Шах и мат - Олежанский Георгий
Он отодвинул чуть в сторону характеристику, достал из папки, полученной у адъютанта генерала Кривошеева, медицинское заключение, сведения о прививках, результаты оперативно-боевой подготовки с поквартальной динамикой. Эти сведения его не заинтересовали, и Игорь отложил их на потом.
— Заключение психолога, — зачитал название очередного документа Игорь, — это может быть интересным.
Некий психолог высшей категории Иванова М. И. констатировала, что Разумовский Сергей, то ли для конспирации, то ли для краткости отмеченный как обследуемый «Р.» проявил «во время тестов незаурядные аналитические способности и умение концентрировать внимание».
Игорь пропустил дальнейшие выводы психолога об интеллектуальных показателях, вспоминая, что Разумовский за время учебы в Академии сдал всего-навсего парочку экзаменов, и то имевших статус государственных, а остальные получал автоматом.
«Склонен к сексуальной агрессии, но проявляемой в легкой форме, — говорилось далее в заключении, — вербально выражает пренебрежение в отношении к противоположному полу».
Игорь ухмыльнулся.
«Нисколько не изменился, правду-матку с ходу: хочу — и баста! Видимо, эта Иванова, — он дошел до последнего листа, — оказалась интересной женщиной».
Читать остальное Игорь не стал: если Разумовский действительно подкатывал к врачу, то последующая оценка его личности была очень субъективна, ведь все это излагалсь на бумаге оскорбленной женщиной, а не специалистом. Он прочитал лишь заключение доктора:
«При определенном неявно выраженном, но тем не менее агрессивном характере, грубом поведении, прямолинейности в отношении лиц, эмоционально подверженных влиянию и давлению, „Р.“ проявляет психологическую зрелость, не имеющую отклонений от общепринятых норм, и адекватно осознает действительность. Здоров, без патологий и видимых проявлений психических заболеваний».
— Все-таки ты сделал уважаемого доктора Иванову М. И., — улыбнулся Игорь.
Сложив документы обратно в папку и открыв в рабочем ноутбуке программу «Word», Кириллов Игорь принялся обдумывать заключение в отношении Разумовского. Однако судьба, которая в последнее время активно вмешивалась в его жизнь, очевидно имея определенную цель — «показать, кто есть главный», — снова внесла коррективы.
Раздался звонок мобильного телефона.
— Черт! — выругался Игорь, посмотрев на экран телефона. — Леночка, какая прелесть! — ласково, но все же немного устало ответил он.
Однако Лена сейчас, кажется, «прелестью» вовсе не была.
— Какого черта, Игорь! — выпалила она.
«Пятница!» — ошеломленно вспомнил Игоря.
— Я занят по работе, — ответил он, — я отправил тебе эсэмэску, что не смогу быть.
Естественно, что никакого сообщения он и не думал отправлять, просто вариант со сбоем связи всегда прокатывал.
— Я ничего не получила, — ответила Лена.
— Ну, я не знаю, — изобразил удивление Игорь, — я точно ее отправлял.
— Ну, а позвонить ты разве не мог?
— Если бы мог, то, конечно, позвонил бы. Сообщение набирал из-под стола, палево! Ой, — Игорь решил воспользоваться еще одним безотказным способом, чтобы избавиться от нее, — начальник! Мне пора, перезвоню.
И прервал связь.
Как и следовало ожидать, из-за монитора соседского компьютера появилась нахально улыбающаяся физиономия Кузи.
— Снова Леночка? — спросил он, когда Игорь отложил телефон.
— Тебе что, заняться нечем?
— Я бросаю все дела, когда речь заходит о Леночке. Давай выкладывай, что там?
Игорь вздохнул:
— Знаешь, если в самом начале это и казалось прикольным, то сейчас это начинает откровенно напрягать. В последнее время звонки участились, особенно среди ночи. Она не то чтобы просит, а фактически требует приехать туда, куда скажет.
Кузин цокот сбил его с мысли.
— Что?
