Тьма чернее ночи - Коннелли Майкл
– Я еще делаю чили реленос[14], – сказала она. – Хорошо, что ты позвонил с яхты, иначе мы сели бы есть без тебя.
Маккалеб позволил ей выпустить пар. Он понимал, что жена сердится на него. Подошел к столу, где стоял детский стульчик. Сьело смотрела на потолочный вентилятор и шевелила перед собой ручками, осваиваясь с ними. Маккалеб наклонился и поцеловал обе ручки, а потом лоб.
– Где Реймонд?
– У себя в комнате. У компьютера. Почему ты купил десять?
Садясь в кресло рядом со Сьело, Маккалеб оглянулся на жену. Грасиела перекладывала остальные тамали в пластмассовый контейнер для заморозки.
– Я взял переносной холодильник и попросил наполнить его. Наверное, столько влезло.
Она сердито покачала головой:
– Один лишний.
– Тогда выброси. Или в следующий раз пригласи на обед кого-нибудь из друзей Реймонда. Какая разница, Грасиела? Это же тамаль.
Грасиела обернулась, и расстроенный взгляд темных глаз сразу же смягчился.
– Ты вспотел.
– Просто шел пешком. "Челнок" был закрыт на ночь.
Грасиела достала из верхнего шкафчика пластмассовую коробку с градусником. Градусники были во всех комнатах дома.
– Открывай.
– Давай лучше электронный.
– Нет, я им не доверяю.
Она засунула кончик градусника Терри под язык и ласково подняла рукой нижнюю челюсть, закрывая ему рот. Весьма профессионально. Когда они познакомились, Грасиела работала сестрой в пункте первой помощи, а теперь – медсестрой и секретарем в начальной школе Каталины. Она вернулась на работу сразу после Рождества. Маккалеб чувствовал, что ей хочется быть только матерью, но они не могли себе этого позволить. Оставалось надеяться, что через пару лет их туристический бизнес окрепнет, и тогда появится выбор. Иногда Маккалеб жалел, что они отказались от своей доли за права на литературную обработку и экранизацию истории сестры Грасиелы, но из уважения к памяти Глории они решили не пытаться заработать на случившемся. Половину денег отдали фонду "Загадай желание"[15], а вторую половину – в доверительный фонд для Реймонда. Пойдет на оплату колледжа, если парень захочет.
Маккалеб сидел молча и смотрел на жену. Грасиела сжала его запястье.
– Пульс учащенный, – констатировала она. – Открывай.
Он открыл рот, и она вынула градусник. Посмотрела на него, встряхнула, вымыла и молча убрала в шкаф. Это означало, что температура нормальная.
– А ты бы хотела, чтобы меня лихорадило, да?
– Ты рехнулся?
– Хотела-хотела. Тогда ты могла бы велеть мне прекратить расследование.
– Что значит "велеть прекратить расследование"? Вчера вечером ты сказал, что это только на один вечер. Сегодня утром ты сказал, что только на один день. Что скажешь теперь, Терри?
Маккалеб посмотрел на Сьело и вытянул палец, чтобы она могла ухватиться за него.
– Дело не закончено. – Он снова посмотрел на Грасиелу. – Сегодня кое-что всплыло.
– Кое-что? Так передай свое кое-что детективу Уинстон. Это ее работа. Ее, а не твоя.
– Не могу. Пока еще не могу. Мне надо убедиться.
Грасиела отвернулась и подошла к кухонной стойке. Поставила тарелку с тамалями в микроволновку и включила разморозку.
– Пожалуйста, возьми ее и переодень. Уже пора. И ей понадобится бутылочка, пока я приготовлю обед.
Маккалеб осторожно поднял дочь и прижал к плечу. Девочка протестующе пискнула, и он ласково погладил ее по спине, чтобы успокоить.
Подошел к Грасиеле, обнял ее сзади и притянул к себе. Поцеловал в макушку, уткнулся лицом в волосы.
– Все скоро закончится, все снова будет нормально.
– Надеюсь.
Грасиела коснулась его руки. Это было одобрением, которого он добивался. Прикосновение сказало ему, что они попали на ухаб, но теперь все хорошо. Маккалеб обнял жену крепче, поцеловал в затылок, а потом отпустил.
