Ник Пиццолато - Остров пропавших душ
Рокки поигрывала сигаретой, прикусив ноготь.
– Но эти кролики Гэри… Понимаешь, когда мы вернулись, мы увидели, что задний двор полон птиц. Там было много птиц во главе с парочкой стервятников, от одного вида которых я расплакалась. Гэри заорал на них и прогнал, а я увидела, как у взлетающего стервятника в клюве висит кусок мяса. Кролики валялись по всему заднему двору. Они просто лежали, вытянувшись на земле, – их было больше десятка. И они все были разодраны птичьими клювами и когтями. Потом мы поняли, что они перегрелись на солнце, и у них не было воды, и они как бы задохнулись. Помню, как мать колотила его своей сумочкой. Она плакала и была вне себя от ярости. Я тоже рыдала с того самого момента, как мы подъехали и увидели этих птиц, а потом я, кажется, начала визжать. Мы обе рыдали и орали на него, а он стоял такой толстый, похмельный и печальный. Картина получилась очень патетическая. Но именно таким он и был. Думаю, что это был последний раз, когда он попытался заработать какие-то деньги. Кроме, конечно, продажи этой дерьмовой травы, которую он выращивает за домом.
Рокки убрала пряди волос со лба и подняла глаза. Рисунок ее губ был грубым, а тяжелые веки, прикрывающие ее глаза, говорили о совершенно определенных вещах. Я встал и направился к двери. Часть меня хотела ее, и трудно объяснить, что меня остановило в тот момент. Я не хотел об этом думать.
– Тебе надо поспать, – сказал я.
Вернувшись в свою комнату, я вдруг понял, что если ее мать сбежала четыре года назад, то это произошло еще до того момента, когда родилась Тиффани. Но об этом я тоже не хотел задумываться.
Я вскочил в постели, и дыхание мое перехватило. За занавесками полыхали полицейские огни, красные и голубые; они заполняли всю мою комнату. Сирен не было слышно, но пульс, стучавший у меня в голове, полностью оглушил меня. Я скатился с постели, вытащил коробку и схватил свой девятимиллиметровый, загнав патрон в ствол.
Держа пистолет двумя руками, я сосредоточился на том, чтобы успокоить дыхание и начать дышать глубоко и ритмично. Мушку с прицелом вы соединяете, проведя мысленно прямую линию между ними двумя. А потом выдыхаете и медленно спускаете курок, как будто сжимаете руку в кулак.
И ни в коем случае не дергаете.
Я ждал стука в дверь. Издали, с улицы, доносились голоса, говорившие официальным тоном. Я подполз к занавесям и выглянул в щель. Перед № 2 стояли две полицейские машины. Еще одна стояла на улице, блокируя проезд. Их мерцающие огни делали всю сцену похожей на карнавал.
Там же стояла машина «Скорой помощи».
Рядом виднелась Нэнси в длинном ночном халате со сложенными на груди руками. Лэнс обнимал ее за плечо, и они наблюдали за происходящим из пурпурной тени его комнаты.
Дверь в № 2 была открыта. Именно там был центр всего происходившего. Через какое-то время два офицера вывели на улицу отца. Его глаза ввалились, он был без рубашки, а его руки были скованы наручниками. Большой живот висел над джинсами. Он выглядел потерянным, удрученным и испуганным.
Сразу же вслед за ним двое парамедиков выкатили тележку, тело на которой было прикрыто простыней. Одна рука свисала из-под простыни, и ее кисть выглядела как крохотный крюк на конце массивного багра. В свете мигалок кожа постоянно меняла цвет с красного на голубой и обратно.
Я заметил детей, которые наблюдали за происходящим с заднего сиденья полицейской машины – сетка, отделявшая переднее сиденье от заднего, бросала тень на их лица. Я плотнее задернул шторы и отошел от окна.
Заснуть я не мог и почти целый час переключал телевизионные каналы, но ни на чем не мог сосредоточиться. Машины уехали, и я вышел, чтобы взглянуть, нет ли поблизости Нэнси или Лэнса – мне хотелось узнать, что же произошло в № 2. Единственной живой душой на улице был «убийца» Трэй, который стоял у двери своей комнаты с сигаретой во рту и потягивал пиво из бутылки. Он поднял бутылку и, покачав ей в воздухе, сделал мне приглашающий жест.
Я понимал, что не усну, а надежда на холодное пиво заставила меня перейти через стоянку.
– Она была в таком состоянии уже некоторое время, – произнес Трэй, кивнув на дверь № 2, которая была перекрещена желтой полицейской лентой. Зайдя на секунду в комнату, он появился с новой бутылкой пива и протянул ее мне.
– А что он сделал? – поинтересовался я. Пиво было не слишком холодным, но все равно действовало на меня успокаивающе.
