Альберт Байкалов - Гражданский спецназ
– А ты хороший артист. – Она покачала головой. – Опьянение усугубляет вину.
Она вызвала надзирателя.
Предчувствие чего-то страшного совершенно выбило его из колеи.
Он прошел по коридору вслед за шедшей впереди него следователем в какое-то небольшое помещение, похожее на то, где его только что допрашивали.
На скамейке, вдоль стены, сидело несколько мужчин его возраста. Его посадили вторым с краю от входа.
– Введите потерпевшую, – как в тумане, прозвучал бесстрастный голос.
Открылась дверь. Вошедшая девочка-подросток, бегло оглядев сидевших, уверенно указала на него рукой.
Словно откуда-то издалека Скорый слышал голоса, но не мог разобрать смысла слов. Их заглушал крик отчаяния в его сознании. Не может быть!
Переступив порог камеры и поймав на себе десятки осуждающих, презрительных и брезгливых взглядов, по воцарившейся тишине он понял, что здесь все уже все знают, наверняка знали раньше, просто, ожидая очной ставки, не подавали виду.
– Ну, что скажешь? – обернулся в его сторону Руст и, брезгливо скривившись, ухмыльнулся: – За взлом мохнатого сейфа попал, а быка из себя здесь корчил. Отвечать придется.
– Мы из этого быка быстро телочку сделаем, – оголил в похабной улыбке гнилые зубы Виля.
– Это подстава, – едва слышно выдавил из себя Скорый, не в силах сделать и шага по камере в новом качестве.
Он опустился на корточки, обхватив голову руками.
– Заткни хайло, – подал голос Мамай. – Оно теперь у тебя не только для того, чтобы говорить.
Раздался дружный хохот. Скорому окончательно стало нехорошо.
* * *Лучок посмотрел на часы и, недовольно поморщившись, сплюнул через опущенное стекло окошка. Ему уже осточертело ожидание, в котором он провел почти полдня. Вся тягомотина заключалась в том, что сначала он привез и высадил недалеко от дома Курмачова Кошку, в миру – Котову Людку. Зарабатывающая на жизнь своим телом, девушка должна была представиться дальней родственницей доктора, приехавшей из глубинки поступать в один из вузов, и попытаться через соседей выяснить, куда он мог уехать. Для правдоподобности он даже снабдил ее двумя увесистыми хозяйственными сумками и пакетом, предварительно забив их всяким хламом для придания им объема. Пришлось потрудиться и над внешностью, заменив дорогой макияж на более дешевую тушь для ресниц и ширпотребовскую косметику.
Вызывающий «прикид» уличной шлюшки ей пришлось поменять на мешковатые джинсы, футболку и поношенные кроссовки.
Уставший вид, как результат бессонной ночи, проведенной в обществе сразу троих водителей троллейбусного депо в комнате общежития, видимо, в складчину оплативших Людкины услуги, наводил непосвященного на мысль о ее длительном путешествии и мытарствах у железнодорожных касс вокзалов.
Сейчас он «зарядил» ее к главврачу наркодиспансера на Ясной и уже битый час ожидал возле проходной.
Наконец она появилась. Взъерошенная, вспотевшая, Кошка едва передвигала ноги, волоча за собой муляж дорожного скарба.
– Ну что? – высунулся он в окошко, и не помышляя выйти и помочь ей уложить вещи в машину.
– Чего, чего! – зло бросила она, втискиваясь вместе со своим багажом на заднее сиденье «Нивы». – Главного замучилась ждать. Как раз обход был. – Она вытерла ладонью со лба пот и достала сигареты. – В общем, он ничего не сказал толком. – Она прикурила сигарету и, скользнув взглядом по лицу Игоря, раздосадованного известием, улыбнулась: – Но мы не привыкли отступать! Гони бабки.
Лучок покосился на протянутую ладонь, затем перевел взгляд на Кошку.
– Говори, не мни сиськи.
– Сначала бабки.
Чертыхнувшись, он вложил ей три сотенные купюры казначейства Российской Федерации, которые тут же исчезли в многочисленных карманах ее штанов.
– Я уже собиралась возвращаться, когда меня, расстроенную, замученную, медсестра увидела. Хорошенькая такая, – протянула она. – Я ей в халат и поплакалась, мол, дядя Эдик не встретил, я одна в незнакомом городе, совсем погибаю…
– Короче можешь? – оборвал ее Лучок, поворачивая ключ в замке зажигания. – На хрена мне твои вступления о хорошеньких медсестрах. – Он покосился на нее в зеркало заднего вида. – Ты мне адрес давай!
– Вкусы у вашего доктора хорошие, – вздохнула она. – Этот так называемый мой «дядя» ее пару раз трахать в Обшаровку возил. Там у него родственник. Зовут Евгений Николаевич, а фамилия такая же, как и у племянничка, – Курмачов.
Лучка известие не обрадовало. По крайней мере внешне он это никак не показал. То, что Курмачов нашел пристанище в какой-то там Обшаровке, было написано на воде вилами.