Пока отец заворачивал ее в новую пеленку, Сьело смотрела на картонные звезды и полумесяцы, висящие на нитках над столом для пеленания. Игрушки смастерили на Рождество Реймонд с Грасиелой. Воздушный поток слегка колебал их, и взгляд темно-синих глаз малышки сосредоточился на этом медленном вращении. Маккалеб наклонился и поцеловал ее в лоб.
Завернув девочку в два детских одеяльца, он вынес ее на террасу и, устроившись в кресле-качалке, дал бутылочку. Посмотрев на гавань, заметил, что не выключил подсветку приборов на мостике "Попутной волны". Конечно, можно было бы позвонить начальнику порта на пирс, и кто-нибудь из работавших по вечерам подъехал бы и все выключил. Но он все равно собирался вернуться на яхту после обеда. Сам и выключит.
Маккалеб посмотрел на Сьело. Хотя глаза малышки были закрыты, она не спала. Девочка яростно трудилась над бутыломкой. Грасиела перестала кормить грудью, когда вернулась на работу. Кормление из бутылочки было внове, и для Маккалеба оно стало, пожалуй, одним из самых приятных моментов в роли молодого отца. В это время он часто шептался с дочерью. Обещал, что всегда будет любить ее и всегда будет с ней. Просил ее никогда не бояться и не чувствовать себя одинокой. Порой, когда малышка внезапно открывала глаза и смотрела на него, Терри чувствовал, что она говорит ему то же самое. И чувствовал любовь, какой никогда прежде не знал.
– Терри.
Услышав шепот Грасиелы, он поднял голову.
– Обед готов.
Он проверил бутылочку: почти пусто.
– Подойду через минуту, – прошептал он.
Грасиела ушла. Маккалеб посмотрел на дочь. Голоса родителей заставили ее открыть глаза. Она смотрела прямо на отца. Маккалеб поцеловал ее в лоб, а потом просто смотрел.
– Я должен это сделать, малышка, – прошептал он.
* * *На яхте было холодно. Маккалеб включил свет в салоне, потом установил в центре комнаты обогреватель и включил на небольшую мощность. Он не хотел, чтобы становилось слишком тепло, потому что от этого могло потянуть в сон. Напряженный день утомил его.
Он сидел в передней каюте и рылся в старых бумагах, когда услышал чириканье оставшегося в салоне сотового телефона. Закрыл папку, которую просматривал, и, взяв ее с собой, поднялся в салон. Звонила Джей Уинстон.
– Так как там в Центре Гетти? Я думала, ты расскажешь.
– Было уже поздно, а я хотел вернуться на яхту и добраться на Каталину до темноты. И забыл позвонить.
– Ты вернулся на остров?
Она казалась разочарованной.
– Да, утром я обещал Грасиеле, что вернусь. Не беспокойся, я еще работаю кое над чем.
– А что было в Центре Гетти?
– Ничего особенного, – солгал он. – Я поговорил с парой человек и посмотрел кое-какие картины.
– Видел сов, похожих на нашу?
Уинстон смеялась, задавая вопрос.
– Между прочим, да. У меня тут книги, которые я вечером хочу посмотреть. Я собирался позвонить тебе и узнать, можем ли мы встретиться завтра.
– Когда? Утром у меня встреча в десять и еще одна в одиннадцать.
– Я в любом случае думал о второй половине дня.
Маккалеб не хотел говорить Уинстон, что собирается утром послушать вступительные речи на процессе Стори. Их должны были транслировать в прямом эфире по судебному каналу.
– Пожалуй, я могла бы найти вертушку, которая отвезет меня, но сначала придется договориться с летунами.
– Нет, я вернусь в Город.
– Правда? Отлично! Хочешь приехать к нам?
– Я предпочел бы что-нибудь спокойнее и уединеннее.
– Почему?
– Завтра расскажу.
– Как таинственно. Разрабатываешь аферу по раскрутке шерифа на оладьи, а?
Оба засмеялись.
– Сможешь приехать в Кабрийо и встретиться со мной на яхте?
– Буду. Во сколько?
Маккалеб назначил встречу на три часа, прикинув, что за это время успеет подготовить психологический портрет и решить, как сказать ей то, что должен сказать. Оставалось время и на подготовку к тому, что, как он надеялся, Уинстон позволит ему сделать вечером.
