Андрей Воронин - След тигра
Он наклонился, поднял полог палатки. Изнутри шибануло привычным походным духом — несвежим бельем, сапогами, которые снимают только на ночь, да и то не всегда, табачным дымом, одеколоном, волглой шерстью. Глеб потянулся к чехлу, в котором хранилась винтовка, слыша, как сопят позади господа ученые, и тут их окликнула «солдат Джейн».
— Послушайте, — сказала она, — кто-нибудь видел мою сумку? Глеб выпустил полог, выпрямился и обернулся.
— Какую сумку? — тупо, явно по инерции, переспросил Вовчик, как будто Горобец возила с собой целый гардероб, битком набитый платьями и аксессуарами.
— Полевую, — терпеливо пояснила «солдат Джейн». — Планшетку. У меня там карта лежала, документы…
— Деньги и губная помада, — упавшим голосом подсказал Гриша.
— Деньги и губная помада, — с вызовом подтвердила Горобец. — Помада гигиеническая, бесцветная… Но в данный момент меня интересует карта. Не видели? Все молчали.
— Так, — сказала «солдат Джейн» заметно упавшим голосом. — Надо же, как интересно. Чем дальше, тем интереснее…
— О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух… — неожиданно для всех продекламировал в наступившей тишине Вовчик.
— Молчи, дурак, — негромко сказал Тянитолкай и с силой продул папиросу.
ГЛАВА 5
Перед тем как покинуть лагерь, Глеб распаковал рюкзак, достал с самого дна туго свернутый свитер и развернул его.
— Ого, — сказал Вовчик, наблюдая за тем, как Слепой просовывает руки в ремни наплечной кобуры.
— Да, — согласился Гриша, — это тебе не парабеллум.
Не обращая на них внимания, Глеб зарядил пистолет, рассовал по кармашкам портупеи запасные обоймы и, немного подумав, все-таки навинтил на ствол глушитель. Он не знал, с чем придется столкнуться, а шуметь по-прежнему не хотелось. Хорошо, если Пономарев действовал в одиночку, на свой страх и риск. А если нет?
— Девять миллиметров, — демонстрировал свои познания разговорчивый Вовчик, — шестнадцать патронов в рукоятке, один — в стволе. Скорострельность, дальность и точность боя такие, что «Макарову» и не снились.
— Я такой по телевизору видал, — заявил Гриша, глядя, как Глеб засовывает «глок» в кобуру. — Помните, сериал показывали? Как его, черт… «Бригада», что ли?
Сиверов застегнул рюкзак и бросил его поверх спального мешка, в изголовье. Прихватив расчехленную винтовку, он, пятясь, выбрался из палатки и забросил винтовку за спину — по-охотничьи, стволом вниз.
— Я вижу, вы во всеоружии, — со странным выражением сказала Горобец, которая стояла у погасшего костра, нетерпеливо притопывая ногой. Из-под исцарапанного носка ее солдатского ботинка взлетали невесомые облачка пепла.
— Согласитесь, снайперская винтовка в ближнем бою — это не столько подспорье, сколько обуза, — сказал Глеб.
— Вам виднее, — нетерпеливо сказала «солдат Джейн». — Вы готовы, наконец?
— Давайте я все-таки пойду один, — снова предложил Глеб, ни на что уже не надеясь. — Как-никак разведка — моя специальность.
— Нет уж, — отрезала Горобец. — Пойдем все вместе. И постарайтесь не терять друг друга из вида. Хватит с нас таинственных исчезновений!
Она держала карабин наперевес, как будто собиралась пойти в атаку. Глеб отвел взгляд. Горобец заметила это, закусила губу, повесила карабин на плечо и расстегнула кобуру. Слепой вздохнул.
— Евгения Игоревна, — сказал он, — у меня к вам огромная просьба. Постарайтесь по возможности открывать огонь только после того, как убедитесь, что это необходимо. И вообще, лучше бы нам всем обойтись без стрельбы, А если все-таки придется стрелять, делайте это только по моей команде и постарайтесь не попасть друг в друга.
Вовчик презрительно фыркнул, Гриша, по обыкновению, пожал плечами, а Тянитолкай вообще никак не отреагировал на эту оскорбительную реплику. У Горобец снова нехорошо сузились глаза.
— У меня к вам встречная просьба, Молчанов, — сказала она. — Постарайтесь поменьше командовать. Вы не у себя в казарме!
— Есть, — деревянным голосом ответил Глеб и добавил, сменив тон: — Простите, Евгения Игоревна. Я с самого начала подозревал, что меня вам, мягко говоря, навязали…
— Вот именно — мягко говоря, — непримиримо сказала Горобец. — Уточнять, насколько мягко, я думаю, не стоит.
