Сергей Соболев - Титановая гильотина
Первая же попытка Зеленской позвонить на сотовый Кормильцина оказалась удачной. Анна поняла, что мэтр еще прежде не успел переговорить обо всем по телефону с Павлом и тот не только знает, что в его город прибыла пара стрингеров для выполнения задания определенного рода, но и сам очень хотел бы законтачить с московскими журналистами. Когда Кормильцин спросил у нее, могут ли они уже сейчас подъехать по «одному адресочку», Анна вначале коротко ответила «да», затем передала трубку напарнику, чтобы тот вызнал маршрут следования.
Ну а то, что их приезд на дачку к Кормильцину исподволь трансформировался в дружеский пикник, это уже была чистой воды импровизация…
Кормильцин оказался общительным компанейским парнем. Он был на три года старше Маркелова и почти на семь — Зеленской, но эта разница в возрасте между ними не ощущалась. Избранная жизненная стезя заставляла зачастую стрингеров очень быстро определяться в отношении к тому или иному человеку. Иногда трудно бывает рационально объяснить, почему один человек располагает к себе сразу, с первых минут общения, а другой либо вызывает к себе недоверие или даже неприязнь, либо, сколь долго ты его ни прощупывай, остается навсегда для тебя загадкой, чем-то вроде «черного яшика», на выходе из которого может появиться такое, что останется лишь ахнуть и развести руками.
Кормильцин, эдакий добродушный увалень с виду, был, конечно, далеко не прост, но в то же время, как выяснилось уже вскоре, определенно принадлежал к разряду тех близких им по духу, по взглядам на жизнь людей, которых Зеленская и Маркелов, не сговариваясь, называли про себя «наш человек».
Паша добросовестно пытался исполнять обязанности радушного хозяина, но поскольку они на пару с Анной — успев, правда, предварительно сервировать стол — то и дело отвлекались, перескакивая с темы на тему, разного рода разговорами, то заниматься горячей закуской пришлось именно Маркелову. Володя, надо сказать, продемонстрировал высший класс: он разрубил почти двухкилограммовый кусок карбонада на шесть равных частей, после чего взрезал каждую порцию поперек, на манер развернутой книги (если мясо напластовать тонкими кусками, никакого толка не будет, оно высохнет и обуглится по краям).
Когда мясо в достаточной степени пропеклось на углях, Володя дополнительно обработал его специями, завернул в фольгу и передвинул на самый край решетки, чтобы продукт мог дойти до требуемой кондиции.
— Круто, Паша, ты припечатал ваших губернских бугров, — с ходу включился он в разговор (Маркелов, как и Анна, уже успели ознакомиться с последними статьями Кормильцина в «Вечернем экспрессе»). — А не стремно тебе так поступать? У тебя ж, наверное, и семья где-то здесь живет?..
— Тебе, Маркелов, больше, конечно, не о чем было спросить, — с нотками легкого недовольства сказала Анна. — Может, человеку неприятно говорить на такие вот темы…
— Да нет, почему, — Кормильцин прикурил сигарету от маркеловского «Ронсона», затем продолжил: — Я уже, почитай, с десяток лет работаю в местных газетах, а раньше, при прежнем губернаторе, когда Воронин еще только начинал помаленьку прибирать власть к рукам, и на нашем губернском ТВ еженедельную часовую передачу вел… Всякое-разное бывало: и устные угрозы, и попытки наездов, и автоавария, когда меня в кювет вроде как случайно опрокинули… В подъезде как-то пытались арматурным прутом отделать, но я отмахался… В наших местных изданиях тоже периодически «войны» вспыхивали… все как у «взрослых»… Есть тут один наш собрат по цеху… Гена Аркушин… Скользкий, я вам доложу, тип… Сейчас главой департамента информации и печати при Воронине работает, пытается «рулить» здесь всеми СМИ, даже на представителей федеральных изданий и телеканалов наезжает, чтобы они, значит, давали «объективную» картинку по нашему славному региону… Раньше он все норовил исподтишка меня и таких, как я, кто не заглядывает в рот Воронину и его другу банкиру Гуревичу и не гоняется за подачками, тяпнуть, кусануть, бросить в нас дерьмецом. Теперь уже гадит в открытую: пишут, что Кормильцин и иже с ним — «бандиты», «разбойники» и «продажные журналисты»… Я этих дешевых шавок не трогаю, но иногда, знаете ли, просто кулаки чешутся…
Анна понимала, что и за Кормильциным кое-кто стоит, причем из серьезных по местным меркам людей, и даже догадывалась, кто именно, но решила, что они еще не настолько близки и знакомы, чтобы можно было спросить о таких вешах.
