Владимир Гриньков - Я – телохранитель
Положил трубку на рычаг, перевел взгляд на гостя – с чем, мол, пожаловал?
– Нужна милицейская подмога, Генрих Эдуардович, – сказал Китайгородцев. – Если у вас есть такая возможность, свяжитесь, пожалуйста, с местным отделом милиции, пусть они помогут людьми. Человек десять! Срочно!
– А что случилось? – осведомился Тапаев таким тоном, каким обычно многоопытные родители осаживают своих излишне возбужденных и шумливых детишек.
Анатолий как будто бежал-бежал, да и шмякнулся со всего разбега о невесть откуда появившуюся у него на пути кирпичную стену. Но взял себя в руки, пояснил:
– Ваш начальник охраны обнаружил подкоп. Здесь – чужие!
– Где – чужие? – тем же тоном уточнил клиент.
– Здесь, на территории.
– А может – снаружи?
– Может, и снаружи, – подтвердил Китайгородцев, хотя лично ему эта версия не представлялась бесспорной.
– И что дальше? Будет штурм? – В тапаевских интонациях угадывались недоверие и насмешка. Он продолжил: – В моем доме есть охрана. Моя охрана. Плюс вы, московские зубры. Я плачу деньги за то, чтобы меня охраняли, а мне предлагают еще и милицию вызвать! Почему бы в таком случае не стянуть сюда еще и подразделения Министерства по чрезвычайным ситуациям, не попросить подмоги у близлежащей воинской части, да с комбината не вызвать стрелков-вохровцев?
– Нам не хватает людей! – терпеливо объяснил телохранитель.
– Так вызовите из Москвы своих коллег.
– Неужели вам дешевле обойдется их перелет, чем…
– Да, – кратко подтвердил клиент и посмотрел на Анатолия взглядом, в котором по-прежнему нельзя было прочитать ничего.
Что-то у него действительно не клеилось с местной милицией, судя по всему.
– Я могу прямо от вас позвонить в Москву? – спросил Китайгородцев.
– Естественно.
Анатолий набрал телефонный номер Хамзы.
– Роман Александрович? Это я, Толик. У меня – проблемы. Мне срочно нужны люди. Как можно больше. Человек десять. Полная экипировка. Шлемы. Бронежилеты – пятый класс. Ружья. Да, режим демонстративной охраны. Необходимо, чтобы они прилетели уже сегодня. Сообщите мне номер рейса и время вылета. Пусть они привезут дополнительные бронежилеты – для клиента, для моей подопечной и для нас с Костюковым. Хорошо, я буду держать вас в курсе…
Положил трубку. Тапаев, судя по его виду, не без труда сохранял выражение спокойствия на своем лице. Все-таки не удержался от того, чтобы спросить:
– Неужели все так серьезно?
В данном случае он должен был знать правду. Просто обязан. Чтобы не мешал Китайгородцеву делать свою работу.
– У меня пока нет стопроцентных доказательств, – сказал Анатолий. – Но я уверен, что вам грозит опасность. Они знают о том, что вы вот-вот продадите свой бизнес!
Бизнесмен вскинул голову и воззрился на собеседника.
– Знают, – подтвердил телохранитель. – Если это раскопали мы, то они подавно в курсе всех ваших дел. Знают о том, что сделка готовится. Знают о том, что вы для заключения сделки летите из Алма-Аты в Стамбул и далее – в Цюрих…
– Откуда они могут знать?!
– Вы ведь билет приобрели на свою фамилию? Так вот они не дадут вам улететь. Для них это – единственный шанс сорвать сделку.
– Значит, будут готовить покушение?
– Для покушения уже все готово.
– И они подошлют убийцу?
– Вы не поняли главного, – сказал Китайгородцев. – Убийца уже здесь. На охраняемой территории. Он рядом с вами. Только я пока не знаю – кто он.
* * *Вызванный Анатолием, пришел Костюков.
– У нас проблемы, – начал Китайгородцев. – Клиента хотят «завалить». Я уже попросил у Хамзы подкрепление. Сегодня должны прилететь наши. Я намеренно попросил их облачить по устрашающему варианту, чтобы этого чертова киллера припугнуть.
– По поводу киллера – ты уверен?
– Начальник охраны нашел в глухом углу этого поместья лаз, ведущий наружу. Был подготовлен еще осенью и замаскирован! Это путь отхода, никаких сомнений. А для удара сейчас – самое время. Последний шанс. Тапаев вот-вот исчезнет. И до него потом уже не дотянуться. Они пошли ва-банк. Этот юбилей для них – последняя возможность. Он не нужен им живой. Он нужен им мертвый. А киллер уже здесь, это точно. Там, у лаза, следы. Понимаешь?
– Проверял, свободен ли путь отхода?
