Эльмира Нетесова - Закон Тайга

—  Тебе виднее, - пожал плечами участковый, удивленный стариковской уверенностью.

Он решил вернуться в Трудовое. Вскоре машина въехала в село. И Дегтярев свободно вздохнул, узнав, что за время его отсутствия в селе ничего плохого не случилось.

А в это время в тесную камеру Тестя, ожидавшего отправки в Южно-Сахалинск, охранники втолкнули угрюмого лохматого мужика, крикнув бывшему бугру:

—  Эй, Тесть! Принимай! Из-за этого зверюги и ты пост­радал.

Василий пружиной разжался. Подскочил к новичку. Ухва­тил за душу окрепшими волосатыми лапами.

—  Колись, падла! - взревел так, что стены загудели.

—  Иди-ка ты, - отмахнулся новый, рухнув на шконку, и залился горькими слезами.

Бугор оглядел его недоуменно, заметил кровавое пятно на брюках. Оно расползалось все сильнее. Бугор понял. И этого пропустили охранники через обиженников. Скопом петушили. А теперь к нему, на последнюю разборку швырнули.

—  Не отмазывайся, падла! Меня на сопли не возьмешь! Ко­лись, покуда я с тобой ботаю!

Мужик лег на спину, охая и кривясь. Лицо в синих подте­ках. Зубы выбиты, губы рассечены. Он глянул на Тестя испод­лобья и сказал глухо:

—  В Трудовом фартовал я.

- Темнишь, козел! Я бугор Трудового! Всякую вошь в харю знаю. Такого хорька у меня не было!

—   Недолго. Налетчиком! - вырывался из-под мослатого колена Тестя мужик.

—  Мокрушник? Тихона угробил, падла? - ревел Василий.

—  Не своею волей. По закону. Обязанник я! - взвыл на­летчик.

—  Чей? - выпустил горло из рук Тесть и сел напротив.

—  Кривого знал когда-нибудь? Бугра нашего. Вот его Ти­хон ожмурил. Тот башли потребовал. Фартовый положняк. Ти­хон зажал. А когда бугор на него наехал, тот раздухарился. И - крышка! Замокрил Кривого...

—  А ты при чем? Неужель фартовые тебя вместо Кривого поставили зону держать? - удивился Тесть.

—   Не бугрил я. В рамса проигрался Кривому на обязан­ность. В долг. И он меня вместо пса держал. А потом, при фар­товых, словно чуял погибель, велел мне убить любого, кто на его калган позарится. Если, мол, того не утворишь, останешься сам без калгана. А следить за мной Сову поставил. И Щеголя. Те двое везде за мной ходили. Пасли. Когда Тихон пришил Кри­вого, я стремачил его всюду. Но фраера увезли. Судили. А по­том дошло, что в Трудовом он кантуется. Мы и нарисовались. Дальше сам знаешь, - отмахнулся мужик.

—  Колись сразу! Я тебе не мама родная! Обязаловка не ре­зиновая. Лишь год мог тянуть. Дальше тебя пришить должны были!

—  Пять раз разборка фартовых к росписи приговаривала. Чего только не стерпел. Дикий с меня скальп снимал. На колючей проволоке вешали. То и спасло, что колючая. Петля не затянулась. Па ремнях растягивали. Разорвать хотели. По­везло, мослы крепче ремней оказались. Стеклом глотку реза­ли. Зажило. Даже фартовые устали. И велели найти Тихона. В судьбу поверили. Я не сам по себе. Я - обязанник. Ты не фраер, сам понимаешь. Но при всем в ходку не хотел идти за это дело. И лишь оглушил Тихона. У него на ту беду

печь топилась. Я и закрыл задвижку. Оглушенный, он так и не пришел в себя. Думали, что никто не докопается, на пьянку все спишут...

—  А водяру ты с ним жрал? - вспомнил Тесть.

—  Сова. Он в свидетелях моих перед фартовыми был. Я после вошел. На том все кончилось.

—  А Дашку зачем пасли?

—  С легавым она скентовалась. И нас ему заложила. Что мы на чердаке ее канаем. Вот и хотели заодно с Тихоном, чтоб ему одному на том свете скучно не было.

—  Зачем ко мне не прихиляли? - понизил голос Тесть.

— Чтоб ты нас всех разом ожмурил? Кто ж в своей «малине» чужой суд потерпит? Даже я это знал. Вот и не нарисовался. Мне моя шкура нужна.

—  Дошлый, гад! - удивился Тесть.

—  Кто тут бугор Трудового? Живо к следователю! - откры­лась внезапно дверь камеры.

Тесть шагнул в коридор. На пороге кабинета зажмурился от яркого света.

«Новый следователь? С чего бы такое?» - подумалось Ва­силию.

—  Входите смелее, - предложил человек из-за стола. - Вот вам передача. Не положено, конечно, пока. Но уж очень про­сили ребята. Не смог им отказать, - указал на тяжеленный рюкзак у стены. И добавил: - Надеюсь, там нет ничего недо­зволенного. Сами понимаете, все должно быть на доверии. - Следователь предложил присесть.

