Борис Майнаев - Тигр в стоге сена
– Двадцать минут, – тяжело отдуваясь, произнес Березняк.
– Доставай посылку, может, ее цвет служит паролем.
Едва прапорщик извлек из мешка тугой сверток, обшитый зеленым шелком, как из-за камней поднялись двое мужчин в чалмах и халатах. Зангиров ощутил какую-то пустоту в груди. Люди подошли к самой воде. Они внимательно всматривались в лица пограничников.
– Бросай, – произнес по-русски высокий, и Муса удивился обыденности его голоса и лица.
Березняк широким взмахом перебросил через ручей сверток. Он упал у ног говорившего. Тот щелкнул пальцами, и его спутник метнул в ответ красный сверток. Прапорщик поймал его на лету.
– Молодец, Березняк, – криво усмехнулся высокий, – мы с тобой сработаемся.
Прапорщик остолбенел.
– Время, – Муса дернул его за руку.
– Не спешите, – напутствовали с той стороны, – не забудьте про следы.
Через пять минут, после того, как Зангиров и Березняк скрылись в ущелье, из-за холма показался наряд. Трое молодых пограничников спокойно прошли мимо них. Мусе даже показалось, что он услушал стук их сердец. От волнения он закрыл глаза, считая, что взглядом может привлечь внимание бойцов, а когда открыл, то увидел около рта мокрую фляжку.
– Попей, я сегодня крепкого чая налил. Не спеши, теперь и отдохнуть можно.
Офицер опрокинул флажку и долго пил, а когда отнял ее от губ, то прямо перед собой увидел джейрана.
– Березняк!
– Вижу, не дергайся, мы его сейчас завалим.
Прапорщик подвел ствол автомата под впалый живот козла, и Зангиров впервые увидел, что сильные руки Березняка бьет мелкая дрожь. Выстрел подбросил джейрана, и он скатился под ноги охотников.
Через два дня Ксения, оставив новую сберегательную книжку для Березняка, увезла посылку. Муса долго не мог оторваться от ее губ, потом, глядя в оконтуренные темными кругами от бессонной ночи глаза девушки, прошептал:
– Я люблю тебя.
– Меня или жену? – Она куснула его за мочку уха и рассмеялась.
– Тебя.
– Я тоже.
Она поднялась по высоким ступеням вагона, и Зангирову показалось, что солнце уходит за тучу, хотя на небе не было ни облачка.
– Не скучай, милый, я тебе каждый день буду писать. Если совсем невмоготу станет – пришли телеграмму.
– Жду.
Состав с грохотом тронулся с места. Зангиров знал, что ни писать, ни видеться с этой девушкой больше нельзя, но все, что говорили он и она, они не могли не говорить. Это не было суесловием, это был разговор душ, положенный на привычный звуковой ряд.
Через неделю на пустынной улице аула к нему подошел косматый старик. Он едва слышно проговорил пароль, потом сказал:
– На той стороне готов груз, завтра надо забрать.
– Что дальше?
– Сделай посылку и принеси на почту, там тебя встретят.
ГЛАВА 7
Красные «жигули», скрипнув тормозами, замерли у входа в областное отделение госбанка. Все, кто в этот момент были около этого приземистого здания, невольно оглянулись. Из машины выскочили четыре солдата с автоматами в руках и кинулись к высокой деревянной двери банка. Тут же из-за поворота, не обращая внимания на красный сигнал светофора, вылетела белая «волга». Она затормозила около «жигулей». Из этой машины тоже выскочили военные и кинулись вслед за первыми.
– Господи?! – Вскинулась женщина, только что вышедшая из банка.
– Что вы волнуетесь? – Повернулся к ней мужчина собиравшийся войти в двери. – Это же солдаты, значит идут какие-то учения.
Из здания послышался глухой рокот автоматной очереди.
– Стреляют? – Удивился давешний знаток и бегом бросился вниз по ступеням.
Через несколько секунд площадь перед банком опустела. В здании раздался сильный взрыв, и над притихшей улицей завыла сирена. Постовой ГАИ, до этого лениво наблюдавший за движением на перекрестке, двинулся было к банку, потом сел на свой мотоцикл и скрылся. За высокой дверью гремели выстрелы и кричали люди. Сверху, от проспекта, послышался сигнал сирены милицейской патрульной машины. Она неслась по осевой линии. Когда милицейский «газик» был уже почти у самого банка, грузовик, до этого стоявший у обочины, резко тронулся с места и ударил его в бок. Легковушка несколько раз перевернулась. Из распахнувшихся дверей посыпались люди. Автомобиль медленно улегся на бок и сразу загорелся. Один из милиционеров, не замечая, что весь окровавлен, поднялся, достал из кобуры пистолет и, шатаясь, пошел к банку. На первой ступени он упал и больше не поднимался.