– Это продолжалось какое-то время, – пожал Трэй плечами, – а потом кто-то из детей, наконец, что-то сказал Нэнси. – Он равнодушным щелчком отбросил сигарету – лаконичный жест, который он явно давно тренировал, но еще не довел до совершенства. – Копы забрали детей. И его тоже. Они сказали Нэнси, что на талии женщины были кровоподтеки.
Об этом ублюдке из № 2 я помнил только, что выглядел он совершенно беспомощным. Из-за этой беспомощности он, наверное, и становился беспощадным.
– Эти девочки – твои племянницы? – Голос сосунка был высоким, и в нем слышалась искусственная манера растягивать слова; видно, ему очень хотелось звучать, как настоящий техасец.
– Вроде того.
– И вы здесь отдыхаете? Я говорил со старшей. Она сказала, что ты привез их погреться на солнышке. Рассказала, что ее папаша умер.
Я кивнул в знак согласия. Легкий бриз шевелил ленту на двери, и было слышно, как шуршат листья на пальмах.
– Жаль. – Еще один окурок полетел на парковку, а Трэй провел рукой по волосам. – Я тоже здесь отдыхаю. Затаился.
Я сделал глоток и промолчал.
– А за что тебя закатали, если не секрет?
В ответ на этот вопрос я пристально посмотрел на него и закатил глаза.
– Понятно. Ну, тогда прости, приятель. – Он почесал шею, на которой виднелись следы расчесов. Его кожа была сероватого цвета, и в неверном свете фонарей казалось, что она вся покрыта пупырышками.
Было видно, что на пляж он ходит нечасто. Длинные рыжие волосы в сочетании с тонкой фигурой делали его похожим на девушку; лицо говорило о пережитых страданиях и тайных, подавляемых желаниях. Может быть, именно это выражение вызвало у меня какую-то симпатию, потому что я вспомнил, как тяжело мне самому давался уверенный вид в его возрасте.
– Я почему спрашиваю? – продолжил он. – Мне интересно, не хочешь ли ты немножко поработать? Пока ты на этих самых, на каникулах.
Краем глаза я взглянул на него – он был весь какой-то мутный.
Трэй приподнял бровь с некоторой бравадой, которая о многом мне рассказала. Мне хотелось еще пива.
– А что ты можешь предложить, Убийца?
В его «защищенной алюминием» комнате одежда валялась в корзине для мусора, а мешок для прачечной был заполнен какими-то тяжелыми предметами с острыми краями. Кусок резинового жгута предназначался для того, чтобы крепить вещи на мотоцикле. Больше в комнате почти ничего не было, за исключением двух книг и каких-то рисунков на столе. На обложке одной из книг было написано «Современные электронные охранные системы». Другая была белой и называлась «777 и другие труды по Каббале». На желтых листах из блокнота было что-то написано – какие-то диаграммы, заметки и странные каракули.
– Я знал, что ты на мели, парень. Сразу понял. У меня просто нюх на это.
Взяв еще одно пиво и закурив сигарету, я наблюдал, как Трэй складывает свои листы и кладет их на книги. У него были какие-то странные, неугомонные пальцы, которые постоянно перебирали и выравнивали бумаги, лежавшие перед ним, и прижимали края книг к поверхности стола. Казалось, что он стыдится этого, но ничего не может с этим поделать. Его очки в круглой оправе усиливали его сходство со школьником, сидящим на игле.
– Ну, хорошо. Вот о чем я хочу сказать, мистер Робишо. О самом главном. Как вы думаете, что я делаю? То есть чем я зарабатываю на жизнь?
Я только что прикурил, поэтому позволил дыму окутать мое лицо, пока я изучал физиономию мальчишки.
– Не представляю.
– Хорошо. Тогда все карты на стол, приятель. Вот чем я занимаюсь – я вор, и чертовски, чертовски хороший вор.
Я ничего не ответил, а просто прищурился на него сквозь дым, который плыл между нами.
– Хорошо, хорошо. Вы хотите сказать: «Ну и что?» Я знаю. Вы хотите сказать: «Ну и бог с тобой». Все дело в том, что я поклялся себе, что больше ни дня не проведу в тюряге. И я поклялся себе, что никогда не пойду на дело, если на двести процентов не уверен в его надежности; пока не буду убежден, что риск минимален, а выигрыш значителен.
Он достал желтые листки, на которых были изображены планы каких-то помещений и грубые карты местности. Среди хороших воров очень много наркоманов. Когда они еще контролируют свою зависимость, то могут быть очень эффективными профессионалами. Но долго это не продолжается. Обычно они успешно работают, и даже проворачивают серьезные дела, но в один прекрасный момент наркотики берут верх, и они попадают в порочный замкнутый круг. Я заметил, что между пальцами Трэя виднелись крохотные пятнышки, похожие на комариные укусы.