— Знаете, — задушевно сказал Глеб, обращаясь к ней, но чувствуя, что его внимательно слушают все, — я ведь тоже не в восторге от этой прогулки, да и от вас заодно. Вам ничего не стоит от меня избавиться, вы же начальник! Напишите приказ, и дело в шляпе. Что-нибудь в этом роде: «Исключаю из состава экспедиции разнорабочего Молчанова за систематическое препятствование моему твердому намерению погибнуть самой и погубить вверенную мне группу в количестве четырех человек». Число, подпись. Отдаете приказ мне на руки, и я ухожу. А вы делайте что хотите.
— М-да, — сказал у него за спиной Вовчик. Горобец промолчала.
Они подошли к месту, где стояли лошади. Как и предполагал Слепой, отыскать след оказалось совсем просто. У них было пять верховых лошадей и три вьючные — иначе говоря, небольшой табун, не заметить следов которого мог бы разве что настоящий слепой. Молча указав на следы «солдату Джейн», Глеб бесшумно двинулся вдоль полосы взрытого копытами мха, то и дело отмечая такие подробности, как приставшие к коре лиственниц пучки конского волоса и кучи свежего навоза. Возле первой такой кучки Вовчик неожиданно опустился на корточки и сунул в навоз указательный палец.
— Уже остыло, — сообщил он, небрежно вытирая палец о сырой мох. — У него действительно большая фора. Огромная.
— Как будто мы этого без тебя не знали, — проворчал Гриша. — Зря только в дерьме ковырялся.
— Навоз — не дерьмо, — наставительно заявил Вовчик. — Хочешь, палец оближу?
Некоторое время Глеб краем уха прислушивался к затеянной Вовчиком и Гришей дискуссии о сравнительных свойствах лошадиного и коровьего навоза, а потом сказал:
— Прошу прощения. Мне бы не хотелось лезть в командиры, но должен вам заметить, что вот такие ясные, четкие, хорошо различимые следы, как тот, по которому мы сейчас идем, часто служат отличным местом для засады.
Вовчик у него за спиной замолчал на полуслове, а рассудительный Гриша сказал вполголоса:
— Вот это верно.
Глеб не стал оглядываться. Он шел по следу, думая, не стоит ли ему на всякий случай развернуть этих специалистов по экскрементам в цепь, а самому пойти сторонкой, лесом, чтобы выйти предполагаемой засаде в тыл. Поразмыслив, он решил, что ничего этого делать не будет. Какая еще к дьяволу засада? Если бы кто-то всерьез хотел с ними покончить, они бы уже остыли — прямо в своих спальниках, не успев отойти от воздействия «медвежьей махорки». Кстати, что это за трава такая — медвежья махорка? Глеб о такой ни разу не слышал, хотя знание различных трав и кореньев входило в элементарный курс выживания. Но трава травой, а ждать засады, скорее всего, не стоило. Про засаду он сказал просто так, чтобы заткнуть рот не в меру болтливому Вовчику. Заткнул, и ладно, себя-то зачем обманывать? Нет здесь никакой засады и быть не может…
Горобец догнала его, пошла рядом, на ходу сильно отмахивая свободной рукой. Другая рука, правая, лежала поверх расстегнутой кобуры.
— Я должна перед вами извиниться, — сказала она.
— Не надо, Евгения Игоревна. Я все понимаю.
— Нет, не понимаете. Я очень… — Она обернулась, но Вовчик с Гришей уже отстали метров на десять — из деликатности, наверное, — а Тянитолкай вообще едва виднелся за деревьями. — Я очень любила… о господи, что я говорю! Я очень люблю своего мужа, — твердо закончила она, бросив на Глеба быстрый взгляд из-под низко надвинутого козырька. — Наверное, вас раздражает то, как я командую экспедицией. Вы, наверное, вообще не признаете начальников женского пола. Не знаю, может быть, вы и правы…
— Вы очень хороший начальник, — сказал Глеб, сам не зная толком, сколько в этих словах правды, а сколько лжи. — Только не надо нервничать. Обстоятельства почти всегда можно победить, но, в отличие от людей, перекричать их удается крайне редко. Почти никогда.
— Разве я кричу? — удивилась Горобец.
— Нет, конечно. Но вы отлично поняли, что я имел в виду. Некоторое время Горобец молча шла рядом, а потом сказала:
— Да. А знаете, вы непохожи на прапорщика. Чересчур умны. «Вот те на», — подумал Сиверов.
— Видите ли, Евгения Игоревна… — начал он.
— Можно просто Евгения, — перебила она.
— Видите ли, Евгения, — продолжал Глеб, ухитрившись сдержать улыбку, — прапорщик — это не диагноз, а воинское звание. Присваивается кадровым военнослужащим, которые по тем или иным причинам не получили высшего образования. Ведь вы же не станете утверждать, что каждый штатский без высшего образования — клинический дебил, а каждый обладатель институтского диплома, к тридцати годам не защитивший кандидатскую, — просто бездарь?
