Иван Стрельцов - Бандитские игры
К центральному входу подъехала черная «Волга», из нее выбрались трое мужчин. Один высокий, широкоплечий, в длинном кожаном пальто и черной широкополой шляпе. Другой — среднего роста, в элегантном пальто с поднятым воротником и фуражке типа гимназической, в народе прорванной «жириновкой». Оба в расцвете лет, возраст чуть более сорока. Третий — полноватый старик, опирающийся на ажурную трость, — был в тяжелом зимнем пальто и шапке из норки.
— Вся королевская рать пожаловала на смотрины, — прыснул Лигостаев.
— Заткнись, — ткнул его в бок кулаком Варгин.
— А кто это? — спросил я, чувствуя, что разворошил, сам того не желая, не улей с трудолюбивыми пчелами, а змеиный клубок. И мне вряд ли это сойдет просто так, как моему предшественнику Хлестакову.
— Это наше руководство, — начал объяснять мне Колодин. — Вон тот старичок — здешний голова, или, как сейчас говорят, мэр Андрей Анатольевич Кузнецов, сидит на этом: месте со времен Хрущева, всех устраивает. Мужик в «жириновке» — районный прокурор Игорь Иванович Олейников. А в кожаном плаще — наш с Серегой шеф, полковник Хрохмин Владимир Леонидович.
— Добрейшей души человек, — хмыкнул снова Лигостаев, — недаром его чеченцы называли Гестапо.
— Да заткнись ты, — по-змеиному зашипел следователь.
Руководящая троица вошла в холл через распахнутую швейцаром дверь и чинно проследовала мимо нас к раздевалке. Кивая своим подчиненным, они ненароком рассматривали меня. В свою очередь, я обратил внимание на милицейского полковника; здоровенный дядька, под два метра ростом, косая сажень в плечах. Сняв шляпу, он продемонстрировал короткую стрижку и залысины на высоком лбу. А скинув плащ, оказался в милицейской форме, перетянутый ремнями портупеи, брюки заправлены в начищенные до блеска хромовые сапоги. Форма сидела на нем как влитая, еще бы перекрасить ее в черный цвет и нацепить красную повязку с пауком свастики — вылитый гестаповец.
— Крепкий дядя, — невольно вырвалось у меня.
— Бывший чемпион союзного МВД по рукопашному бою в тяжелом весе, — не без гордости сообщил мне Колодин. По-видимому, шеф был его кумиром.
— Ну мы все-таки за стол сядем или нет? — пробормотал! майор Лигостаев.
— Конечно, прошу. — Я указал рукой в направлении зала, где только что мелькнули спины местных тузов. Николай, немного приотстал от них и, оказавшись рядом со мной, негромко произнес:
— Прошу прощения за вчерашний инцидент. Думаю, это происшествие не помешает поговорить серьезно.
— Во-первых, никакого инцидента не было, — с усмешкой сказал я. — Мне самому было приятно тряхнуть стариной, вычислить всех ваших «топтунов». А во-вторых, поговорить действительно надо, но не сейчас. Не стоит превращать приятное общение в производственное совещание.
— Хорошо, поговорим завтра, — согласно кивнул Николай. Ирина ему ничего не сообщила о паспорте. Еще один балл в мою пользу…
В отдельном кабинете был сервирован стол в лучших ресторанных традициях. Я был поражен, увидев такое изобилие и такую сервировку в этой глуши.
Круглый стол был застлан белоснежной скатертью, в центре стоял большой хрустальный штоф с водкой, рядом две пол-литровые бутылки боржоми с яркими этикетками, возле них — большое серебряное блюдо со слоеными пирожками, начиненными красной и черной икрой. На другом блюде лежали «завертыши» из ветчины, начиненные маслинами и дольками свежего помидора. Каждый из «завертышей» был проткнут деревянной шпажкой, вершину которой украшала долька лимона. Кроме этого, был осетровый балык, украшенный креветочными хвостами и ягодами калины. По другую сторону стола помещалось еще одно большое блюдо, на нем был выложен натюрморт из цитрусовых, в центре которого возвышался королевский ананас. Салаты из крабов и кальмаров красовались в хрустальных пиалах, фарфоровые тарелки с серебряными приборами ютились, как бедные родственники. Чувствовалась марка фирмы…
— Ничего себе, — присвистнул Варгин.
— Я смотрю, Глеб, ты привык к обслуживанию по высшему разряду, — улыбнулся Колодин, потом одобрительно добавил: — Ну-ну, приучай нас к красивой жизни. Еще пару лет — и мы здесь заживем, как в Москве.
Я ничего не успел ответить, меня перебил начинающий трезветь Лигостаев:
— К черту лирику, давайте к столу.
