Иван Сербин - Чертова дюжина
Вероника потянулась к двери, и в этот момент непонятно откуда, словно материализовавшись из воздуха, перед ней выросла всклокоченная, перепачканная, серая от пыли фигура. Женщина вскрикнула от неожиданности и отступила на шаг. Незнакомец оказался мужчиной лет тридцати семи — сорока, коротко остриженным, одетым вроде бы и прилично, но с налетом той самой помятости, которая отличает людей, стоящих на грани между нищетой и окончательным падением в пропасть. И все же незнакомец не производил впечатления одичавшего дегенерата. Даже напротив, лицо его было живым, несмотря на заметную в глазах загнанность.
— Кто вы такой? — невольно выдохнула Вероника.
И тут же сбоку полез Михаил, загораживая ее узкой костлявой спиной:
— Че надо, отец?
В такие моменты Миша переходил на невероятно задиристый тон, свойственный асам уличных драк, к каковым оператора, уж точно, нельзя было причислить.
— Я вас знаю, — быстро вполголоса произнес человек, глядя Веронике в лицо и абсолютно не обращая внимания на лезущего грудью вперед Михаила. — Вы — телерепортер. Я вас несколько раз видел по «ящику».
— Ну, допустим, — кивнула Вероника. — И что дальше?
Страх ее испарился. В конце концов, рядом стоял Миша, в кабине «рафика» сидел Виктор, парень не из хилых, а за спиной, буквально в нескольких метрах, застыли омоновцы вперемежку с еще более «крутыми» спецназовцами.
— Моя фамилия Смирнов, — представился мужчина, глядя ей в глаза. — Прозвище Марафонец. Я принимал участие в налете на склад боеприпасов.
— Какой Марафонец? Какой склад? — Вероника нахмурилась.
— Тот самый, откуда были похищены пятнадцать тактических мин малой мощности. — Губы незнакомца, серые от пыли, были напряжены, и казалось, что каждое движение дается ему с трудом.
Вероника прищурилась. Похоже, удача сама шла ей в руки. Случившееся сегодня утром, конечно, было ужасно. События, в круговорот которых она оказалась втянута против собственной воли, нельзя назвать иначе, чем кошмарным бредом. Однако вот стоит перед ней человек, непосредственный участник происходящего, способный все толково и внятно объяснить. Подобный материал попадает в руки репортера раз в жизни. «Бомба».
— Это правда? — спросил она. — Вы действительно украли это ядерное оружие?
— Действительно, — кивнул мужчина. — Понимаю, в это трудно поверить, но я могу подробно рассказать вам о том, как осуществлялась операция. Поэтапно. Знаю, у вас уже возникли вопросы, но давайте отложим их на потом, хорошо? Сейчас надо убираться отсюда. И чем скорее, тем лучше.
— Как, вы сказали, вас зовут?
— Андрей. Андрей Денисович Смирнов.
— А прозвище?
— Марафонец. Так называли меня раньше в войсках. И так же называл меня Хорь.
— Как вы оказались здесь? Почему подошли именно ко мне?
— Давайте об этом потом. Сейчас нужно уходить, — настойчиво повторил он.
— Ладно, поехали. — Вероника оглянулась.
Жилистый уже спешил к «рафику», обеспокоенный тем, что машина до сих пор не тронулась с места.
— Полезайте в автобус, — кивнула девушка. — И быстрее. Иначе этот тип вас заметит.
Марафонец не заставил себя долго упрашивать, легко нырнул в жаркое нутро машины, заставленное сумками, бухтами шнуров, штативами. Двигался он ловко, по-своему даже грациозно.
— Сейчас, сейчас! — крикнула Вероника офицеру.
Стоящий у дверцы Миша обернулся и встретил первую атаку спецназовца грудью.
— Да ты чего, командир? Все, уже уезжаем. Видишь, дама каблук сломала. Это ж тебе не армейский сапог, а женская туфелька. Без каблука не побегаешь.
— Давайте быстро. Чтобы через три минуты я вас здесь не видел, — буркнул жилистый. — Пошевеливайтесь.
— Как скажешь, командир, как скажешь. — Миша примирительно поднял свободную левую руку. — Считай, что нас уже нет.
Он сложился пополам, чтобы пройти в низкий дверной проем, и мгновенно, прежде чем спецназовец успел заглянуть внутрь, захлопнул дверь.
