Станция невозврата - Александр Александрович Тамоников
— Это не совсем так. Сегодня я встречался с информатором, который передал мне целую папку материалов, связанных с делом. Это более подробные сведения о том, что говорили, делали и о чем думали задержанные Степанян, Багдасарян и Затикян. Из такого объема данных мы обязательно получим что-то, что даст новые зацепки. — Богданов ободряюще похлопал Уфимцева по плечу. — Нет причин для уныния, Дима. Ты отлично поработал сегодня, пора тебе отдохнуть.
— А как же Уильямс? И остальные?
— Даю тебе три часа, Дима. Поспишь до шести тридцати, потом отвезешь Дорохина к дому Уильямса, Зуйкова подбросишь к дому, где проходила встреча, а сам вернешься к Геворкяну. Давай, Дима, время пошло.
Уфимцев вышел из кухни. Дубко проводил его взглядом.
— Хочешь снова разбросать ребят по точкам? — спросил он Богданова.
— Пока я другой альтернативы не вижу. Да, Уфимцев сегодня добился многого, но с такими данными к генерал-майору не пойдешь. Нужно что-то более существенное. Нужны имена, Саша. Имена и адреса, что-то ощутимое, что мы можем предоставить Старцеву.
— Не кипятись, Слава, я с тобой согласен. Просто парни вымотались. — Дубко поднял руку, останавливая командира. — Сколько дней они почти без сна? Лепилина сменит Казанец, Уфимцева смогу сменить я, а кто сменит остальных, или ты надеешься, что больше суток нам не потребуется?
— Нет, Саша, ты нужен мне здесь, — заявил Богданов. — Мы с тобой засядем за записи, которые я принес со встречи. Вчера мне удалось лишь бегло просмотреть их, но нужно изучить более внимательно. К тому же у нас стопка аудиозаписей разговоров, которые велись на квартирах Степаняна и Затикяна на протяжении недели. На то, чтобы их прослушать, уйдет не один час, а может, даже не один день. Так что забудь про смены, ты нужен здесь.
— Что ты сказал вчера Старцеву? — Дубко резко перевел разговор. — Ты так и не сказал мне.
— Я заявил, что хочу другой источник связи, и Старцев обещал прислать человека, — признался Богданов. — Надеюсь, что Мкртчян об этом узнает. Старцев должен был понять, что мне нужна провокация, и отреагировать соответственно.
— В каком смысле? Не понимаю, чего ты ждешь от Старцева?
— Я, Саша, жду, что Старцев пробьет Мкртчяна по всем возможным каналам, и если есть хоть малейшая возможность, что он — крот, то вопрос о его ликвидации будет приниматься на самом высоком уровне.
— А что нам с этого?
— Нам, Саша, это даст очень многое. Мы избавимся от ненадежного помощника, все, что мы узнаем, останется скрытым от сотрудников армянской госбезопасности, если того потребуют обстоятельства. И к тому же мы получим возможность открыто общаться с Москвой, передавать туда сведения, получать оттуда нужные данные и многое другое.
— Ладно, не стану спорить. Жди своего человека, Слава. Главное, чтобы он пришел не слишком поздно. — Дубко поднялся. — Пойду и я вздремну пару часов. Тебе тоже советую вернуться в постель.
— Вряд ли я теперь смогу заснуть.
— А ты сожми волю в кулак и спи, Слава, — пошутил Дубко. — Впереди нас ждет трудный день.
Они разошлись по комнатам, чтобы спустя два с половиной часа снова собраться всем составом на кухне. Богданов наскоро пересказал бойцам то, что произошло ночью у Геворкяна, распределил обязанности и отправил бойцов по точкам. Сам же с подполковником Дубко засел за разбор документов, переданных Аликом. Для этой цели он выбрал дальнюю комнату, так как только в ней стоял стол, если не считать обеденного на кухне. Дубко вооружился портативным магнитофоном, работающим от батареек, убавил звук на минимум и принялся прослушивать аудиозаписи. Богданов же начал разбирать бумажные материалы. Он начал с тех, которые касались Степана Затикяна, бывшего главы Национальной объединенной партии. Под звуки голосов, звучавших из магнитофона, Богданов листал бумаги, просматривая каждый документ, вникая в каждую строчку.
— Нам повезло, что допросы велись на русском языке, — через час заявил Дубко. — Их я хотя бы понимаю, а вот то, что записывали в квартирах, придется переводить. Армянский — явно не мой конек.
— То, что не понимаешь, откладывай в отдельную стопку. Освободится Уфимцев, дам ему послушать.
— Решил рассказать парням о своем информаторе?
— Думаю, время пришло, Саша. Я знаю, скоро придется начинать действовать, так что секретность больше ни к чему.
— Что-то нашел в записях? — поинтересовался Дубко, кивнув на папки с материалами.
— Четыре имени, названных на допросах, и пока больше ничего стоящего. В числе тех, с кем общался Затикян с тысяча девятьсот семьдесят второго года, нет ни одного имени, которое не принадлежало бы его родственникам. Создается такое ощущение, что после отсидки он вообще не имел отношения к партии НОП.
— Нашел чему удивляться! Выйдя из заключения, Затикян женился на сестре нового лидера НОП Паруйра Айрикяна, после чего ему все члены НОП стали родственниками. Чем не прикрытие? Поставил во главе партии сопливого девятнадцатилетнего мальчишку, а сам из тени руководит партией. Власти не нарадуются, глядя на то, каким законопослушным стал бывший националист, а он продолжает делать свое дело. Только, по мнению его соратников Степаняна и Багдасаряна, не такой уж он тихоня. Вот послушай, что Багдасарян говорит про него на допросах.
Дубко включил запись, которую слушал всего пять минут назад. На записи звучал голос Багдасаряна, время от времени следователь задавал вопросы, но Багдасарян не слишком в этом нуждался, так как заливался соловьем, стараясь доказать следствию, что он готов сотрудничать.
… — Да, мы со Степаняном ездили в Москву вдвоем. Что? Сумка? Да, хозяйственная сумка при нас была. Ее взял из дома Степанян. Туда мы положили бомбы. Что? Какие бомбы? Да вот эти. Все правильно, три штуки. Откуда мы их взяли? Нам их дал Степан Затикян. Да, точно он, я не ошибаюсь и не путаю. Бомбы нам дал Затикян. Откуда он их взял? Точно не знаю, но, думаю, он сам их смастерил. Зачем мы со Степаняном согласились? Нет, нет, мы не хотели этого делать. Мы не хотели ехать в Москву, не хотели ничего туда везти, но он заставил. Что? Кто именно заставил? Да Затикян же! Сам он в Москву не ездил, опасался, что его поймают с бомбой в сумке. Он ведь милиции уже не раз на глаза попадался, и не на хорошем счету он у них, у милиции. Он нам так и говорил: на вас никто внимания не обратит, вы