Все уселись за стол, а майор, ухватив штоф, стал наполнять наши рюмки. Судя по его торопливости, и сегодня глава отдела экономических преступлений решил напиться до поросячьего визга, ну что ж, тоже неплохо — «минус один».
— Выпьем за дружбу, — поднял свою рюмку Колодин. Мы чокнулись, выпили.
Все повторилось, как на видеокассете: те же тосты, те же рассуждения о законе и порядке. Чувствовалось, как эти представители власти кичатся своей силой здесь, в этом городе.
По-видимому, приняв меня за «своего», хотели подвести под свой милицейский беспредел моральную основу.
Время шло, первый штоф сменил второй. Лигостаев со всем скис и вяло крутил вилкой по пустой тарелке. Варгин откинулся на спинку кресла, погладил набитый живот и тяжело вздохнул:
— Уф, кажется, переел! Теперь надо перекурить.
— Неплохая мысль, — кивнул Колодин, вынул из кармана пачку «Мальборо» и предложил всем. Мы со следователем взяли по сигарете. Я достал зажигалку, закурили. Закрыв позолоченную крышку, положил ее возле себя и незаметно глянул на часы. До начала задуманной мной операции оставалось десять минут.
— Сейчас бы хорошую «матрешку» — и на боковую. — Варгин явно находился в романтическом настроении. Расслабившись, он хотел сейчас всех удовольствий жизни. Тоже неплохо, расслабленный человек — легкая жертва. Оставался начальник патрульно-постовой службы и по совместительству местного УТЮ. Супермен был опасным противником, но и для него я кое-что придумал.
— Рано «матрешек» укладывать на боковую, — нарочито весело проговорил я, — еще горячее не подавали.
— А что на горячее? — поспешно спросил Варгин, следователь прокуратуры явно грешил чревоугодием.
— Шашлык из осетрины и плов с мидиями.
— О боже… — вырвалось из уст следователя, но закончить он не успел, на сцене загремела музыка, и дородная дама в стрижке «под мальчика», в длинном темно-синем платье, подняв ко рту черный микрофон, заголосила:
Возьми свирель мою волшебную,Возьми на радость, возьми на грусть…
По-моему, она даже попыталась показать, как надо правильно брать «волшебную свирель». Телеса певицы колыхались в такт песне.
— Как крошка? — спросил меня Варгин, облизав влалажные губы.
— Боюсь, на этот горошек у меня майонеза не хватит, — отшутился я. Недоставало еще, чтобы сюда притащили любительницу игры на свирели. Оценив мою шутку, все засмеялись, от смеха у совершенно пьяного Лигостаева началась икота.
Колодин налил в стакан минеральной воды, протянул его майору, тот одним глотком осушил стакан, но икать не перестал.
— Задержи дыхание, — посоветовал тогда Колодин. Несмотря на то, что мы прилично выпили, Николай держал себя в форме.
Капитан хотел еще что-то посоветовать икающему майору, но тут открылась дверь, в кабинет вошла официантка и обратилась к нему:
— Николай Николаевич, вас к телефону.
— Что там еще приключилось? — недовольно буркнул Колодин, вставая со своего кресла. Потом посмотрел на нас: — Я сейчас вернусь.
Итак, стрелка хронометра побежала. Сколько у меня времени? Андрюха задержит у телефона Колодина минут на пять. Надо поторапливаться.
Музыканты играли попурри из последних шлягеров, музыка гремела под сводами зала. Лигостаев продолжал утробно икать, а Варгин ковырялся зубочисткой во рту.
— Саня, чего ты так разыкался? — Я поднялся из своего кресла и, пройдя за спиной следователя, подошел к смотровому окну, дернув за шнурок, занавесил его ширмой. Теперь, не опасаясь посторонних глаз, можно было приступить к кульминации банкета.
— Надо что-то делать, Саня. — Я подошел к майору, обнял его левой рукой и большим пальцем надавил на сонную артерию, перекрывая доступ обогащенной кислородом крови в мозг. Несколько минут — и голова Лигостаева безвольно упала в пустую тарелку.
— Ты что делаешь, гад? — вскричал Варгин, пытаясь подняться из удобного кресла. Но слишком он был расслабленный и наевшийся, а потому замешкался. Развернув вполоборота свой корпус, я ухватил из серебряного блюда огромный бледно-коричневый ананас за зеленый «чуб» и, подняв его вверх, изо всей силы обрушил на голову поднимающегося следователя. Хлопок удара, и сочная желтая мякоть брызнула во все стороны. Варгин рухнул обратно в кресло, вытянув ноги и запрокинув голову, к макушке прилип зеленый «чуб» ананаса.
Дверь отворилась, и вошел Колодин. Увидев вырубленных дружков, он спросил:
