обратно в зал, чтобы девочка могла продолжать свое выступление.
Огромный вышибала, который головой подпирал потолок второго этажа, перетащил Татаринова к стойке бара, где ему тут же налили стакан. Почти бесцветные, наполненные животной силой глаза посмотрели в душу Татаринова и сказали ему, чтобы он больше так не делал. Никаких слов охранник не говорил, да этого и не требовалось. Человек был действительно физически силен, потому что он сдернул Татаринова со сцены, будто котенка.
Девчонка продолжала ритмично танцевать на сцене, продолжала играть музыка, а Татаринов в это время непроизвольно икнул. Посмотрел на бармена, извинился, порылся по карманам брюк и вывалил на стойку несколько смятых бумажек Европейского союза.
— Me need girl [7], — сказал он бармену и снова икнул. Бармен, словно птица, клюющая крошки, собрал все бумажки с полированной поверхности и предложил Татаринову посидеть немного в углу, при этом он сказал, что ждать придется минут пятнадцать.
— Good [8]! — согласился Кэп и поплелся в том направлении, которое указал ему бармен. Действительно, там он нашел стул, на который смог плюхнуться и продолжить, уже издалека, созерцать телодвижения не столько гибкой, сколько смелой танцовщицы. Действительно, через некоторое время северная горилла привела дюймовочку. Девушке было примерно лет двадцать, может быть, двадцать два. Лицо ее было несколько помятым, Татаринову даже показалось несколько туповатым, но при этом симпатичным.
— Сколько я вам должен? — спросил Татаринов.
— Вы уже заплатили, — сообщил охранник, кивнул в сторону бармена и сказал, что она может остаться с ним на ночь.
Тут кавторанга стал вспоминать, сколько же реально он высыпал денег на барную стойку, но вспомнить этого не мог.
«Веселись, морячок!» — подбодрил он сам себя, схватил маленькую блондинку за крепкую, узкую талию и поволок ее со второго этажа вниз.
Девчонка хихикала ему в ухо и не сопротивлялась, а когда они дошли до лестницы, уже не он волок ее, а она его, поскольку ноги у капитана второго ранга почему-то перестали слушаться…
Бар — это то самое место, где на людей, которые ползают, а не ходят, никто внимания не обращает. Девчонка снова подняла его на ноги, подхватила, как будто он ничего и не весил, и потащила на улицу.
У выхода сидели Диденко и Голицын. Увидев командира, Голицын было рванулся вперед, но старый воин остановил его.
— Куда, дурья башка? — прошипел он.
Голицын молча сел на место.
— Всю жизнь бы так работал, — проводил взглядом исчезающего из вида Татаринова старший лейтенант и поспешил расплатиться за угощение.
Где-то в полдень следующего дня Татаринов проснулся от запаха кофе, стоящего на небольшом подносе. Повернувшись на кровати, он увидел простую исландскую девочку, которая показалась ему даже симпатичнее, чем вчера вечером. И такое бывает.
— Бай! — сказала она, помахала маленькой ручкой и исчезла за дверью гостиничного номера…
— Бай! — хрипло ответил ныряльщик, осматриваясь.
Нельзя сказать, что он находился в каком-то безумно дорогом номере. Наоборот, это была третьесортная гостиница, что в принципе его устраивало, поскольку лимит на расходы существует. И не нужно испытывать терпение начальства.
Сделав пару глотков кофе, Татаринов начал вспоминать, что же было после того, как они пришли в гостиницу. И вспомнить он ничего не мог, он даже не мог вспомнить, в какой гостинице он находится, как выглядит ее фасад.
— Вошел в роль! — похвалил сам себя капитан второго ранга и сделал еще один глоток кофе, после чего захотелось закурить…
Увидев на потолке датчики задымления, решил не рисковать и протопал к окну, по ходу дела натягивая на себя трусы, которые остались в джинсах, валяющихся в кресле.
