Красный Герцог - Владислав Хохлов
— Какая разница, как я выгляжу? Мы с вами едем туда, где от внешности ничего не зависит. — Генрих ответил резко, не смотря даже в глаза собеседнику. Он показывал полную незаинтересованность в общении.
— Кем бы ты там не был, твоё смазливое личико не поможет тебе! — Мужчина уже начал раздраженно повышать свой голос, при этом показывая активную и нелепую жестикуляцию при общении.
Генрих решил уже просто игнорировать своего собеседника, в надежде, что тот, будучи уставшим, просто отстанет от него и найдёт себе занятие поинтересней.
Генрих продолжал смотреть в окно своего вагона. Теперь он не видел за стеклом красивые пейзажи. Его взгляд приковало отражение того мужчины, что медленно поднимался со своего сидения.
Посмотрев прямо на своего былого собеседника, Генрих заметил, что тот тянет к нему свою руку. Эта рука была уже довольно близко к шее Генриха, достаточно, чтобы маленьким рывком можно было схватится за открытое горло. Страх волной обрушился на Генриха, перед его глазами предстала картина того, что его схватят и начнут душить. На рефлексах юноша со всей силой ударил по руке грубияна.
Не ожидая таких резких действий, мужчина неудачно ударился этой же рукой об стол. В следующую же секунду, он хлопнув ладонями по деревянной поверхности и встал со своего места. Его глаза исторгали внеземную злобу; невозможно было понять, о чем думает этот человек. Он дышал от злости так тяжело и быстро, что казалось, что он вот-вот задохнётся.
Резкими движениями мужчина схватил Генриха за воротник его легкого мундира и начал тянуть к себе. Эта крепкая хватка и резкие движения вывели Генриха из состояния физического и эмоционального спокойствия. После этого действия неудобная одежда на Генрихе с новой силой начала впиваться в кожу. Их лица находились так близко друг к другу, что можно было почуять неприятный запах изо рта незнакомца. Это только больше прибавляло презрения и ненависти к мужчине в глазах Генриха.
— Ты бесишь меня, наглый школяр! Жизни не видел, но считаешь себя умнее других! — Незнакомца трясло от злости; говоря и запинаясь языком, он всюду разбрызгивал свою слюни. — Я тридцать лет спасал жизни, и теперь готов отдать её за семью и родину, пока вы видите в этом развлечение!
Генриху было не по себе. Он впервые мог оказаться в драке с другим человеком. С человеком, что гораздо крупнее его. Он мог бы показать свой страх, если бы не события прошедших дней, которые изрядно его утомили. Именно поэтому Генрих молча смотрел в глаза своему собеседнику, покорно ожидая дальнейших действий. Появилось легкое чувство раздражительности, в голове Генриха всплыла довольно дерзкая мысль: «Можно плюнуть ему в лицо и посмотреть, что из этого выйдет». Эта мысль родила невинную, случайную улыбку на лице.
Их уединение прервал смотритель, что был ответственным за поведение рекрутов в вагоне. Он подошел к странной паре и, нежно поглаживая рукоять дубинки на своем ремне, добродушно поинтересовался происходящим.
Когда же Генриха и его нового друга побеспокоили, громила с удивлением посмотрел на военного. Это был хрупкий парень в строгой и красивой форме, его вполне молодое лицо украшали старые шрамы. Он выглядел так, словно сошедший с небес ангел: бляшки и пуговицы его костюма так и сияли под солнечными лучами. Генрих заинтересованно посмотрел на этого сановитого солдата, но вскоре также незаинтересованно вернулся к окну. Но даже в стекле, его взгляд по-прежнему цеплялся к массивной фигуре, что держала его за воротник.
Осмотрев нарушителей, смотритель обратился к рядом сидящим новобранцам:
— Уважаемые, что здесь произошло? — с переутомлением в голосе произнёс он.
Вся картина замерла во времени. Громила вместо того чтобы отпустить Генриха, и хоть как-то облегчить видимую проблему, продолжал крепко сжимать его воротник. Сидящие же рядом молодые люди, собрались с мыслями и сообщили, что всё это началось неожиданно и видимых причин для начала конфликта не было.
— Отпусти его, — произнёс смотритель, пристально смотря в глаза громилы, — и будь добр объясниться.
Громила убрал свои грязные, потные руки и сел на место. Он виновато смотрел снизу-вверх на смотрителя, пытаясь подобрать нужные слова, но, не найдя их, опустил взгляд.
— Как я вижу, ты здесь ведёшь себя слишком агрессивно и недисциплинированно. Твоё имя?! — Смотритель достал из-за пазухи блокнот с карандашом, и был готов занести туда имя нарушителя.
Блиндар. Именно так звали этого агрессивного мужчину. Генрих же расслышал то, что можно было перевести как «слепой дурак». «Ему подходит это имя», — слегка усмехнувшись подумал он. Смотритель внёс информацию о нарушителе в свой блокнот и предупредил, чтобы тот больше не пытался быть слишком заметным, затем он удалился.
Дальше Блиндар сидел тихо. Периодически он сверлил взглядом Генриха, который даже не смотря на него, ощущал на себе этот тяжёлый и гневный взор. Он чувствовал, как жар ненависти поглощает его. Дурак сам виноват, но виноватым видит другого. «Чем дальше, тем лучше».
Генриху приходилось терпеть эту жуткую обстановку еще долго. Только ближе к вечеру они добрались до точки назначения. Тогда поезд остановился, а смотритель приказал всем встать в строй. Каждый неуклюже, — отсидев всё, что только можно, — поднялся со своего места и встал посередине вагона.
Смотритель открыл дверь наружу и приказал всем выйти. Он оставался в вагоне, и проходя мимо него, можно было поймать презренный взгляд. Особенно им был вознагражден тот громила Блиндар. Генрих надеялся, что не окажется с этим ненормальным в одной комнате, — неизвестно, что он может с ним сделать, если рядом не будет надзора.
Выйдя на улицу, Генрих оказался в странном месте. Это была маленькая деревня с осевшими домами, церковью и множеством крупных палаток. Эта картина с первого взгляда была ясна — военные оккупировали деревню и устроили здесь штаб. За всё время, что новобранцы выходили из поезда, Генрих не увидел ни одного из жителей деревни, только солдат.
Здешний воздух был грязным по сравнению с тем, что был в родном огороде. Здесь что-то витало, что-то незаметное окутало это место — едкий запах, что прожигал нос. Огромная толпа стояла у поезда, и никто не знал, что делать. Смотрители не выходили из вагонов, и к ним наоборот присоединились другие солдаты. Судя по звукам, они начали проверять поезд. На улице было очень холодно, и ни у кого не было настроение разговаривать друг с другом.
Из вагона послышались крики и шум. Все, кто смог его уловить, обернулись посмотреть, что случилось. Голосов из вагона было больше, чем человек, что туда
