Моя Оборона! Лихие 90-е - Артём Март
— Тогда деда ответил, — продолжала Марина, — чтобы я немедленно ехала домой. Прям тут же.
— Хорошо. Прям тут же и поедем.
Я посмотрел на то, как Женя завел бэху. Черная в налете грязи машина протронулась вперед, потом вправо. Медленно прокатилась назад, к нашему промежутку между зданиями. Женя открыл багажник и выбрался из-за руля.
— М-м-м-м… — Внезапно замычал здоровяк Леня.
Я хмыкнул и опустился рядом с ним на корты.
— Что? Что за херня? — Прохрипел он поврежденным Женей горлом. Стал кашлять.
— С добрым утром, Леня, — улыбнулся я ему.
— Ч-чего?
На это я ответил бандиту еще одним ударом гранатой. Мужик тут же снова отключился. Смешно откинулся на стенку, возле которой его усадил Женя.
— Ну-ну, потише ты, — переступая через Серегу, сказал Женя. — Ты мне гранату поцарапаешь.
Бандитов вязали их же одеждой. Сняли куртки ремни и рубашки, завязали этими вещами конечности. Порвав Ленину майку, потому как была она побольше, напихали им тряпок в рты.
Во время всего этого дела они пытались еще пару раз очнутся, но мы с Женей тут же утихомиривали их увесистой гранатой.
Обоих загрузили в бэху. Серому не повезло. Был он поменьше и отправился в багажник. Крупнотелого Леньку мы с Женей засунули на заднее сидение БМВ. Потом поехали картежом: я с Мариной первым, а Жека с нашими трофеями за мной.
— Ну давай, — сказал я, — говори, куда ехать. Где твой дед живет?
— На другом конце города, — сказала Марина, — на Черемушках.
Черемушки были районом Армавира, разросшимся от второго Сочинского вокзала. Поезда с этого вокзала ходили по южным направлениям. Помнил я, как еще пацаном, будучи в пионерах, ездили мы этим путем в Туапсе, в Анапу на отдых, что предоставляла нам спортивная школа.
Хоть Черемушки и протянулись довольно далеко от центра города, даже в девяностые они считались довольно богатым районом.
Советские люди, которые еще недавно и слыхом не слыхивали о том, что же такое частный бизнес, сегодня наперегонки открывали свои частные лавочки. Ну а что поделать? Нужно же как-то выживать.
Такими частными лавочками, а также кафе, ресторанами, и даже несколькими клубами пополнились Черемушки. Был тут и свой рынок.
Среди всего этого торжества новых для нашего общества рыночных отношений, немым печальным напоминанием о лучшем прошлом, стоял обшарпанный и старый советский кинотеатр Родина. На площади рядом с кинотеатром кто-то притащил и открыл вагончик с куревом, чупа-чупсами и водкой.
Естественно, все это добро, выросшее на Черемушках, крышевала братва — пацаны с Черемушек. Именно те пацаны, что и отобрали у нас Оборону через Шелестова. Был ли среди них Кулым? Я не знаю. Знаю, что главными в группировке было несколько авторитетов, но, когда они подмяли под себя мой бизнес, Кулыма среди них точно не было.
Однако, как сказала Марина, ему уже за семьдесят. Потому через два года, когда Оборона начнет набирать обороты, Кулыма среди Черемушек могло не быть по вполне естественным причинам.
Пока мы ехали по Ефремова и дальше, через Сенной мост по Советской Армии к месту назначения, я думал о том, что Кулым, скорее всего связан с Черемушками. Авторитета, который бы не был с ними в одной упряжке, они не пустили бы на свою территорию, не дали бы иметь там бизнес и дела. Так что это вопрос почти что решенный. Но оставался еще один.
Знал я, что-то обстоятельство, что мы сорвались с крючка Шелестова очень обидело ребяток из Черемушек, и так или иначе, они припомнят мне такое своеволие. Одно дело, что теперь я буду готов к их ответу, другое — а не воспользуются ли они теперь Кулымом, чтобы дать ответ гораздо скорее, чем я думаю? Веяло все это дело, в которое я ввязался опасностью. Да только жалеть об этом смысла не было. Тогда я решил, что буду избавляться от проблем по мере их возникновения.
Из динамиков моей пятерки рвалась песня Летова под названием Человек Человеку волк:
Озверение сынов Отчизны
Бьётся с озверением всех иных прочих
Но единое желание у всех, у них
Убивать,убивать всех иных прочих
Здесь стыдно быть хорошим
Стыдно быть хорошим
Человек человеку — волк
— Ты такое слушаешь? — Спросила Марина, скривив носик.
— Слушаю.
— Звучит мерзковато на мой вкус.
— Может быть, — я пожал плечами.
— Тогда зачем ты слушаешь? Ой, здесь направо. Потом прямо и слева будет ресторан Грааль.
— Деда попросил подъехать туда? — Глянул я на Марину, слегла отвлекаясь от дороги.
— Да. Он там часто бывает. Особенно днем. Так… — она как-то нерешительно помялась. — Может переключить песню? Поставь что-нибудь подружелюбнее, а? Повеселее.
— Не хочу, — улыбнулся я.
— Почему?
— Ну в ней же, в сущности, поют о том, что происходит сейчас в стране, разве нет? — Сказал я,глянув обратно на дорогу, которая бежала под днище машины.
Мы проехали один из светофоров, горящих зеленым, и я глянул в зеркало заднего вида. Там плелся за пятеркой Женя на бэхе. Светофора миновать он не успел и ненадолго застрял. Моргнул фарами, чтобы мы не торопились.
— И для тебя это повод ее слушать? — Удивилась Марина.
— Нет, не повод.
— А что тогда?
— Мне она просто нравится, — я вздохнул, — Да и еще, потому что каждый раз, когда я слушаю ее, убеждаюсь, что кое в чем Летов был тут не прав. И это меня радует.
— В чем же он не прав, по-твоему? — Марина посмотрела на меня очень заинтересованно.
«Стыдно быть хорошим, — конвульсивно пропевал Летов в этот момент, — стыдно быть хорошим».
— А мне не стыдно. И многим моим знакомым тоже, так что когда-нибудь все еще будет хорошо.
Ресторан Грааль располагался в широком, но приземистом одноэтажном здании. Фасад ресторана, богато отделанный и новый, сильно выделялся на фоне соседних обшарпанных зданий.
На стоянке нас уже ждали пятеро крепких ребят в деловых костюмах. Как только я остановил машину, один из них тут же подбежал и дернул мою дверь.
— Вышел, быстро! — Крикнул он.
Другой — молодой набриолиненный парень с зачесанными назад блестящими волосами обежал пятерку справа, открыл
