Максим Шахов - Игрушка из Хиросимы
— У меня нет этих суток. События развиваются очень быстро, гораздо быстрее, чем хотелось бы. Боюсь, даже сейчас уже слишком поздно. Поэтому нужно спешить. Иначе…
— Что — иначе?
Бондарев испытующе взглянул на японку. Теперь она была откровенна с ним. Почему бы не открыться перед ней тоже?
Он рассказал ей, чем, по его мнению, занимаются Хозяева северных территорий, какой кровавый сюрприз они готовят России в самом ближайшем будущем. Ее лицо становилось все бледнее и вытягивалось все сильнее по мере того, как она слушала. Под конец рассказа она прижала пальцы к вискам, потрясенно качая головой. Бондарев подумал, что больше всего Мизуки хочется заткнуть уши, чтобы не знать того, что знала теперь. Но было поздно. Он рассказал все, что знал и о чем только догадывался.
— Мерзавцы, — прошептала она.
— Это я и без тебя знаю, — усмехнулся Бондарев. — Я спрашиваю, считаешь ли ты, что я должен сидеть… точнее, лежать, сложив руки?
— Дай мне немного времени, — решительно проговорила Мизуки, поднимаясь с кровати.
— Не вздумай обращаться в полицию, — предупредил Бондарев. — Пока мы будем доказывать свое, Харакумо прикроет лавочку и перевезет товар в другое место. Нужно поймать его на «горячем».
— Я знаю, — кивнула Мизуки. — Стоит сунуться в полицию, как Хозяева узнают об этом и примут меры.
— Тогда куда ты собралась?
— Сначала к доктору. Попрошу у него антибиотики, которые помогут тебе продержаться на ногах несколько часов. А потом тебя ждет сюрприз.
С ней произошли разительные перемены. Она была полна решимости действовать, и лицо ее приняло непреклонное выражение. Ее прекрасные глаза сияли, скулы сделались круче, линия губ — четче, ноздри раздувались.
Она не вышла, а вылетела из палаты, словно подхваченная вихрем.
— И где твой сюрприз? — спросил Бондарев, когда она вернулась.
— Скоро увидишь. Одевайся.
Она позвала Наши, и, когда Бондарев собрался, все трое направились к машине. Наши включил зажигание и влился в автомобильный поток, текущий по улице. Тогда Мизуки открыла сумочку и продемонстрировала две готовые маски с прорезями для глаз и ртов.
— Примерь, — предложила она и сама поспешила надеть на себя шапочку.
Ее глаза сверкали, как горящие угли. Она захохотала, как ведьма, собравшаяся на шабаш.
— Нет, — проворчал Бондарев.
— Да, — возразила Мизуки.
— Я не возьму тебя с собой.
— Возьмешь. Тебе некуда деваться, Константин. Фабрика принадлежит мне.
— Номинально.
— Этого хватит, чтобы запретить тебе туда вход.
— Шантажируешь? — мрачно уставился на нее Бондарев.
— У меня есть выбор? — ответила она вопросом на вопрос.
Он отвел взгляд, сдаваясь. Мизуки примирительно тронула его за плечо:
— Не сердись. Я должна быть рядом с тобой в такую минуту. Потому что я… я люблю…
Он стремительно повернулся к ней. Ему показалось, что он ослышался.
— …люблю Россию, — закончила Мизуки, слегка покраснев.
Бондарев кивнул. Почему-то это признание его не обрадовало и не наполнило чувством гордости за свою великую державу.
28
Когда арендованная «Хонда» остановилась, Мизуки Такахито судорожно стиснула свою сумочку и уставилась на темное здание фабрики, возвышающееся впереди. Бондарев сходил к ограде и убедился, что, к счастью, Харакумо не распорядился установить ночную смену. Во дворе было тихо и пустынно, если не считать охранника, расхаживающего туда-сюда со своим карабином. Наверное, он был деревенским парнем, гордящимся тем, что ему доверили настоящее оружие.
Вернувшись в машину, Бондарев сунул за пояс «браунинг» и прикрепил к запястью ножны с торчащей из них костяной рукояткой. Мизуки достала из сумочки мелкокалиберный «кольт», который держала дома для защиты от грабителей.
— Хочу попросить тебя остаться здесь, — сказал Бондарев. — Кто-то должен меня прикрывать, если мне придется спешно отступать.
— Отступать будем вместе, — откликнулась Мизуки.
— Это противоречит правилам военной тактики.
— Зато соответствует моим понятиям о порядочности.
— Ладно, тогда слушай, — вздохнул Бондарев и выключил двигатель. — Мы переберемся через ограду за складом. Наша главная цель — упаковочный цех.
— Тот, где роботов готовят к отправке в Россию? — понимающе кивнула Мизуки.