– Не пойму, чего ты радуешься? – Он бросил брезгливый взгляд на свою помощницу. – Вдруг его там нет.
– Радуюсь я тому, что хоть какие-то бабки срубила, а по поводу его местонахождения говорю: там он.
– Откуда такая уверенность? – удивился Лучок, чувствуя, что Кошка оставила какую-то еще информацию на десерт. И не ошибся.
– Все та же медсестра и проговорилась.
– Как?
– Сначала она юлила, будто, мол, не уверена, то да се, а потом, когда поняла, что мне ночевать негде, предложила завтра вместе съездить и ключи от квартиры у него взять. – Кошка усмехнулась. – Испугалась, что стеснять буду. Она к нему на случку собирается. Эдика его кобелиная сущность подвела. Он ей сегодня ночью позвонил.
– Ладно, кончай базар. – Лучок включил магнитолу. Салон машины вздрогнул от излияний Горбуна Эсмеральде.
Чертыхнувшись, он принялся щелкать кнопками автоматической настройки частоты, вслух матеря Дюма.
Смех Кошки привел его в замешательство.
– Ты чего? – недоуменно глядя на хохочущую девушку в зеркало заднего вида, спросил он. В него даже закралось подозрение, не разыграла ли она его с адресом доктора.
– Да ничего, – сквозь смех, вытирая слезы и размазывая тушь, выдавила она. – «Собор Парижской Богоматери» Виктор Гюго написал.
Ничего не понимая и уже с испугом глядя на ее отражение, он принял вправо и остановил машину.
– Слышь, дура, какая Богоматерь?
– Эсмеральда и Горбун – это герои романа Виктора Гюго!
– Откуда знаешь? – еще не совсем понимая причину ее веселости, машинально спросил он.
– Я в прошлом году филологический факультет закончила, – уже окончательно взяв себя в руки, ответила девушка.
– Слушай, – наконец поняв, в чем дело, взревел он, – хватай свою рухлядь и вали отсюда…
* * *– Шалава ни о чем не догадалась? – Бобер вопросительно уставился на Лучка.
– Какая? – Тот не понял сначала о ком речь, но, спохватившись, отрицательно покачал головой. – Кошке я сказал, будто этот дядя деньги должен, вот и прячется. Да она в любом случае молчать будет, не первый раз замужем…
– По мне хоть десятый. – Александр Михайлович встал с кресла и, подойдя к окну, задумчиво посмотрел на вечереющее небо. – Сколько до этой деревни ходу?
– Часа два, – пожал плечами Лучок. – Может, чуть больше.
Игорь уже направлялся прочь, когда Бобер, словно что-то вспомнив, неожиданно окликнул его:
– Волына, между прочим, твой косяк со Скоробогатовым почти ликвидировал.
– И как ему это удалось сделать? – В глазах Лучка появился интерес и разочарование одновременно.
Еще бы! Не просто так Бобер его уколол тем, что у Волынкина дела идут лучше. Это был своего рода упрек.
– Приедешь из Обшаровки, узнаешь, – вполне дружелюбно улыбнулся Александр Михайлович и, давая понять, что больше не задерживает, кивком головы указал на дверь.
Сбежав по лестнице, на ходу ломая голову, каким образом Волына достал Вадима за стенами СИЗО, на выходе из офиса он лоб в лоб столкнулся с Пасесеевым.
– Ты куда? – Лучок удивленно уставился на этого амбала, который при виде его почему-то стушевался. – Я же велел в машине меня ждать, – уже с угрозой в голосе напомнил он Пасику свой последний приказ.
– Понимаешь, Лук, – Олег отвел взгляд в сторону, – мужики беспокоятся…
– Какие мужики? – Игорь бросил по сторонам настороженный взгляд. Они стояли на тротуаре прямо у центрального входа в офис «Нефптона». Ему даже показалось, что он чувствует, как Бобер из окна смотрит ему в спину злым, колючим взглядом. Только сегодня он сказал ему, чтобы ни Лучок, ни тем более его люди без надобности не мельтешили возле его апартаментов, посетовав на смутные времена.
– В общем, не укладывается у нас в голове история со Скорым, – собравшись с духом, Пасик посмотрел Лузину прямо в глаза.
– Так, – протянул Игорь, – и тебя, стало быть, делегатом за объяснениями к Бобру отправили?
Внутри у Лучка все заклокотало. Если еще утром он чувствовал себя не вполне уверенно, объясняя своим браткам ситуацию, из-за которой «списал» себя его предшественник, то сейчас Игорь уже был убежден в своей власти над этой командой. Он получил серьезное задание решить судьбу человека. Бобров выделил его из их компании, значит, был уверен в его преимуществах перед остальными. Пойти на попятную сейчас, позволить этому увальню усомниться в нем и допустить контроль за своими действиями – значит, потерять и без того пока еще слабый авторитет как в глазах Бобра, так и перед братками.
