Игорь Срибный - Идущие по грани
Лом-Али только ухмыльнулся в ответ и пошел к выходу.
У здания администрации стояли две боевые машины, вокруг которых толпился обвешанный оружием народ в тяжелых «сферах» на головах. Саидов сразу же направился к ним.
Навстречу ему шагнул невысокий коренастый крепыш в выгоревшей бандане.
– Вы Саидов? – спросил он, протягивая руку для приветствия. – Я – капитан Ромашов. Давайте отойдем на пару слов.
Капитан отвел Саидова в сторонку и встал спиной к Зубаиру, но так, чтобы разговор был слышен сопровождающему…
– Наши разведчики доложили, что видели вчера вечером, как в селение вошли вооруженные люди… Вам что-нибудь известно об этом?
– Нет, – покачал головой Саидов. – В нашем селении нет моджахедов, хотя не секрет, что оружие есть практически в каждом доме… Возможно, это мужчины ходили на кабанов. Знаете, кабанов расплодилось в последнее время… Выжирают посевы кукурузы. Периодически мы ходим, выбиваем их, но они снова появляются…
– Может, все-таки давайте мы прочешем селение? – Капитан заговорщицки подмигнул Саидову.
– Нет! – жестко ответил глава администрации. – В этом нет необходимости.
– Эй, ты откуда? – вдруг услышали они голос за спиной.
Чеченский омоновец пристально смотрел на Зубаира.
– Отсюда! – ответил Зубаир. – Здесь живу.
– Ты Зубаир? – не унимался омоновец. – Алхастов?
– Да нет же, сказал тебе! – Зубаир занервничал. Рука его потянулась к пистолету.
– Адам! – громко сказал Саидов, глядя прямо в глаза Зубаира. – Иди спроси у Замиры, не было ли мне звонка от председателя правительства.
Зубаир сверкнул глазами, но приказание выполнил, направившись к зданию администрации…
– Сколько их? – спросил капитан, как только Зубаир скрылся за входной дверью.
– Двенадцать амиров. Плюс пять телохранителей. Да моджахедов около пятидесяти… – ответил Саидов.
– Да-а, – протянул Ромашов. – Реальная возможность обезглавить весь Западный фронт боевиков…
– Об этом не может быть и речи! – твердо сказал Саидов. – Здесь не должно пролиться и капли крови. Иначе мы все жестоко пострадаем… Кроме того, при штурме наверняка будут разрушения и жертвы среди мирного населения. Вот тогда мы уже не будем сохранять нейтралитет. Мы все возьмемся за оружие!
– Не кипятись, Лом-Али! – Ромашов мягко улыбнулся. – Меня же инструктировал лично командующий! Я в курсе, что нужно просто создать панику у амиров, чтобы они побыстрей покинули селение. А уж в пути мы их будем отслеживать… Все уже продумано! Тебе нужно вернуться к ним?
– Обязательно! – кивнул Саидов.
– Этот… Зубаир Алхастов… Ты знаешь его?
– Нет. А что?
– Абсолютно безжалостный тип. Жесток патологически… Объявлен в розыск по линии Интерпола. Наследил везде – от Абхазии до Сербии. Будь осторожен с ним…
– Надеюсь, скоро он уберется отсюда. Кстати, паника у них началась задолго до вашего появления здесь…
– Вот как? По какому поводу?
– Шамаев не выходит на связь…
Ромашов многозначительно ухмыльнулся и сделал над головой круговое движение рукой: «Заводи»!
* * *Ханкала встретила разведбатовцев непроницаемой пыльной завесой: за КПП выходила и вытягивалась длинной лентой колонна Центроподвоза. Завидев колонну разведбата, дежурный, видимо, заранее предупрежденный командованием, остановил машины, пропуская разведчиков. У шлагбаума, перекрывающего дорогу к штабу, машины Каскада обошли броню и встали у входа, где их ожидал начальник разведки. БТРы разведбата окружили машины разведчиков полукольцом, скрыв от любопытных взоров все, что будет происходить внутри кольца.
Убедившись, что заграждение выставлено, Седой кивнул, и из трофейного «Ниссана» Кефир с Могилой выдернули Шамаева, на голову которого еще в лесу была надета маска с прорезями для глаз назад. Амира согнули в поясе пополам и, удерживая в таком положении за связанные за спиной руки, быстро завели в штаб.
– Зачем этого? – вполголоса спросил Владислав Юрьевич. – Что, нельзя было, как и остальных, в лесу оставить?
– Влад, ты не поверишь… Да я бы и сам не поверил… – Седой глубоко затянулся дымом сигареты. – Словом, события развивались следующим образом. Шамаев стоял у «Ниссана», опираясь на крыло. Киногруппа находилась впереди – метрах в пяти от него. Мы еще не начинали, ничем не выдавая своего присутствия. Боевики начали растаскивать аварийные машины, и тут… Шамаев делает шаг вперед и демонстративно бросает на землю автомат, поднимая руки вверх и укладывая их на затылок. И вот только в этот момент мы начинаем действовать… Могила сбил его с ног и скрутил руки за спиной. Кефир блокировал «киношников»… – Седой до фильтра докурил сигарету и щелчком отправил окурок в урну, изготовленную из гильзы 152-миллиметрового гаубичного снаряда.