— Совершенно верно. Чтобы добраться туда, нам придется пройти мимо нескольких охранников. Мы будем в масках, идти надо быстро, но не суетливо. Это очень важно. Быстрая и целеустремленная походка. Мы никого не боимся и знаем, чего хотим. Запомнила?
— Запомнила, — ответила Мизуки. — Я справлюсь. Потому что мы действительно знаем, чего хотим.
— Правильно. Ты должна почувствовать себя одной из Хозяев, Мизуки. Тут нужна не просто решительность, а даже наглость. Хозяева считают себя вершителями истории и презирают простых людей. Они… мы выше.
— Мы выше, — эхом откликнулась спутница Бондарева.
— Если один из охранников попытается нас остановить, огрызнись по-японски, не замедляя шаг. Веди себя высокомерно. Ну а если этот трюк не сработает…
Мизуки бросила на него встревоженный взгляд:
— Тогда что?
— Тогда отвлеки его, а я сделаю остальное.
— Выстрелишь в него.
— Нет. Пистолетами мы воспользуемся в самом крайнем случае. У меня есть нож.
— По правде говоря, Константин, я бы предпочла обойтись без кровопролития, — нервно сглотнула Мизуки.
— По правде говоря, я тоже. Мы сделаем то, что должны сделать. Не более того. Но и не менее. Или ты принимаешь условия, или остаешься здесь.
— Принимаю, — тихо произнесла она.
Бондарев подумал, что это лишь слова. Никогда Мизуки не одобрит убийства человека. Особенно когда увидит, как молоды охранники, разгуливающие по двору ее фабрики с карабинами в руках. А Бондарев видел в них лишь учеников и пособников террористов. Они сами избрали такой способ зарабатывать на жизнь. Тот факт, что у многих из них молоко на губах не обсохло, ничего не менял. Ровным счетом ничего.
— Поверь, мне тоже их жаль, — соврал он. — Такие симпатичные ребята, совсем еще безусые. Будет неприятно, если придется применить силу. Но без силы нельзя. Слабые обречены на поражение.
— Конечно, — кивнула Мизуки.
— Тогда вперед.
Бондарев открыл дверцу и выбрался из автомобиля. Она последовала его примеру, держа в руке маску. Он мотнул головой, и они стали красться к тому месту в ограждении, где была повреждена колючая проволока. Там Бондарев подсадил Мизуки. Коснувшись ее, он понимал, что эта удивительная женщина сохранила тело молодой девушки. Сейчас нельзя было давать волю своим чувствам, надо сосредоточиться на операции.
Задача была непростая, но он с ней справился.
29
Когда он спрыгнул во двор, Мизуки уже была в маске. Одетая в черные джинсы и черную водолазку, она почти сливалась с темнотой, и заметить ее можно было только по лихорадочному блеску глаз. Бондарев тоже натянул на голову шапку и опустил на лицо, после чего почувствовал себя изменившимся. Маска вселяла в него чувство безнаказанности. Он стал безликим, и это оправдывало любой его поступок. Маски, одинаковая униформа, боевые раскраски — все это создается для того, чтобы человек потерял индивидуальность и возродил в себе первобытного зверя.
В первую очередь они осмотрели склад. Дверь была заперта, но сквозь мутные окошки удалось разглядеть большие деревянные контейнеры, готовые к отправке. Можно было не сомневаться, что они доверху набиты коробками с дедами-морозами. Для того чтобы подтвердить или опровергнуть теорию Бондарева, надо было проникнуть внутрь.
Бондарев тронул Мизуки за плечо, показал взглядом на угол здания и прошептал:
— Сейчас идем туда. Держись у меня за спиной. Если наткнемся на охранника, я кивну, и мы пройдем мимо. Если он нас задержит, ты с ним заговариваешь, а я захожу со спины.
Она кивнула, проведя языком по пересохшим губам. Только теперь до нее по-настоящему дошло, на какую опасную авантюру она отважилась.
Бондарев шагал первым. Он обогнул склад с таким видом, как будто вся фабрика вместе со всеми ее служащими принадлежала лично ему. Слева он заметил пару охранников, курящих возле ограды. Увидев черные фигуры в масках, те поспешили отвести взгляды, прикидываясь, что ничего не замечают. Когда же Бондарев и Мизуки прошли мимо, охранники завороженно уставились на них. Их взгляды ощущались спинами и затылками.
Бондарев продолжал продвигаться в направлении того крыла здания, где, как сказала Мизуки, паковали дедов-морозов перед отправкой в Россию. Он знал, что дверь закрыта, но это было учтено при подготовке операции. У Мизуки имелись ключи, которыми она ни разу не воспользовалась с тех пор, как Хозяева северных территорий фактически захватили фабрику. Им не пришло в голову отобрать ключи у бывшей хозяйки. Оставалось надеяться, что точно так же им не пришло в голову сменить замки.