Водитель Витя, не без удивления смотревший в зеркало на грязного потного Марафонца, спрашивать ни о чем не стал. У них, репортеров, свои пироги. Развернув микроавтобус на крохотном пятачке, он ударил по газам так, словно собирался выиграть «гран-при» в гонках на выживание. Движок завыл, выражая возмущение столь варварским отношением к себе, любимому, и Виктор тут же грохнул по тормозам, останавливая «РАФ» перед самой цепью солдат. Те оглянулись, расступились нехотя. Один постучал себя согнутым пальцем по виску, показывая: «Думать надо, валенок». Виктор повернулся к окошку и, беззвучно размыкая губы, отчетливо, чтобы спецназовец понял, выматерился. Тот понял и приподнял резиновую дубинку, чуть наклонив голову, будто интересуясь: «Не желаешь?» Виктор усмехнулся и покачал головой: «Нет, спасибо». В ответ солдат махнул рукой: мол, проваливай. Короткий и выразительный диалог жестов.
«Рафик» медленно пополз вперед, лавируя среди дремлющих «пожарок» и «Скорых». На первом же перекрестке автобус свернул направо, затем еще раз направо, пролетел пару кварталов и резко остановился.
Водитель обернулся.
— Все. Здесь дворами полминуты. Как раз перед вокзалом и окажетесь. Только осторожней. Я там этих пятнистых упырей приметил.
Вероника повернулась к Мише и кивнула:
— Пойдем?
— Сейчас. — Михаил полез в кофр, вынул новую кассету, хмыкнул: — К бою готов.
Девушка посмотрела на сидящего в кресле напряженного Марафонца.
— Вы пойдете с нами или останетесь здесь?
— С вами, — ответил тот. — Я тоже хочу посмотреть.
— Посмотреть на что? — быстро спросила Вероника.
— Вы знаете, на что.
— Вы имеете в виду взрыв?
— Именно, — кивнул Марафонец.
— А бомба действительно там?
— Действительно. И никто не сможет ее обезвредить.
— Почему вы так думаете?
— Потому что знаю. В команде Хоря только высококлассные специалисты. Поверьте мне, я в этом немного разбираюсь. Бомба не сработает только в одном случае: если они сами этого не захотят. Если же им нужно, чтобы взрыв произошел, — он произойдет.
— Второй раз вы называете это прозвище, — прищурилась девушка. — Кто такой Хорь?
— Психопат. Человек, который стоит во главе террористов. Он разработал план операции и теперь осуществляет его руками бывших военных. В основном профессионалов.
Вероника взглянула на часы.
— Ясно. Двадцать семь минут. Пора.
Она открыла дверцу и выбралась на улицу. Незнакомец легко выпрыгнул следом. Долговязый Михаил вылезал более аккуратно. Он пригнулся и все-таки умудрился зацепить макушкой верхнюю притолоку. Ругнулся беззлобно. Они зашагали в глубь двора.
— На улице стоять нельзя, — ни с того ни с сего заявил Марафонец, когда они, пройдя один двор, нырнули в следующий. — Там омоновцы. Лучше снимать из бистро. С левого угла вокзал видно очень хорошо. Лучше, чем с крыши.
— Да? — Миша саркастически усмехнулся. Ему чужак не нравился. — А как мы в бистро попадем, если не выйдем на Садовое кольцо?
Незнакомец дернул плечом.
— Зачем выходить на Садовое кольцо? Пройдем через служебный вход.
Оператор хмыкнул и умолк. Такое простое решение ему даже в голову не пришло.
Через полминуты они стояли перед «сталинской» восьмиэтажкой, выходящей окнами на Земляной вал. Тесный дворик был пуст. Не играла в песочнице малышня, не гуляли мамы с колясками, и даже вечные, как сфинксы, столь же мудрые и знающие бабули разбежались по домам, чтобы насладиться необычным зрелищем, а затем обсудить его во всех подробностях, с чувством и толком.
Черный ход, ведущий в бистро — массивная, обитая железом дверь, — выделялся среди расхристанных, кое-как покрашенных подъездных сестричек своей непоколебимой основательностью.
— Это там, — кивнул Марафонец.
Вероника подошла к двери и несколько раз бухнула по железу кулаком. Вышло не зубодробительно, но вполне прилично. Пару минут за дверью было тихо, затем клацнула массивная щеколда, и в проем высунулось встревоженное лицо в белой поварской кепочке.
— Что такое? В чем дело?
— Я могу поговорить с директором?
— С директором? — почему-то испуганно переспросил повар, обводя взглядом пеструю компанию. — Да, конечно. Он у себя в кабинете. Пройдите.
Первой вошла Вероника, за ней протиснулся худосочный Миша, Марафонец замыкал шествие.
— А вы… — начал было повар.
Женщина тут же повернулась.
— Он с нами.
— А… — Повар открыл было рот, собираясь, видимо, заикнуться об антисанитарии.
Михаил быстро наклонился к нему и забухтел примирительно:
— Да нет, отец, все нормально. Это наш репортер. Он просто на спецзадании. Изучает жизнь местной публики.
— А-а, — протянул повар с облегчением. — Вот сюда, направо.
