Дон Пендлтон - Возвращение к истокам
И Болан решил на время ретироваться.
Переодевшись в спецобмундирование, он переключил систему ведения огня на автоматический режим. Теперь все вооружение фургона было замкнуто на системы визуального наблюдения. Если какое-либо внешнее движение включало видеозаписывающую аппаратуру, оружие немедленно срабатывало. Иными словами, любой движущийся предмет в зоне поражения сразу превращался в цель, по которой автоматически открывался огонь. Поразив ее, оружие замолкало — до нового включения.
Пока еще Болану не доводилось вести с врагом подобную игру. Он предпочитал сам ловить жертву в перекрестье прицела — так получалось заведомо точнее и продуктивнее, нежели можно было ожидать от исполнительного, но нерассуждающего робота, поскольку автоматика реагировала только на движения, не делая различия между врагом или другом. Всякий предмет достаточной массы и обладающий определенной скоростью подлежал уничтожению. Это было чревато непредвиденными последствиями, но сейчас у Болана не было другого выхода. По большому счету, вопрос стоял о его собственной жизни.
Закодировав все замковые устройства фургона, он отправился в город на припасенном «форде». Перед выездом он позвонил Таррину.
— Привет, Липучка, — сказал он другу. — Мне необходимо встретиться с тобой. Где лучше это сделать?
Таррин без колебаний указал ему укромное местечко возле кегельбана. И уже через десять минут Болан был там.
Тайный агент ФБР явился на встречу не один. В машине, прибывшей в условленное место, находилось четверо: на переднем сиденье — водитель и телохранитель, а на заднем — сам Лео и еще какой-то парень. Такое обилие людей Болана ничуть не удивило. Ни один высокопоставленный мафиози никогда бы не отважился на подобную встречу — да к тому же в это время суток — без обычных мер предосторожности. А Лео приходилось осторожничать вдвойне.
Болан перехватил его напряженный взгляд и, как ни в чем не бывало, медленно пошел по аллее вдоль игровых площадок. Повсюду, дожидаясь своей очереди, весело щебетали дамы самых разных возрастов. Мужчин же было всего несколько. Они бойко торговали возле кассы всевозможной мелочью, и процесс игры их, похоже, совершенно не волновал.
Около закусочной Болан купил себе кока-колу в бумажном стаканчике и, закурив сигарету, отправился в сектор для зрителей, откуда принялся вяло наблюдать за муравьиной суетой в очередях.
«Интересно, — вдруг подумал он, — почему женщины от каких-то занятий получают куда больше удовольствия, чем мужчины, хотя именно мужчины эти занятия и изобрели? Быть может, женщины проще и естественней относятся к выигрышам и поражениям, понимая, что за этим стоит обычная игра, которая вовсе не требует тотального самоутверждения?»
Появился Лео с безразличным видом и сел на ряд ниже перед Боланом. Никто даже не обратил внимания на нового зрителя.
С минуту, наверное, Таррин с подчеркнутым интересом следил за игрой, а затем, повернувшись вполоборота, небрежно обронил:
— Посмотри, сколько здесь тигриц! Ты смог бы с ними сразиться?
На что Болан безразличным тоном отозвался:
— Не знаю, Лео, как насчет тигриц, но все тигры собрались сейчас совсем в другом месте. И если мы не наведем порядка в городе, то через несколько часов мне придется начать с ними войну.
— Извини, приятель, — усмехнулся Таррин, — но сначала мне надо было убедиться, что это действительно ты. Ей-богу, ты похож на хамелеона. Сейчас ты смотришься, как настоящий Туз Пик.
— Неплохая мысль, — пробормотал Болан и, достав маленький бумажник, передал его Лео.
Таррин мельком глянул на него и тотчас вернул обратно.
— Все верно, — подтвердил он. — Я бы купил это.
Лео вновь крутнулся на свеем сиденье и успокаивающе моргнул низкорослому телохранителю, напряженно застывшему в толпе. Тот пристально посмотрел на Болана и незаметно переместился к закусочной.
— Тот же самый человек, — подметил Болан. — Его зовут Фресни, да? Тебе никогда не приходила мысль, что он однажды может поумнеть?
— Только не Джоко, — заверил Таррин. — В последний раз, когда он пытался сбежать из тюрьмы, ему хорошенько дали по голове. Впрочем, у него и прежде не было задатков мыслителя. Зато на всем восточном побережье он быстрее остальных способен применить оружие, а преданность, которую он демонстрирует, не купишь ни за какие деньги. Так что у тебя происходит?
Болан коротко обрисовал другу развитие событий, а потом добавил:
— Времени остается в обрез, и теперь нам придется работать вместе. Ты в хороших отношениях с Эритрея?
