Валерий Горшков - Хищники
— Значит, варьете будем смотреть? — с подначкой спросил Решетов, медленно потягивая пиво.
— Для начала — да, — уточнил, похотливо улыбаясь, Феоктистов. — А потом и все остальное...
— Прямо здесь? — спросил Маркелов как можно непринужденней и взглянул на молча жующего фисташки Лесковича. Тот лишь кивнул, не вдаваясь в подробности.
— Ты не стесняйся, Николай, у Кирилла Аркадьевича здесь все есть, — хохотнул Решетов, — номера и так далее! Даже сортир с подогревом! Правильно я говорю, шеф?
— Ты слишком много говоришь, дорогой мой, — урезонил юриста Лескович. — Наверно, профессиональная болезнь. Как у Жирика.
— Куда уж мне до него! — отозвался Решетов. — Я так, просто погулять вышел.
Снова появился детина в твидовом пиджаке. На этот раз он аккуратно поставил на стол стеклянную пиалку с горячими, натертыми чесноком сухариками.
— Запускай, — бросил Лескович, откидываясь на мягкую спинку дивана.
В следующую секунду свет в комнате стал стремительно меркнуть, одновременно на полную яркость зажглись освещавшие золотистый фонтан огни. И вдруг, проскочив в полуприкрытую дверь как порыв легкого ветерка, на импровизированной сцене появилась невысокая стройная блондинка в полупрозрачном газовом пеньюаре. Ее шоколадный загар резко контрастировал с белоснежной синтетической тканью, изящное упругое тело было столь совершенно, что Маркелов невольно залюбовался.
— Теперь представляете, что я почувствовал, когда впервые ее увидел? — Сдавленный шепот Феоктистова потонул в первых аккордах наполнившей комнату нежной классической музыки. Девица не секунду застыла, вытянув вверх руки и подняв к потолку лицо, а потом начала ритмично двигаться в такт музыке. Изгибаясь всем телом, она демонстрировала такую поразительную гибкость, словно напрочь была лишена суставов. В движениях танцовщицы читалось что-то удивительно знакомое, но Николай все никак не мог сообразить, что именно. И лишь через некоторое время он понял — девушка исполняет танец огня. Таков настоящий профессионализм — способность передать движениями тела знакомые человеку образы. Этой хрупкой, изящной, почти невесомой девушке такая задача оказалась под силу.
— О-бал-деть! — раздался справа от Маркелова приглушенный возглас Решетова, а затем щелкнула отлетевшая от пивной бутылки пробка.
Взметнувшись в последний раз, разожженное танцовщицей «пламя» стало медленно угасать. Быстрой тенью от двери отделилась еще одна фигура, одетая точно так же — в полупрозрачный белоснежный пеньюар. Вторая танцовщица приблизилась сзади к первой, стоявшей на коленях и обхватившей руками плечи, девушке и, наклонившись, стала гладить ее упругие загорелые ягодицы. Как-то совсем незаметно обе красавицы слились воедино, опустившись на мягкий ковер, и стали предаваться безудержным ласкам. Еще мгновение — и танец, казалось, перейдет в настоящий лесбийский секс, однако девушки очень умело балансировали на той зыбкой грани, за которой настоящее искусство превращается в дешевый порнографический кич, так котирующийся в последние годы в московских и питерских ночных клубах. Сказывались высочайший класс и великолепная хореографическая подготовка обеих танцовщиц.
«Неужели и они — бляди?.. — ошарашенно подумал Маркелов, наблюдая за тем, как к томившимся в любовной неге девушкам присоединяются еще две их „сестрички“. — Неужели даже такие отнюдь не дешевые артистки так запросто согласны не только выступить перед закрытой аудиторией, в чем, в общем, нет ничего предосудительного, но и по окончании шоу ублажить ими же вызванное желание своих недавних зрителей?! Конечно, „подписать“ на секс любую из ресторанных официанток или танцовщиц из третьеразрядного ночного клуба проблемы не существует, но чтобы можно было отыметь, да еще в групповухе, артисток такого уровня!..»
И практически тут же Маркелов задал сам себе невольно напрашивавшийся вопрос — станет или нет он сам трахать одну из танцевавших сейчас перед ним девиц? Ведь их сговорчивость уже щедро оплачена его новыми «компаньонами». Теми самыми, которые виновны в смерти Державина и изнасиловании Татьяны и которых в ближайшем будущем ожидает смерть от руки нанятого им Ворона?..
Маркелов попытался отвести глаза от роскошного танца, но они, словно притягиваемые магнитом, постоянно натыкались на извивавшиеся и манящие тела танцовщиц. Николай опустил взгляд и увидел, что тонкая простыня, которой было обмотано его тело, не могла скрыть естественного мужского желания! Скользнув глазами по Лесковичу, Решетову и Феоктистову, увлеченно наблюдавшим за девушками, Маркелов заметил, что его «партеры по бизнесу» уже давно положили ногу на ногу, скрестив руки на уровне паха.
