Бессмертный эшелон - Сергей Иванович Зверев
Колонну из танков лично встретил комбат Еременко. Нахмуренный, не спавший всю ночь из-за пропавшей роты танков, он лично обошел все машины, осматривая их состояние. С резкими чертами лица, невысокий, плотный, Гордей Еременко на посту командира танкового батальона был не первый год, поэтому, когда рота танков не явилась с перегона в назначенный срок, он дал себе время до утра перед тем, как доложить начальству о пропаже десятка Т-34 вместе с экипажами. Но пропавшие танки объявились утром на дороге, о чем майору сразу и доложил по связи вахтенный. Теперь он нетерпеливо прохаживался вдоль строя бронированных машин, высматривая по петлицам командира роты. Вчера политрук лично принес ему дело Соколова и с воодушевлением рассказал о том, какого отличного командира отдают в батальон Еременко.
– Герой, Гордей Иванович, такие выкрутасы творит на своем танке и экипаж подобрал под себя. Башнером и заряжающим у него два богатыря из Сибири, водитель-ас прямиком с танкостроительного завода, а на пулемете сидит глазастый чеченец, выстрелом самолет сбил.
– Ну-ну, посмотрим, что там за герой, – Гордей всегда отличался разборчивостью, никогда не судил о людях по сторонним рассказам.
Должность командира танкового батальона мотострелкового полка, у которого в подчинении больше тридцати машин и почти двести человек личного состава, научила его двойной осторожности. Ведь на фронте комбат за все в ответе – захлебнется ли атака, уйдут ли с поля танки, ляжет ли в бою целиком весь батальон под огненным шквалом противника. Начальство, что выстраивает в штабе на карте линии наступления, спрашивает с полевого командира за каждый невыполненный приказ. И бойцов надо в строгости держать, командиров отделений выучить армейской науке и офицерам штаба объяснить все тонкости боя на Т-34. Кроме людей, и техника под ответственностью батальонного командира – бригада ремонтников со своим хозяйством. Многого навидался на передовой Гордей и людям доверял только после проверки боем.
И будто в воду глядел! Сразу после того, как эшелон с техникой попал под обстрел, рота вышла на марш и снова пропала. На связь не выходила, сообщения в эфир не принимала и не отправляла. Растворилась в ночи без следа, и это при активных ночных атаках немцев! Еще и под командованием лейтенанта, которого политрук нахваливал за дисциплину и победы в сражениях. И каков оказался герой, явился будто из пионерского похода, как ни в чем не бывало.
Еременко всматривался в усталые лица с красными глазами, под черными комбинезонами и ватными куртками танкистов не было видно знаков различия, поэтому он с интересом разглядывал пополняющийся строй военных – кто же из них тот самый Алексей Соколов. Может быть, вот этот здоровяк с солидными усами и уверенным взглядом? Сразу видно, что есть военная выправка и боевой опыт. Или вот этот старшина с задорным взглядом и порывистыми движениями?
Но из головного танка показалась сначала тощая и высокая фигура в длиннополой немецкой шинели, за ним блеснул очками пожилой мужчина с совсем не военной выправкой и смущенной под цепким взглядом комбата улыбкой. Последним из люка высунулся растрепанный светловолосый парень, совсем молодой, но с серьезным взглядом и глубокой складкой между бровей. Он сноровисто соскочил на землю и отрапортовал:
– Товарищ майор, танковая рота под командованием лейтенанта Соколова прибыла в пункт назначения.
– Вольно! – сказал Гордей и кивнул на германского офицера. – Пленный?
– Так точно, товарищ майор! – Вытянувшись в струнку, Соколов отвечал на короткие вопросы, понимая, почему так напряжен командир. Он откашлялся в смущении, чтобы голос не подвел, и доложил: – Во время марша были атакованы мобильной немецкой группой, погиб один экипаж вместе с техникой, отделение 042 под командованием ефрейтора Хасанова. Подбитый танк Т-34 находится на отметке 14.2.
Он замялся на секунду, ожидая реакции комбата. Но Гордей молчал, не выдавая свои мысли, лишь кивнул лейтенанту – продолжай.
– Мною было принято решение осуществить контратаку. В результате операции была ликвидирована мобильная группа войск СС. Зенитная установка с расчетом, два легких танка «панцерваген четыре», БТР «Ханомаг» со взводом автоматчиков.
– Раненые, потери техники есть?
– С нашими Т-34 все в порядке. Один рядовой ранен, гусеницей немецкой «четверки» руку раздавило. Разрешите доставить раненого в госпиталь, товарищ командир?
– Разрешаю, – снова короткий ответ и цепкий взгляд из-под густых бровей.
Алексей шагнул к своим танкистам, что вытаскивали на брезенте стонущего Конева. Тот уже метался в бреду из-за начинающегося воспаления в разбитых гусеницами германского танка пальцах.
Майор подождал, пока уляжется суматоха, танки найдут себе укромное местечко для стоянки, а экипажи укроют их кусками брезента, и наконец начал тяжелый разговор.
– Товарищ лейтенант, почему решение о контратаке было принято единолично, без согласования со мной? Вы боевой устав знаете?
– Да, товарищ майор, решение о начале атаки должно быть согласовано с вышестоящим командованием. Но у нас не было возможности выйти на связь, немцы напали внезапно, пришлось атаковать в ответ, чтобы освободить дорогу.
– Но вы могли отступить, доложить о нападении и ждать подкрепления, которое прибыло бы по моему приказу! – Комбату все еще казалось решение ротного командира какой-то мальчишеской выходкой.
Соколов нахмурился так, что глубокая складка прорезала высокий лоб посередине:
– Пленный офицер танковой немецкой роты, – Соколов кивнул на Дорвельца, который вместе со всеми крутился возле танков, – сообщил важные сведения. Есть мобильное отделение СС, которое организует точечные нападения на силы КРКА, что двигаются на север для укрепления наших позиций. Атаки маломощные, с применением малого количества бронетехники и штата, но главная хитрость в том, что позиции постоянно меняются. Откуда ударят и куда, никто не знает, они переходят линию фронта в ночь, неожиданно атакуют движущиеся войска и возвращаются обратно в гарнизон. Им поставлена задача замедлить передислокацию воинских соединений Красной армии, замедлить укрепление линии Ленинградского фронта.
– Хм… – Гордей Иванович с недоумением смотрел на пленного офицера, который и на пленного-то не был похож. Махал воодушевленно руками, что-то пытался говорить на немецком и расплывался в улыбке от дружного хохота танкистов при попытке выстроить разговор.
– Я – Василий, Ва-си-лий, – тыкал себя пальцами в грудь Логунов и пытливо смотрел на немца. – А ты кто? Как тебя зовут?
– Васылы, – тянул Дорвельц. И рядовые вокруг хохотали, до того забавно коверкал пленный русское имя.
– Нет, это я Василий, Логунов Василий Иванович, старшина, командир танкового отделения номер ноль ноль семь. А ты кто, как тебя зовут?
Гауптман Дорвельц затряс головой, поняв вопрос, ткнул себя рукою в грудь:
– Гауптман Дорвельц, Карл Густав Дорвельц.
– Карл – это как по-нашему, ребяты? – Логунов почесал в затылке.
