Александр Золотько - Разборки под прикрытием
Сергеев выключил телефон.
– Вот, – сказал назидательным тоном Гринчук Стоянову. – Вот теперь ваш начальник начинает работать серьезно, а не плакать. Это хорошая идея – поминутно восстановить, что и где делала моя жена с момента приезда в город. Пусть он ищет, а мы с тобой начнем несколько с другой стороны. В вашем вольном городе все пассажиры всех машин регистрируются на въезде?
– Да. И автобусов.
– И номер машины и адрес водителя?
– И адрес, куда приехавший поселился. И тот, у кого он поселился, сообщает об этом нам… – речь Стоянова стала торопливый, словно он боялся не успеть вовремя ответить на вопрос. – Из гостиниц, пансионатов… Те, кто на рейсовом автобусе приезжают – регистрируются по месту поселения. У нас всё записано…
Гринчук отвел взгляд и покачал головой. Дмитрий Иванович напоминал ему медузу, выброшенную на берег. И вызывал такие же чувства – не жалость, а гадливость.
– Выясни, – сказал Гринчук, – кто привез в город Ингу. И поехали к нему. А то, сдается мне, что в городе, того и гляди, эпидемия начнется. И те, кто останется в живых, позавидует мертвым.
Глава 4
А здешние горы напоминают сжатые кулаки, – подумал Гринчук.
Сжатые от боли, от ярости? Не понять.
От страха?
Гринчук покосился на сидящего рядом Стоянова. Тот смотрел прямо перед собой и что-то, кажется, шептал. Губы еле заметно шевелились.
Гринчук снова перевел взгляд на дорогу. Над асфальтом дрожал воздух, собирался в ртутные лужицы, блестевшие в солнечных лучах.
Люди как люди. Влиятельные, сильные… Не могли они попасть на нынешние свои места, не проявив хватку и умение идти по головам других. Пусть они всего пять лет сидят на своих теплых местах… Но ведь сидят, никто не смог их вышибить…
И вдруг в одночасье, стоило кому-то чуть надавить… Прижать немного.
И потекли серьезные ребята.
Даже вот этот, сидящий рядом, холеный и ухоженный кот в звании капитана милиции, превратился черт знает во что только потому, что вдруг поверил в сплетни, переданные по телефону.
– Ты адрес выяснил точно, не напутал? – спросил Гринчук.
– Нет, нет, я все точно… Веселая, дом пять, – это почти за городом, километра два отсюда. Сейчас по дороге налево, до перекрестка, потом направо, через рощицу. И вниз, – Стоянов снова достал платок и вытер лоб.
– Всё будет нормально, – пообещал Гринчук. – Не дергайся. Если ты все сделаешь правильно – я тебя вытащу. Честное слово… Значит, тут направо?
– Да, – Стоянов указал рукой. – Вот сюда. А тут…
– А тут – рощица, – кивнул Гринчук, останавливая машину. – Я помню.
– А чего мы остановились? – спросил Стоянов.
– По физиологической надобности, – Гринчук вышел из машины, потом вернулся, погрозил Стоянову пальцем и ушел, забрав сумку с деньгами.
– А на Западе, говорят, за то, что отлил в лесу, могут посадить, – подал голос молчавший все время на заднем сидении Аркаша. – У нас в отряде мужик был…
– Что ты говоришь! – изумился Гринчук, отходя за деревья. – Проклятые империалисты!
Стоянов оглянулся на Аркашу:
– А ты, Клин, чего здесь трешься? Тебе, мудаку, такой шанс выпал! Тебя не пришили, к дьяволу не водили, просто выкинули из города…
– А ты меня не пугай! – неожиданно тонким голосом выкрикнул Аркаша. – Это – мой город! Мой! Тут мои друзья, мой дом…
– Нету у тебя здесь друзей, – сказал Стоянов. – Ты еще не понял? И мой тебе совет… Как старого знакомого.
– Старый знакомый! – отмахнулся Аркаша. – Ты всю жизнь сукой был. Я тебя еще со школы помню, Димончик. Каким ты замечательным пионером был! Стихи со сцены читал… И стучал втихомолку.
– Дурак ты, Клин, – Стоянов поморщился и покачал головой. – Ты все еще думаешь, что домой приехал…
– О чем базар, благородные джентльмены? – осведомился Гринчук, усаживаясь на водительское место. – Отчего лица не веселые?
– Мне Димон говорит, что валить мне из города нужно, что не в тот город я приехал, – голос Клина даже, казалось, дрожал от обиды. – Он, значит, в своем городе, а я…
– Мудак, – сказал, глядя перед собой, Стоянов. – Живым остался, к дьяволу не попал.
– Забавный у вас город! – Гринчук завел двигатель. – Отсюда, выходит, теперь по дороге и вниз?
– И вниз, – подтвердил Стоянов.
Вот, казалось бы, всё просто. Едешь, как указано, солнце, сосны… Просто доехать до конца рощицы и спуститься с небольшой горки.