— Я местный, и у меня здесь есть на кого опереться, — словно заглянув в ее мысли, сказал Павел. — Родители здесь же живут, в Южном микрорайоне: отец отставной военный, полковник авиации, работает сейчас на нашем авиаремонтном предприятии, мама преподает в одной из школ математику. Дачку эту я недавно взял в аренду, есть такая возможность. Сыну Лешке шесть лет, на следующий год, значит, в школу… Отправил вот своих… жену и сынишку… погостить… в другие края… пока у нас здесь, значит, погода чуток не выправится…
Зеленская понимающе покивала головой. Не зря труд журналистов сейчас считается одной из опаснейших профессий. Некоторые рискуют, стремясь заработать деньги и обрести известность, — зачастую очень сильно рискуют… Есть и такие, кто совмещает — или пытается это делать, — казалось, несовместимые вещи: денежное содержание за журналистский труд и принципиальный взгляд на вещи. Павел, кажется, из последних… Но и он, судя по всему, понимает, что человек, часто задевающий за живое тех или иных влиятельных персон, должен думать не только о себе, но и о безопасности своих близких.
— Ну что там с мясом, мужчины? — поинтересовалась она, решив сброситься с этой скользкой темы. — У меня, признаться, уже слюнки потекли…
Некоторое время они наслаждались приготовленным на углях по особенному «маркеловскому» рецепту мясом. Анна едва смогла справиться с половиной одной порции, но крупногабаритные мужчины, нагулявшие аппетит на свежем воздухе, легко управились с закусками и без ее помощи. Литровую бутылку водки «Абсолют», которую привезли столичные журналисты, решено было оставить пока в заначке до следующего, более подходящего раза (да и у самого Кормильцина здесь имелся запас разнообразных спиртных напитков). Ограничились тем, что распили под мясо две бутылки красного сухого вина, которое пошло на «ура».
После сытного перекуса разговор зашел о конфликте, разгоревшемся в последнее время вокруг Новомихайловского титано-магниевого комбината. Столичные журналисты, понятно, уже успели ознакомиться с кое-какими материалами на данную тему. В числе источников, откуда они смогли почерпнуть такого рода сведения, следует назвать прежде всего «анонима», переславшего собранные кем-то материалы и отснятые пленки Уралову, но Паша Кормильцин, прекрасно знающий всю подоплеку событий и досконально изучивший этот отнюдь не губернского масштаба вопрос, по просьбе Зеленской простенько, в форме ликбеза, сообщил то главное, что следует сейчас знать москвичам, и без чего им будет сложно понять, из-за чего, собственно, и разгорелся весь этот сыр-бор…
Если сделать короткий экскурс в недавнее прошлое, то ситуация вокруг НТМК, по мнению Кормильцина, выглядит примерно следующим образом.
Новомихайловский титано-магниевый комбинат был акционирован осенью 93-го года по распоряжению федерального правительства. Процесс реорганизации совпал с периодом резкого падения спроса на продукцию титановой промышленности, что едва не привело к полному краху всей мировой титанопроизводящей индустрии. Отечественная промышленность, в первую очередь ВПК, авиа— и судостроение, гидроэнергетика и лакокрасочное производство, ряд других отраслей, из-за экономического спада сократила потребление относительно дорогого титана и сплавов на его основе до критического минимума. В силу столь неблагоприятной конъюнктуры — не только внутренней, связанной с проведением «реформ», но и мировой — НТМК, в недавнем прошлом входивший в число самых перспективных объектов для приватизации, наряду с тем же «Норникелем», потерял в этом смысле всякую привлекательность и, как результат, выпав из поля зрения московских чиновников и будущих олигархов, вынужден был почти целое десятилетие вести нелегкую борьбу за собственное выживание. По существу, старой дирекции и трудовому коллективу была предоставлена возможность самим выискивать пути выхода из этой почти тупиковой ситуации, а власти Н-ской области, на территории которой базировался этот индустриальный гигант, предстояло теперь ломать головы над тем, чем же им в будущем занять двухсоттысячное население Новомихайловска, ибо вся жизнь здесь вращается вокруг комбината и крупнейшего месторождения рутилов.
Первоначально собственность была разбита на три равные доли. Одну долю оставило за собой федеральное правительство в лице Госкомимущества. Вторым пакетом распоряжалась администрация Н-ской области. Еще треть акций была передана непосредственно трудовому коллективу, очевидно как компенсация за предстоящие в недалеком будущем мытарства (значительная часть этих акций сейчас сосредоточена в руках «старого» менеджмента, остальное у мелких акционеров скупили через подставные фирмы — почти в равных долях — два остроконкурирующих банка, «Волжский Народный» и «Коммерцбанк»).