Двери банка распахнулись, из них стали выскакивать военные. Двое волокли раненого, по белому мрамору ступеней потянулся кровавый след. Все трое сели в «жигули» и, не дожидаясь четвертого, машина тронулась с места. В «волгу» сели только двое. Через минуту после их отъезда к банку с двух сторон подскочили патрульные машины. Милиционеры с пистолетами в руках побежали к дверям. Водители принялись тушить горящую машину. Вдали послышался сигнал «скорой помощи».
Вечером состоялось экстренное заседание обкома. Чабанов вместе с другими, слушал доклад начальника уголовного розыска майора Запевалова.
– Такого в наших краях не было с самой войны, – говорил, ежесекундно вытирая пот со лба, милиционер. – Восемь солдат или людей, одетых в военную форму, с автоматами в руках атаковали банк. Они убили двоих постовых внутри здания, но охрана успела заблокировать решетки и встретила их из хранилища огнем. Нападавшие взорвали две гранаты, пытаясь снести решетки и прорваться к сейфам, но не смогли. За несколько минут до появления дополнительных нарядов городского отделения бандиты отступили. В банке остались трое нападавших – двое убиты, один ранен.
– Говорить может? – Спросил Первый.
– Да, у него раздроблена коленная чашечка. Он был без сознания и его бросили, посчитав мертвым. Но он молчит, – милиционер снова вытер пот и взглянул в глаза первого секретаря обкома, – извините, может, вопросы потом, когда я закончу?
– Да, пожалуйста, – Первый зло сверкнул глазами. Он был не в себе: о происшествии уже знали в крайкоме и Москве и уже успели выразить ему свое неудовольствие.
Наши потери – двое постовых в банке и трое из наряда погибли во время аварии около банка. Шофер этой машины сгорел.
– Так трое или четверо? – Раздраженно уточнил Первый.
– Всего пять человек, – майор впервые не вздрагивал от окрика секретаря. – Двое погибли на посту, двое разбились в машине, а третий в ней сгорел. Мы ведем расследование.
Первый встал из-за стола и прошелся по кабинету.
– А бандиты, они что же спокойно скрылись?
– Их ждали на двух машинах – «волге» и «жигулях». Мы их нашли неподалеку. Обе угнаны со стоянки у вокзала. В «жигулях» много крови, похоже, кто-то из них серьезно ранен. Мы отправили сообщения во все больницы. Ждем.
– Значит на сегодня у нас один козырь – раненый, который не спешит поделиться с нами своими знаниями?
– Да, но мы из него все вышибем.
– Не понял, что вы сказали? – Секретарь грозно нахмурил лохматые брови.
– Извините, товарищ секретарь, я не так выразился. Ему некуда деться. За вооруженное нападение на банк грозит высшая мера. Он, конечно, не захочет умирать в одиночестве. Я уверен, что уже сегодня он нам все расскажет. Кроме того, у нас есть убитые. Мои сотрудники уже работают с архивом, их фотографии размножены и розданы участковым, начались опросы на улицах и вокзалах.
– Ну, ну, докладывайте мне каждый час.
– Есть.
Первый тяжелым взглядом обвел собравшихся. Казалось, что все они сейчас виноваты перед ним в происшедшем.
– Я предлагаю.., – поднялся начальник областного управления МВД , но Первый даже не дал ему договорить.
– Идите, – махнул он тяжелой рукой, – возьмите их фотографии и поговорите со своими коллективами, может быть, вы окажетесь быстрее, чем наша хваленная милиция.
Чабанов получил комплект фотографий погибших бандитов и не успел сесть в свой автомобиль, как зазвонил телефон. Леонид Федорович выслушал условленную фразу Боляско и раздраженно бросил в ответ:
– Вы ошиблись – это баня.
Его водитель было хохотнул, но, взглянув, на хмурое оицо Чабанова, оборвал смех. Он почти до упора выжал педаль акселератора, зная, что быстрая езда успокаивает Леонида Федоровича.
– Не гони, разобъешься, а у меня еще не все дела на этом свете закончены.
Чабанов поднял трубку и набрал номер домашнего телефона.
– Аннушка, я чуть припозднюсь, хочу зайти в ресторан, поужинать. Может, вместе посидим? Тогда не волнуйся, я долго не задержусь.
Он положил трубку.
– Поверни, пожалуйста, к парку, я немного пройдусь.
Чабанов вышел из машины и пошел по аллее. Золотистые гроздья фонарей, едва слышная музыка и безлюдье – делали парк уютным уголком. Леонид Федорович вышел на круглую площадку, обсаженную по периметру голубыми елями. Под одной из них стояла скамейка. Он сел, снял шляпу и, привалившись к высокой спинке, закрыл глаза. Почти в то же время Чабанов почувствовал, что рядом появился человек.