– Да. Хотя у меня еще есть такая мысль – что это не киллер прогуливается, а его сообщник. Может быть, киллер придет оттуда, извне, из-за забора. А сообщник будет здесь его ждать. В лесу есть какая-то проселочная дорога. Я послал туда человека, чтобы он прокатился туда-сюда, посмотрел. Может быть, там тоже есть какие-то следы. Может, хоть какая-то зацепка?
Костюков задумался, просчитывая варианты. Все-таки у него еще оставались сомнения.
– Хорошо, пусть лаз и пусть следы рядом с тем лазом, – сказал он после паузы. – А ты не допускаешь мысли, что кто-то случайно вышел туда, просто прогуливаясь?
– Прогуливался, проваливаясь в снег по пояс?
– Там так глубоко?
– Да! Там нет дорожек, снег не расчищен… Такое глухое место, что появиться там можно только специально. И вот он пришел туда специально, промахнувшись мимо лаза всего метров на десять, потом дошел до лаза – а дальше вдоль забора не пошел, сразу повернул к жилью. Знаешь, почему дальше не пошел? Он нашел то, что искал. То есть – лаз! И еще по поводу случайности тех следов. Он ведь никому не рассказал о своей находке. Промолчал. Никто про лаз не сказал ни слова.
– Вот черт! – покачал головой Костюков. – Ты кого-нибудь подозреваешь?
– Я подозреваю всех.
– Я серьезно.
– А я разве несерьезно? Присутствующих на территории поместья можно четко разделить на три группы. Первая – это тапаевские родственники…
Костюков только хмыкнул недоверчиво.
– Между прочим, – сказал Китайгородцев, – у нашего с тобой общего знакомого, любителя сибиряков, которого звать Юрой, два паспорта. Один – его личный, второй якобы достался ему случайно. Только вот на этом «случайном» паспорте фотография такая, что при некоторой доле невнимательности человека на фотографии можно принять за Юру. А у любителя сибиряков, между прочим, куча долгов, и он, как мне сказали, никак не может их отработать. А еще совсем недавно Юра носил оружие, но никак не хочет в этом признаваться…
– Ну, допустим.
– Вторая группа – это те, кто рядом с клиентом. Его охрана. К ним уже когда-то подбирались – да того же Богданова пытались вербовать. Его я, кстати, подозреваю меньше всего. Потому что он в тот раз пришел к Тапаеву и во всем признался. Если бы он таил дурные мысли, – не сказал бы ничего, конечно. Выполнил бы заказ – и скрылся. А вот остальные охранники – в них я не уверен… Нет гарантии, что им не делали подобных предложений. А раз молчат – тут что хочешь можно предполагать. И, наконец, третья группа. Тут – сборная солянка, но всех этих людей объединяет то, что они не являются ни родственниками юбиляра, ни обслуживающим персоналом из местных – как те же охранники, например. Все без исключения они – люди пришлые и случайные, в общем-то, для Тапаева. И вот они-то и вызывают у меня самые большие подозрения. Виталий Степанович, врач-нарколог… Он, кстати, прогуливался по территории ночью, и на него напала собака. Хотел бы я знать, где именно пролегал его маршрут. Еще один человек из этой группы – Виктор, Анин друг. Честно говоря, ничего пока о нем не могу сказать. Но присмотреться к нему следует. И, наконец, Рита…
– Ты сошел с ума! – засмеялся Костюков, явно не ожидавший, что подозрительность Китайгородцева распространится даже на его собственную подопечную.
– Согласен, что на киллера она не тянет, – признал Анатолий. – Но она появилась в окружении клиента совсем недавно. Это тоже подозрительно, согласись.
* * *«Э-э, вот так дела! – удивился Анатолий, заходя в кабинет. – За последние полчаса с клиентом что-то произошло. Осунулся, посерел и вообще выглядит неважно…»
– Как вы себя чувствуете, Генрих Эдуардович?
– Нормально.
«И коньячок вот на столе. Это у него вместо успокоительного, похоже. А как у него со здоровьем, кстати?»
– Если у вас вдруг возникнут проблемы с сердцем, – сказал Китайгородцев, – или давление поднимется, вы сразу меня ставьте в известность, пожалуйста.
– Ты разве доктор?
– У меня – медицинская подготовка, Генрих Эдуардович. И в походной аптечке есть все самое необходимое.
– Запасливый, – усмехнулся Тапаев.
– Генрих Эдуардович, я к вам вот по какому поводу зашел. Я отправляю в Москву запрос на всех, кто присутствует на вашей территории. Но у меня нет фамилии друга вашей дочери.
– Пастухов.
– А отчество?
– Не могу же я знать отчество каждого сопляка!
– У вас с ним неприязненные отношения?
– У меня с ним вообще никаких отношений.
– И все-таки…
– Тебе это так интересно?
– Сейчас все имеет значение, Генрих Эдуардович.