– Шамаев во время остановки в лесу попросился поговорить с командиром группы, то есть со мной – Седой продолжил свой рассказ. – Спросил: «Вы же видели, что я сложил оружие и не предпринимал никаких попыток сопротивляться?» Естественно, я ответил утвердительно. Он говорит: «Я принял это решение за какой-то миг. Словно молния обожгла мысль, что сейчас все кончится, хотя я не видел абсолютно никакой угрозы извне. Но вот понял, что это – конец! И сложил оружие… Я прошу только об одном – дайте мне возможность встретиться с командующим группировкой. Мне есть что сказать ему, поверьте!» Так-то вот… И что я должен был делать? Просто убить его? Тогда, сам понимаешь, это было бы чисто уголовной разборкой. Да и как можно убивать человека, который еще до начала драки показал, что он драться не намерен? Извини, брат, но случилось то, что случилось… – Седой развел руками. – Поэтому я вынужден был снова выйти на связь с командующим и доложить ему о состоявшемся разговоре. Заодно попросил его создать режим в зоне штаба, чтобы Шамаева никто не видел. Даже свои…
– Мороки с ним теперь не оберешься, – с досадой промолвил Влад. – Ладно, отправляй на базу своих, и пошли к командующему.
– Да я-то там зачем? – спросил Седой. – Дальше вы уж сами играйте с ним во взрослые игры.
– Пошли, пошли! – Влад направился к входным дверям. – Может, что-то полезное услышишь…
– Самое полезное для меня сейчас – это принять горизонтальное положение на койке и расплющить рожу о подушку. Хотя бы минут на шестьсот… – Седой мечтательно закатил глаза.
– Пойдем! – засмеялся Влад. – Командующий ждет!
У кабинета Седой натянул на лицо маску и шагнул в дверь.
– Больше ни одна душа не должна сюда войти! – сказал Влад часовому, задержавшись у входа.
– Понял, – ответил часовой, заслоняя дверной проход своим телом.
Командующий поднялся с места и, обняв Седого, кивнул на стул. Шамаев мельком взглянул на него и вновь опустил голову…
– Ну вот, товарищи офицеры, – сказал командующий. – Выслушал слова раскаяния. Правда, не знаю, насколько им можно доверять…
– Могу поклясться на Коране! – вскинулся Шамаев. – Я бы не сложил оружие, если бы было по-другому! Аллах свидетель: у меня была возможность если не вступить в бой, то скрыться в лесу – уж точно! Но я не сделал ни того ни другого. Я принял решение!
– Так-то оно так, – задумчиво сказал командующий. – Но легализовать тебя будет сложно. За тобой сразу же начнется охота… Ты сам это прекрасно понимаешь.
– Понимаю. – Шамаев откинулся на спинку стула, глядя прямо в глаза командующего. – И готов к этому! Но губить свой народ в бесплодной войне я больше не могу. Вы же сами видите, что моджахеды сейчас «сражаются» с мунафиками, принявшими сторону Москвы, и это проще и безопаснее, чем сражаться с реальной силой, то есть с армией! А это ведет к неоправданным потерям в народе и вызывает ответную реакцию. И она крайне отрицательная. Многие чеченцы, потерявшие своих близких от рук моджахедов, становятся нашими «кровниками», пополняя ряды мунафиков. И кто от этого в выигрыше?
– Кто угодно, только не чеченский народ, который вы упорно загоняете в угол… – тихо сказал Седой. – Конечно, легче бросить гранату в дом сотрудника федеральных органов, чем вести боевые действия с регулярными частями… Легче взорвать рейсовый автобус, чем БТР…
– А я разве не об этом же? – воскликнул Шамаев. – Поймите: там, в лесу на окраине селения, я понял, что дальше дороги нет. Тупик! И пора принять решение… Да, я не скрываю – я почувствовал опасность! Смертельную опасность! Но она лишь подтолкнула меня к принятию этого непростого решения… Хотя еще с августа 1996-го я начал задумываться о том, что все пошло не так, совсем не так, как мне думалось и хотелось…
– И что же произошло в августе девяносто шестого, что так повлияло на тебя? – Командующий прикурил новую сигарету.
Шамаев долго молчал… Видно было, что ему очень не хочется вспоминать то время и то, что произошло на его глазах… Он заговорил медленно, тяжело:
– Тогда на улице Дагестанской мы окружили дом мэра Грозного Якуба Дениева. Грозный был в наших руках уже две недели, а в доме Дениева продолжал сражаться отряд Байсангура и чеченский ОМОН. В подвале дома укрывалось 37 женщин и детей. Чеченцы яростно сражались с чеченцами… Мы не могли взять дом Дениева, хотя против его защитников был брошен гелаевский спецназ. И тогда Гелаев пошел на переговоры. Он предложил защитникам дома сложить оружие. Поклялся на Коране, что выпустит всех – стариков, женщин, детей, омоновцев… Один из воинов – я думаю, это был сам Байсангур, потому его не оказалось в числе сдавшихся, – отказался сдавать оружие и в одиночку вырвался из кольца, отстреливаясь из пистолета. Ему удалось уйти, а остальные сложили оружие, видимо, посчитав, что чеченцы не могут нарушить клятву, данную на Коране чеченцам… – Шамаев замолчал. На скулах вспухли буграми желваки. Он низко опустил голову, сжав руками виски.
