Зловещий рубеж - Сергей Иванович Зверев
– Получается, что дорога до Лоева чистая?
– На кресте клялся… – задумчиво протянул Алексей.
– И ты ему веришь? – хмыкнул Петр. Он привык, общаясь со своим особенным контингентом, не верить ни одному слову солдата, проверять каждого в бою. В штрафной роте часть бойцов всегда из прожженных зэков, которые лгут, глядя прямо в глаза. Алексей же внутренне только снова удивился – всего лишь два года разницы у него с Завьяловым, и какое у них разное восприятие людей. Из-за слов и скепсиса недоверчивого лейтенанта он почувствовал себя глупым, наивным мальчишкой.
Солдаты сгрудились на полянке вокруг Омаева и Шайдарова. Те, как бойцы на ринге, стояли нахохлившись друг против друга. Соревнование в меткости никак не давало им покоя, каждому хотелось доказать свое превосходство над другим.
– Ну давай, на спор, выбирай любую цель, – задирал парня охотник.
– Я уже тебе показал, что умею. Мало потаскал пулемет? – Руслан сдерживал растущий в нем азарт, помня о том, как недавно его отчитал Логунов за такой спор.
– Тебе повезло, – не унимался Шайдаров, щелочки глаз так и блестели. Он вынул из вещмешка плитку с серебристой оберткой. – Вот, если попадешь, куда я покажу, то шоколад твой!
– Не нужен мне твой шоколад, – огрызнулся парень.
Все подходили к делянке, подходили к ней и штрафники. Они уже обрыскали вещи захваченных немцев, нашли несколько упаковок галет и сейчас с удовольствием занимали места на пеньках и брошенных на кусок брезента скатках, чтобы понаблюдать за спором двух стрелков.
– Эх, паря, да так и скажи, что нашему зоркому глазу боишься проиграть!
– Наш Шайдар ночью белке в глаз попадет!
– Сибирь сейчас утрет нос Югу!
Со всех сторон понеслись выкрики тех, кто болел за сибирского стрелка. От обидных слов горячая южная кровь мгновенно вскипела.
– Давай показывай свою цель! Попаду с первого раза. – Черные глаза метали молнии на побелевшем от волнения лице.
Логунов с Колей Бочкиным и Бабенко издалека поглядывали за оживленным сборищем на пятачке между деревьев. Они вместе с экипажем «тридцатьчетверки» «052» осматривали левый трак. Два пальца почти выскочили при перегонке танка по лесу с ямами, торчащими пнями и старыми корнями.
– Да. – Бабенко внимательно, словно врач над оперируемым больным, рассматривал повреждение. Он обратился к своим сослуживцам: – Николай, Василий Иванович, принесете ящик с инструментами из нашей «семерки»? Будем лечить. – Механик ласково похлопал поврежденную гусеницу, что держалась на «честном слове», и повернулся к командиру экипажа Русанову: – Доставайте запасные пальцы, снимайте с брони запасной трак. Пальцы погнуло, трак погнуло внутрь сильно, придется сначала кувалдой наружу выбивать. Но поменять гусеницу необходимо, иначе танк не дойдет даже по ровной дороге. А она у нас не очень гладкая, тяжелая техника и перепады температуры ее превратили в полосу препятствия для танка. Сейчас поменяю, часа три займет, должно хватить для перегона. Потом нагоните роту. Вы предупредите нашего командира, чтобы Алексей Иванович знал о задержке.
И он вновь склонился над искореженной деталью.
Василий Иванович нес ящик от «Зверобоя» вместе с Колей, а сам крутил головой, пытаясь высмотреть, чем чеченец вызвал такой ажиотаж. Привык он заботиться о порывистом парнишке не только как командир танка, но и как отец, удерживая того от поспешных поступков.
– Что они там хохочут, столпившись вокруг Руслана? Устроили балаган, – проворчал он, кивнул Николаю в сторону веселой толпы штрафников. – Приведи его сюда, пускай помогает. Нечего без дела болтаться, я ему сейчас настрогаю боевых задач.
Омаев тем временем уже вскинул винтовку Мосина, прищурил один глаз, упер приклад в плечо, нашел между веток далекого дерева замершего коростеля, на которого указал Шайдаров, выставил мушку посередине прорези, слегка надавил пальцем на спусковой крючок, задержал дыхание. Все, как учил дед в детстве. И вдруг резко опустил винтовку.
– Немцы! – Младший сержант бросился через дорогу к Соколову, который изучал маршрут, раскинув карту на броне танка. – Товарищ командир, там немцы! В лесу! Отряд! Метров семьсот до нас!
Завьялов, до этого хмуро глядевший на раскатанную колею впереди, мгновенно отдал приказ:
– Рота, в укрытие! Залечь за бронетранспортер! Оружие к бою! Командиры отделений, выставить огневые точки!
– Отделения, к бою! По машинам! Немецкий отряд семьсот метров! Ориентир лес! – Вслед за ним и Соколов начал раздавать команды танкистам, свернул карту в планшет. Поднялась досада на самого себя. Из-за своей беспечности чуть не нарвались на засаду. Взяли немецкую колонну и расселись практически на дороге, словно на чаепитии, хорошо, что Омаев успел заметить опасность.
Он нырнул в люк танка, на ходу надевая шлемофон, втыкая провод в разъем ТПУ.
– Я «семерка»! Всем экипажам приготовиться к ближнему бою! Ориентир лес! Немцы наступают! Атакуем по моему приказу!
Возле техники еще суетилась пехота, солдаты со скатками и винтовками в руках перебегали дорогу и падали за колеса «Ханомага». Сержанты, командиры взводов, укладывали особо нерасторопных на обочину дороги за гребень стылого земляного вала пинками и тычками. Появление немцев стало неожиданностью, тут уж не до церемоний, каждая секунда на счету. Солдаты шепотом чертыхались, морщились от ударов, но покорно шлепались в грязь у обочины, чтобы там лечь на изготовку для стрельбы из винтовки или автомата. Дорога и полянка в несколько минут опустели, установилась тяжелая давящая тишина ожидания. Подбитые немецкие танки со страшными пробоинами, трупы немецких танкистов, которые никто не успел стащить в одно место, присмиревший бронетранспортер со свастикой на борту и замершие на выбоинах советские танки. Молчание грозной техники и дорога со следами недавнего боя выглядели пугающе.
«Пускай подойдут поближе, – мысленно рассуждал Алексей. – Чтобы стрелять наверняка, если нет машин, а только люди, обычные немецкие солдаты или разведка, то Завьялов справится. Необходимо экономить боеприпас танков, неизвестно, сколько еще придется наступать в отрыве от основных частей батальона. Пускай немцы решат, что вся техника подбита и молчит после боя, а люди ушли прочь от места сражения.
Глава 3
Затрещали ветки, хлестко разошлась в сторону черная завеса. Из леса вышел мальчишка, высокий и худой. Белесые волосы торчали длинными прядками из-под слишком большой ушанки, тонкое тельце утопало в огромной истрепанной шинели немецкого офицера, на ногах были перевязаны веревками старенькие онучи. Паренек застыл у края дороги, сделал пару нерешительных шагов. Алексей наблюдал за ним в перископ, не понимая, что за немецкий отряд с такими нелепыми воинами в одежде явно с чужого плеча. Ну никак не может быть этот белобрысый мальчуган офицером вермахта. Парнишка тем временем прошелся вдоль искореженных немецких танков, приблизился к «тридцатьчетверкам»,