Тесть смотрел на рюкзак, ожидая, когда следователь разре­шит ему уйти. Но тот, видимо, не спешил.

— Я помогаю вам, - указал он на рюкзак, - а вы помогаете следствию. Что известно вам, негласному хозяину Трудового, об убийстве Тихона? За что была поставлена муха Никите и кем? - спросил следователь.

—  Это что ж, условие? - не поверил в услышанное Тесть.

—  В порядочность не играю. Цена слишком высока, - не сморгнул следователь.

—   На фискала сфаловать решили? Так я же фартовый! - возмутился Тесть и отвернулся от рюкзака.

—   Можете не говорить. - Следователь вызвал охрану и, указав на рюкзак, сказал: - Верните людям внизу. Скажете: отказался подследственный.

Солдат взял рюкзак, с трудом поднял его на плечо, пошел к двери, согнувшись.

—  Значит, не поумнел. Придется в прежнюю камеру вер­нуть. Там-то гонор живо сгонят, - криво усмехнулся следова­тель и добавил: - Мне, Василий, давно все известно.

Ваш нынешний сосед сам рассказал. Вот протокол до­проса, его чистосердечное признание. Иначе как бы он в вашу камеру попал?

—  Это его дело. Он мне не поделыцик. И колоться не обя­зан. Не мой кент. У него свой хозяин. Перед ним ответ держать станет. Я за свое - перед сходом.

— Теперь уж сходов не будет. Знают фартовые все. В Трудо­вое от нас пятеро законников ушли. Они все расскажут.

— Я и сам письмо послал им! Чего бояться? Легавые примо­рили. Сунули к лидерам. Все написал кентам без липы. Это мне отпустят, - ощерился Тесть.

—  Кого скрываете? Глобуса? Его нет в живых. Вырви Глаз - безнадежен. Никого у вас нет. В Трудовом фартовые даже кличку вашу забудут. Подумайте хорошенько. За что держитесь? Возраст уже приличный. На шестой десяток пошло. Дело я могу закон­чить и без ваших признаний. Имеется много других доказательств покушения. И перед судом, сколько ни тяните, все равно встане­те. Но и мера наказания, и режим зависят от того, как проявите себя на следствии.

—  Мне уже терять нечего! - отмахнулся фартовый.

—  Да как сказать... Вас фартовые Трудового целиком оха­рактеризовали. Значит, в душе простились навсегда, - вздох­нул следователь.

—  Темнуха! Просчитались вы, гражданин следователь. Ни­кто из кентов не станет ботать с вами...

—  Ну а откуда мне известны подробности последней ночи Никиты, о походе фартовых с ним в тайгу?

—  Последнее легавый рассказал. А что с фраером было - не знаю.

—  Если без ведома бугра ставят на щеке метку, того хозяина фартовые в грош не ставят. Значит, и с вами так было?

—  Нет!

—  Значит, Глобус метку без вашего согласия ставил?

—  Нет! - выпалил Тесть.

Следователь уловил слабое место бугра-тугодума и засыпал его вопросами:

—  Никиту метили при вас?

—  Нет.

—  Доложили, как сделали?

—  Сам увидел.

—  Эфиром усыпили?

—  Да, - растерялся Тесть вконец.

—  В больничке стащили?

— Да, сявка сработал.

—  Знал, что повесится?

—  Нет. Не думал.

—  Зачем из барака выгнали?                                                                    

—  Так положено с сучней.

—  Кто сказал, что Никита ссучился?

— За ним Шибздик смотрел. Он легавого почти до Трудово­го довел.

—  Видел, куда ушел Никита?

—  Нет. Ссучившийся - равно жмур. Таких не шарят и ды­шать не оставляют.

—  Хотел убить его потом?

—  Нет! Муха страшней смерти. Да и не фартовый он, всего- то мелкий фраер. Об такого никто в Трудовом мараться не стал бы, побрезговали бы.

—  А если б стал?

—  Фартового - да, пришили бы. Фраера - нет.

—    Зачем же метили фраера?

—  Чтоб фартовые знали. Не погорели бы на нем. Для них этот знак. Для всех. На будущее...

—  Никита с фартовыми часто общался?

—  В одной зоне и бараке, приморенные канали. Мало что ль?

—  Он знал о фартовых недозволенное остальным?

—  Нет. Хотя и скрывать было нечего. Все одну лямку тянули.

—  Вы велели Глобусу муху поставить?

—  Да, - вырвалось само собой.

Тесть хотел замкнуться, не отвечать. Но было поздно.

—  Если бы поймали гастролеров, убили бы их на разборке?

—    Как два пальца... - осекся Тесть.

—    За свой авторитет иль за Тихона?

— За все разом. Чтоб в моей кодле второго хозяина не води­лось.

—  А если бы вас убили? Кто был бы обязанником, кто - бугром?

—  О том не ботали. Я рамса и очко не уважаю. И мокрить меня фраерам не дано. Обязанники за меня - все фартовые. С ними ни один мусор не сладит. Туго ему придется. Хоть и дру­гой у них теперь бугор, - вздохнул Тесть и замолчал, не стал отвечать на вопросы следователя.