Андрей Воронин - Слепой для президента
Глеб поднял бинокль и принялся рассматривать летное поле. Сновали заправщики, электрокары развозили багаж, механики обслуживали самолеты. Вскоре Сиверов уже разобрался в логике казавшегося на первый взгляд беспорядочным движения на летном поле международного аэропорта.
Было объявлено о прибытии нужного рейса. Глеб перевел бинокль на небо и вскоре увидел заходивший на посадку самолет. Лайнер показался над самым лесом, затем на несколько секунд исчез из поля зрения, пока не появился вновь уже в конце взлетно-посадочной полосы. Глеб дождался, когда подадут трап, и замер, рассматривая пассажиров, выходящих из самолета.
«Ну вот ты и появился», – Сиверов увидел как на верхнюю площадку трапа ступил вслед за двумя охранниками Семен Георгиевич Иванов.
Рядом с новоявленным итальянцем шла невысокого роста, казавшаяся довольно хрупкой женщина с короткой, почти мальчишеской стрижкой, в строгом деловом костюме. Процессию замыкали еще двое охранников.
«Не так уж он и крут, как уверял меня генерал Потапчук», – подумал Сиверов, продолжая разглядывать в бинокль Иванова и его спутников.
Те, особо не выделяясь среди толпы, мирно шли вместе с другими пассажирами к автобусу, встречавшему прилетевших.
«Так: будут проходить паспортный контроль и таможню, как и остальные, как все смертные. А это означает одно из двух: или его здесь особенно не ждут, или же он не хочет поднимать лишнего шума из-за своего появления. Что ж, разберемся».
Если бы не задание устроить шумиху, Сиверов спокойно мог бы убрать Иванова и сейчас, здесь. Лучшего места не найти. Верхняя фрамуга большого окна открывалась, рядом проходила пожарная лестница, ведущая прямо к потолочному люку – на крышу. Даже замка приличного на нем не было, лишь скруток толстой проволоки. А если бы и не существовало люка – тоже не беда. Глебу Сиверову уже однажды приходилось пользоваться такой лестницей. Толстый кожаный ремень, пропущенный через одну из перекладин, петля ремня наброшена на плечи. То ли лежишь, то ли стоишь, перед тобой – узкая щель приоткрытого окна. В руках винтовка с глушителем и оптическим прицелом. После почти беззвучного выстрела, после того как на летном поле падает человек, до момента как в здании аэропорта начнется кутерьма, пройдет достаточно много времени – минут пять. И пока минутная стрелка отсчитает пять делений на циферблате, винтовка, из которой был произведен выстрел, окажется заброшенной на крышу, а тот, кто стрелял, преспокойно выйдет из здания, сядет в машину и помчится к Москве. А на заднем сиденье для пущей убедительности будет стоять небольшой чемоданчик с ярлыком «Аэрофлот».
Но сегодня у Сиверова была другая задача. Как можно больше разузнать об Иванове, увидеть, кто его встречает, определить, куда он направляется, где остановится. Убедившись, что вся компания погрузилась в автобус и двери закрылись, Глеб, как всегда, без спешки спустился вниз и устроился за стойкой бара напротив выхода, над которым горело табло, извещавшее, откуда прибыл самолет. Он совсем не волновался, мелкими глотками пил кофе, глядя сквозь стеклянную стену на пластиковую перегородку с турникетом, из-за которой один за другим стали появляться пассажиры.
Не спешил и Иванов. Со скучающим видом Семен Георгиевич расположился возле одной из облицованных мрамором колонн. Его документы заполнял телохранитель-мужчина. А вот женщина, которой больше пристало бы заняться бумагами, внимательно осматривала всех, кто крутился рядом с ее хозяином.
Сиверов отметил, что она достаточно привлекательна. А затем поправил себя:
«Нет, красива».
Привлекательность – совсем другое, чем холодная красота. К привлекательной женщине хочется подойти, взять ее за руку, заглянуть в глаза.
Взгляд же секретарши-телохранителя оставался неизменно жестким.
Он словно бы отбрасывал каждого, кто рисковал к ней приблизиться.
Глеб Сиверов не очень-то беспокоился о том, что его могут засечь и запомнить. На его счастье, теперь многие в Москве и окрестностях ходили в бейсбольных кепках с длинным, далеко выступающим козырьком.
Вещь хоть и дурацкая, но вполне удобная, защищает от слепящего солнца. И если в Америке, на родине таких кепок, их носили далеко не все и далеко не всегда, то почему-то здесь, в средней полосе, решили, что этот головной убор пригоден для любого места и любого времени года.