Казалось бы…
Цок-цок-цок-цок! По капоту, весело играя в чехарду, вдруг пробежала дорожка дырочек. Слева направо.
Машину повело к правой обочине, развернуло. Поэтому вторая очередь подняла пыль и выбила асфальтовую крошку из дорожного покрытия в полуметре слева.
Гринчук выругался. Машина задним ходом вломилась в придорожный кустарник и, хрустя гравием, съехала в кювет.
– Из машины! – крикнул Гринчук и выпрыгнул из «джипа», успев забрать сумку.
Стоянов открыл дверцу со своей стороны, но она уперлась в камень. Капитан толкнул дверцу – не получилось.
– На эту сторону давай, – Гринчук протянул руку и потащил Стоянова, – живо давай, кандидат в покойники.
– Да бросьте вы его, – Аркаша уже был снаружи и успел отбежать на несколько шагов.
Автомат с противоположной стороны дороги снова выпустил очередь. Пули прошлись по краю дороги, срезая ветки с кустов.
Гринчук выволок Стоянова из машины, толкнул его вниз, к деревьям. Стоянов споткнулся и покатился.
– Бегом, – Гринчук подхватил капитана за шиворот, потащил, рубаха треснула…
– Я сам, – выкрикнул Стоянов, срываясь на визг. – Я сам!
И они побежали.
Сзади что-то вдогонку им кричал автомат, наверное, просил подождать, но пули над головой не свистели – какой редкой не была роща, но пули через себя не пропустила. Из жалости к людям, что ли…
Они пробежали еще метров триста, и только оказавшись между домами, остановились.
Сзади, возле дороги, рвануло.
– Граната, – сказал Гринчук. – Противопехотная, оборонительная, в просторечии – «лимонка». Неизвестный доброжелатель из жалости добил машину. Фу, давно я так не бегал.
Аркаша стоял, согнувшись и держась за правый бок. Стоянов сел на землю. Рубашка, еще с утра бывшая белой, висела клочьями. Кремовые брюки были разодраны на коленях. Сквозь дыры были видны ссадины. По щеке капитана текла кровь.
– Возникает вопрос, – Гринчук посмотрел на дым, который появился из-за деревьев. – Это просто так или нарочно?
Клин закашлялся, сплюнул.
– Что капитан, впервой под пулями? – Гринчук хотел было хлопнуть капитана по плечу, но вовремя удержался – лицо Стоянова было белым, а зрачки медленно сдвигались к переносице и вверх, под лоб. – Капитан!
Гринчук замахнулся правой рукой, но, обнаружив, что на левой щеке Стоянова рана, ударил с левой. От пощечины голова капитана дернулась.
Из ближайшей калитки вышел старик.
– Воды не найдется, добрый человек? – спросил Гринчук. – Тут представителю закона захотелось в обморок, а в наши планы это не входит.
– Это авария, что ли? – спросил старик.
– Авария. У нас вот парашюты не раскрылись, – Гринчук снова шлепнул Стоянова по щеке, – воды давай, дед!
– Прекрати меня бить, – прошептал Стоянов. – Я уже… Все нормально…
– Вот и замечательно, – обрадовался Гринчук. – Сейчас ты умоешься, приведешь себя в порядок, насколько это возможно в твоем случае, и мы пойдем…
Снова что-то взорвалось. Дым над лесом стал гуще.
– А вот это – бензобак, – прокомментировал Гринчук.
На улице стало людно. Рассматривали живописного Стоянова, прикидывали вслух, в машине он перевернулся, или просто свалился со скалы.
– Лес сейчас загорится! – прокашлявшись, крикнул Аркаша. – Машина там взорвалась, в кустарнике. Полыхнет – от ваших хибар ни хрена не останется.
Народ вначале разбежался по дворам, а потом, вооружившись кто чем, бросились к роще.
– Вызывай кого надо, – Гринчук сунул Стоянову свой мобильник.
…Пожарные прибыли на пять минут позже, чем Сергеев.
За кустом, как раз напротив сгоревшей машины, обнаружили десятка три гильз от патронов к «калашникову». И следы кроссовок сорок третьего размера. Следы от кустов вели к осыпи и там терялись.
– «Калаш», между прочим, «семь шестьдесят два». Это вам не ментовские пукалки «пять сорок пять, укороченные», – Гринчук подбросил на ладони гильзы. – Человек собирался со знанием дела, к лесу готовился… Или просто – серьезный человек.
– Или не было у него ничего другого, – зло бросил Сергеев. – Вон, магазин выпустил, а всё впустую. Если бы из «семьдесят четвертого» стрелял…
– Очень может быть… – не мог не согласиться Гринчук. – Не попал. Хотя, если честно, меня такая меткость совершенно устраивает. Вон, у своего героического капитана тоже спроси – наверняка он полностью поддерживает недостатки в огневой подготовке этого супостата.
– Куришь? – спросил Сергеев.