— Игорек, ты неправильно рассуждаешь. В таких случаях оперируют не категориями «нравится — не нравится». Это как будто тебе досталась платиновая клубная карта ОЧЕНЬ, — Кузя выделил последнее слово, — ОЧЕНЬ важного гостя, ну и пользуешься, пока не сменится владелец клуба.
Игорь хмыкнул.
В последнее время их с Леной отношения, начинавшиеся как свободные и ни к чему серьезному не обязывающие, стали напряженными. К Игорю появилось множество претензий, и Лена, словно пробудившись, стала обижаться по любым пустякам.
«Вот почему проблема не может прийти одна?» — размышлял уже про себя Кириллов.
Будто прочтя его мысли, Кузя вставил:
— Мне бы твои трудности, Игореша.
И его лицо исчезло за монитором.
«Ладно, — подумал Игорь, — это все потом, а сейчас — Разумовский».
И он принялся за составление аналитической записки. Но в мозгу всплывали лишь одни шаблонные фразы, из которых состоит большинство характеристик. И дальше слов «Проведенный анализ имеющихся материалов в отношении объекта “Р.” показал…» у Игоря дело не пошло. После разговора с Леной он постоянно мысленно возвращался в прошлое, вновь всколыхнулись горько-сладкие воспоминания, давно спрятанные в глубине души…
…Помню, в тот вечер холодный и принизывающий до костей ветер бил неприятными жесткими снежинками в лицо. А я стоял и даже не мог ее обнять. Мне очень хотелось прижать ее к себе крепко-крепко и не отпускать, но, как и всегда, я не поддался чувствам. В этом была моя ошибка как мужчины — считать, что эмоции — удел слабых и робких. А ведь поддайся я порыву, и не была бы моя жизнь пустой…
…мысли по одному им ведомому сценарию перескакивали с одного мгновения на другое, словно не связанные сцены в дешевом кино…
…Помню, ее тело, изможденное любовью, было совершенным, идеальным. Плавные линии и изгибы, мерно вздымающаяся небольшая, но чувствительная даже к легким ласкам, упругая грудь.
Едва касаясь ее кожи, я провел ладонью от плеча вдоль спины до округлых бедер, и тело отозвалось мелкой дрожью. Ее дыхание сбилось, а глаза чуть приоткрылись.
— Что? — улыбнувшись, спросила она, поворачиваясь ко мне.
Я улыбнулся в ответ. В тот момент казалось, что во всем мире не было никого счастливее ее. Она словно светилась изнутри добротой и блаженством.
— Ничего, — только и ответил я.
Она взяла меня за руку и притянула к себе. Я устроился рядом, уткнувшись в ложбинку между грудями, и поцеловал их.
— Ты уедешь? — неожиданно спросила она.
Я промолчал, зная, что уеду. Ничего не хотелось говорить, не хотелось даже думать об этом, и я промолчал.
— Уедешь… — Ее руки гладили мои волосы. — Когда это случится, я хочу, чтобы ты сказал мне. Не бросай меня как какую-нибудь игрушку…
Часть III: 2008–2009
Глава: ход Питерса (часть II)
Лэнгли, штаб-квартира ЦРУ, июль 2008 года
— Послушайте меня, — Джонатан Питерс говорил с человеком на другом конце провода вежливо, но предельно жестко, на что давало право его положение директора ЦРУ США, — меня мало интересуют те трудности, с которыми вы сталкиваетесь. Мне было…
Собеседник прервал его, и, пока он что-то говорил, Питерс держал трубку подальше от уха.
— Вы не ослышались, — после непродолжительной паузы произнес Питерс, — еще раз повторяю, вы не ослышались, именно мало.
— Но все же интересует, — заметил собеседник.
— Я, как директор, — недовольно ответил Питерс, — не могу полностью игнорировать обстоятельства, поскольку ЦРУ задействовало серьезные ресурсы, которые, по моему мнению, мы можем потерять из-за откровенной политической незрелости, некомпетентности и недальновидности вашего ведомства.
Из трубки зазвучала возмущенная тирада, смысл которой сводился к тому, что Джонатан Питерс берет на себя слишком много, допуская столь высокомерные высказывания в адрес лиц, от которых зависит будущее его ведомства, и не считается с последствиями. Питерс отключил звук в телефоне.