Сиверов сидел за стойкой в ярко-красной бейсбольной кепке и наверняка знал, что каждый, кто посмотрит на него, обязательно запомнит кепку, но никак не его лицо, скрытое до половины длинным козырьком, стоило лишь чуть-чуть наклонить голову. «Чикагские буйволы» – красовалась надпись над козырьком.
Таких же кепок разного цвета можно было отыскать в этот день в аэропорту бесчисленное множество.
«Неужели его никто не встречает?» – продолжал рассуждать Сиверов, растягивая маленькую чашечку кофе настолько, насколько это было возможно.
Он окинул взглядом людей, находившихся в холле аэропорта, и чуть заметно улыбнулся.
«Ну конечно же, это они», – Глеб заметил четверых мужчин, расположившихся на просторном кожаном диване.
Двое из них курили, занимая места рядом с высокими пепельницами, установленными на стойках из нержавеющей стали. Они настолько старательно делали вид, что ничего вокруг их не интересует, что вызывали подозрение.
«Морды бандитские, – подумал Сиверов. – Этих типов хоть в костюм-тройку обряди, хоть в смокинг, хоть во фрак, повяжи им даже галстук-бабочку, все равно поймешь – таким к лицу кожанка, надетая поверх майки с коротким рукавом, и спортивные штаны с лампасами».
Один из мужчин, который, скорее всего, был здесь главным, поднес ко рту сигарету. Из-под белоснежного манжета, скрепленного золотой запонкой с бриллиантом, показалась уродливая тюремная татуировка.
Сиверов заметил, что Иванов уже двинулся к выходу. Глеб отставил чашечку с кофе, лениво сполз с высокого табурета и остановился напротив газетного киоска, изучая названия хорошо знакомых ежедневников и еженедельников. Покупать он пока ничего не собирался.
Мужчина, только что неосторожно обнаживший свою татуировку, одернул манжет и заспешил на улицу. Трое сидевших рядом, не обменявшись ни словом, двинулись следом за ним.
Семен Георгиевич Иванов на минуту замешкался в холле. Глеб держал его в поле зрения, используя затемненное, протертое до блеска стекло киоска, в котором все отражалось не хуже, чем в зеркале.
«Валяй, делай вид, что не знаешь, куда податься, но я-то знаю».
Иванов, продолжая сжимать в руке паспорт, выданный на имя Джордано Мазини, наклонился к уху секретарши и что-то прошептал. Острый слух Сиверова здесь оказался бессильным, Глеб не расслышал ни слова.
Секретарша кивнула, и Сиверов перехватил ее короткий, как полет пули, выпущенной в упор, взгляд.
"Да, несомненно она смотрела в спины удаляющимся четверым мужчинам.
Значит, они с ней видятся впервые", – машинально отметил Глеб.
Семен Георгиевич кивнул. При этом его бородка коснулась щеки секретарши.
Женщина вздрогнула и с отвращением отстранилась.
«До чего же мерзкий тип! Такое впечатление, будто он весь измазан какой-то слизью. И чем ты ее ни смывай-не смоешь… Поменьше думай», – оборвал себя Глеб и, купив для вида газету, пошел к выходу.
Теперь он нисколько не сомневался: четверо мужчин встречали Семена Иванова и ехать в Москву они должны вместе. Не станет же такой человек, как Семен Георгиевич, пользоваться такси! Так… С ним прилетело еще пять человек.
Значит, всего – шесть. Следовательно, машин потребуется как минимум две. Или микроавтобус.
Сиверов вышел на площадь перед зданием аэровокзала и тут же увидел два больших джипа.
«Четыре да шесть – десять. По пять в каждую машину. Сходится».
Чуть скосив глаза, он заметил и «волгу», присланную генералом Потапчуком.
Глеб знал шофера и сидевшего рядом с ним лейтенанта.
«Хорошо. На всякий случай, если я потеряю компанию из виду, проследят они».
Глеб не спеша подошел к своей машине, завел мотор и, даже не оглядываясь, не смотря в зеркало заднего вида, выехал на шоссе. Там он притормозил, включил огни аварийной остановки.
«Минут через десять появятся и они», – рассчитал Сиверов, ступил на асфальт и приоткрыл капот.
Глеб действовал четко, не делая ни одного лишнего движения. Он сам прекрасно умел определять, когда за ним действительно следят, а когда – просто случайная машина едет в том же направлении. Дилетанты ведут слежку, двигаясь сзади, профессионалы – всегда впереди. Если долгое время видишь частную машину, даже идущую перед тобой, то вскоре поневоле заподозришь неладное. Но если это такси, а ты едешь из аэропорта в крупную гостиницу, ничего странного в этом нет. Один рейс, одна дорога, одна цель. И еще Глеб знал: настораживает, когда в машине сидят одни мужчины. Если же среди них есть женщина, это сразу же снимает половину подозрений.