«А может, плюнуть на все и действительно... — промелькнула в голове Николая шальная мысль, но он тотчас отбросил ее. — Они только этого и добиваются! Не выйдет, сволочи!»
Маркелов потерял счет времени и не мог точно сказать, сколько длилась эта сладкая пытка. Когда уставшие красотки наконец покинули импровизированную сцену возле фонтана с фигурой золотого Самсона, а интимный разноцветный полумрак, сгустившийся в круглой комнате, плавно сменился более спокойным освещением, Лескович хрипло произнес:
— Молодец, Владислав, классных вертихвосток ты нашел для сегодняшнего вечера. Наверно, уже положил глаз на одну из них, а?! — На губах Лесковича заиграла понимающая улыбка.
— Еще бы! — с готовностью отозвался Феоктистов. — Лично я не прочь поразвлечься с той маленькой, что вышла в самом начале... — Он допил остатки пива из бокала и посмотрел на Решетова. — А ты, Валера?
— А я хочу ту высокую, с фиолетовыми ногтями, — спокойно ответил юрист. — У нее грудь хорошая.
— Ну да, на одну лег, а другой прикрылся! — вставил Маркелов, и комната содрогнулась от громкого разухабистого смеха.
— А ты, Николай? — Лескович хитро прищурился. — Осталось еще две. Выбирай!
— Они все красивые сучки, — как можно спокойнее ответил «афганец». — Будь моя воля, я трахнул бы всех четверых, но... не в моих принципах делить бабу с кем-то пополам. А посему выбирайте вы, Кирилл Аркадьевич, а я согласен на ту, что останется. Я не гордый... — И Маркелов потянулся за сигаретой.
— Что ж, пусть будет так, — согласился Лескович. — Кстати, Николай Романович, как там ваша супруга себя чувствует? Надеюсь, уже поправляется?..
Зажигалка, поднесенная Маркеловым к концу сигареты, замерла, но только на долю секунды. В следующее мгновение оранжевое пламя аккуратно облизало тонкую сигаретную бумагу и подожгло табак.
— Нормально. Милиция говорит, что скоро поймает тех скотов, которые ее изнасиловали...
— Ну дай бог, дай бог, — сочувственно закивал Лескович, при этом на губах юриста появилась и тут же исчезла издевательская усмешка.
Маркелов не мог не заметить ее, потому что ждал подобной реакции от своих «компаньонов». Теперь он точно знал — Решетову не жить.
— Где тут туалет? — спросил Николай у Лесковича, закрыв неприятную для него тему.
— Там. — Толстый палец Кирилла Аркадьевича указал на дверь за бассейном. — Слева от входа в раздевалку есть коридор, в который выходят четыре отдельных номера. В каждом номере имеется кровать, ванная, душ и, естественно, сортир. Выбирай любой номер, потом поведешь туда свою девочку. Если, конечно, захочешь. А нет — можешь задвинуть ей прямо здесь, или в бассейне, или еще где. Дело хозяйское! — Лескович снова улыбнулся и положил руку на плечо Маркелову. — Ведь ты теперь наш человек, не так ли, Коля?
— Так, — ответил Маркелов. — Теперь мы в одной упряжке... босс.
— Вот и хорошо. А теперь иди, отлей. Сейчас девочки сполоснутся, переоденутся и придут к нам...
Выходя из номера обратно в коридор, Маркелов нос к носу столкнулся с верзилой-охранником. Великан оценивающе оглядел завернутого в простыню Николая и равнодушным тоном поинтересовался:
— Вам что-то нужно? Ищете чего?
— Расслабься, приятель, — снисходительно ответил Маркелов. — Я просто проверил кроватку, на которой скоро буду «чпокать» одну из малышек. Они как, уже готовы?
— Они наверху, переодеваются. Скоро спустятся вниз, — ответил охранник.
— Ну тогда все о’кей! — бросил Маркелов, развернулся, вышел из коридора к выложенному кафельной плиткой бассейну в форме капли и прислушался. Из круглой комнаты доносились приглушенные голоса руководителей «Фердинанда». Тогда он потянул на себя дверь раздевалки и скрылся за ней. Подойдя к своей висевшей на крючке одежде, он достал из нагрудного кармана пиджака авторучку-микрофон и, нажав на кнопку, привел устройство в рабочее состояние.
— Это я, Маркелов... Мы здесь все подписали, посидели в парилке, искупались в бассейне, целый час наслаждались стриптизом, а сейчас пьем пиво и, похоже, собираемся учинить разврат. Думаю, самое время что-то предпринять, а то меня уже начинает тошнить от их гостеприимства. В доме один охранник, он вооружен. Скорее всего кто-то еще есть на кухне. Плюс четверо танцовщиц из варьете. С ними тоже может быть сопровождающий. Возле дома — три машины с водителями. Кажется, больше никого...