— Более или менее. Слушай, а может все-таки попробуем решить проблемы одним махом? Сдается мне...
— Ничего не выйдет, Лео. Твою деятельность придется малость переориентировать. Попомни мои слова: Эритрея готов к разговору. Я не верю, что он твой враг, по крайней мере, сейчас. Ведь, чтобы понять смысл послания, оставленного у его порога, он не кинулся сюда, как некоторые другие, с бригадой вооруженных боевиков. Это хороший признак, Лео. Кстати, кто тот человек, с которым ты работал в Совете?
— Его зовут Флавия.
— Ладно, этот-то нам и нужен. Он прибыл сюда вместе с Эритрея.
— Почему ты так решил? — изумился Таррин.
— Интуиция, мой друг. Я ей всегда доверяю. Не может быть, чтобы у них не возникало общих проблем с теми ребятами, которые прячутся в штабе. Боюсь, Лео, в Совете назревает переворот. Слишком уж все дергаются. Это неспроста.
Какое-то время Таррин напряженно размышлял, а потом кивнул с мрачным видом:
— Все может быть, сержант. Подобная мысль меня беспокоит уже несколько лет. В руках некоторых главарей сосредоточилось чересчур много власти. Они, по сути, оттяпали себе огромную территорию, где работают практически автономно. И учти, самые главные боссы входят не только в состав Совета. Они замахнулись и на правительство страны, точнее, на ту его часть, которая именуется бюрократической машиной. Таким высокопоставленным чиновникам нет нужды ни от кого прятаться. Это, так сказать, легальная верхушка айсберга. Но ведь есть еще и анонимная государственная власть. При братьях Талиферо она сделалась почти неконтролируемой. И все же имей в виду: не все высшие чины мафии очень огорчились, когда ты уложил тех ребят. Действительно, наметился какой-то раскол.
— А вдруг при новом Тузе станет еще хуже? — заметил Болан. — Кого конкретно ты подозреваешь?
— В том-то и беда, что я толком даже и не знаю этих ребят. Тому кивнул, другому улыбнулся — вот и все общение. Думаю, их вообще никто не знает, кроме председателей Совета. Похоже, некоторые главы мафиозных семей и не рассчитывают, что когда-нибудь им удастся выяснить, кто же их Тузы. Эти загадочные парни меняют свои имена, как листки отрывного календаря, да и внешность — тоже. У меня от всего этого мурашки по телу бегают. Никогда не знаешь, с кем разговариваешь: с простым боевиком или с самим Тузом. Тут запросто можно свихнуться.
— Да, немудрено, — согласился Болан. С подобными «странностями» в структуре мафии он сталкивался неоднократно, специально изучал их, и школой для него послужили многие «сумасшедшие места». — Ну, а Флавия?
— Каким образом он вписывается в организацию? — уточнил Таррин. — Нет, никакой он не Туз, а просто секретарь офиса. Только и всего.
— Тем не менее кто-то пытается оказать влияние на раздел власти. Еще в Атланте я пришел к выводу, что в этом заинтересованы сразу несколько группировок. Пока Оджи крепко держится за штурвал, но ведь чем черт не шутит... Ты правильно сказал: тут запросто можно свихнуться. Когда думаешь об этом, все вроде получается складно, а стоит выразить мысль словами — и сразу начинаешь чувствовать себя круглым дураком.
— Ты мне будешь объяснять! Ладно, сержант, оставим эту тему. Для нее нужны собеседники с крепкими нервами, а я уже который год — потенциальный клиент в психушку.
Болан криво усмехнулся, закурил новую сигарету и быстро оглядел толпу. Джоко Фресни играл в электрический бильярд. Еще один парень, прибывший с Таррином, расположился у выхода и с подчеркнутым вниманием изучал расписание работы групп.
— Кто это там, у двери? — поинтересовался Болан.
— Мой человек. Джо Петрилло. Отвечает за проведение операций. С ним все в порядке.
— Ну, хорошо, тогда давай вернемся к нашим баранам. Оджи, судя по всему, угасает, а ведь все остальные боссы много лет держались за него. На кого они будут ориентироваться теперь? Ты знаешь достаточно сильного босса, который мог бы занять место Оджи?
— Ни одного, — без раздумий ответил Таррин. — Оджи — последний, кто прогрыз себе путь наверх, начиная с самого уличного дна. Все остальные закрепились в организации уже совершенно другими путями. Среди них нет второго «Оджи».
— Да здравствует король! — тихо проговорил Болан.
— Согласен с тобой, — отозвался Таррин.
