Сергей Зверев - Я родом из СОБРа
Снова укрепившись в доме, группа спецназа позволила себе короткий отдых, так как пехоты подошло достаточно. Затем чеченцы предприняли ряд контратак, чтобы вернуть себе стратегически важный перекресток, и Алексей отбивал бесконечные нападения боевиков, постоянно меняя свое местоположение. У них уже двух убили пулеметчиков, так как снайперы засекали неподвижный пулемет и сосредоточивали на нем огонь, выводя расчеты из строя. По вечерам Алексей старательно чистил винтовку, нагара в стволе и на затворе за день собиралось достаточно, и можно было ожидать отказа оружия в любой момент.
Через несколько дней к дому, который удерживал СОБР вместе с пехотой, подскочил грязный БТР с пулевыми отметинами на броне. Алексей, не веря своим глазам, уставился на него. Это была их машина. Из люка быстро выбрался человек и спрыгнул на землю, держа оружие наготове.
– Эй, братва, у вас СОБР есть? – крикнул он, пытаясь перекричать недалекий грохот очередей.
– Есть! – обрадованно заорали ему в ответ. – Игореха, ты, что ли?
– Влад, мать твою! Живой, блин?
– Да живой пока! – весело ответил ему командир группы, догадываясь, что будут какие-то изменения в их собственной войне. Раз их нашли, значит, они кому-то нужны, а это маленькая передышка. Уже хорошо.
– Грузимся в БТР! Генерал нас всех собирает!
– Подгоняй свою телегу! Кто там за рулем? Андрюха?
– Да!
– Тогда он сможет. Херачь сюда, прямо через мешки! Улица простреливается, нам перебегать надо.
Человек в камуфляже быстро запрыгнул в люк (долго находиться на «броне» не рекомендовалось, на высоте почти двух метров любой представляет собой прекрасную мишень, видную издалека), и боевая машина взревела дизелем, выбросила синий дым и двинулась на груду мешков, перегородивших улицу.
Уже в своем расположении, когда собровцы, не торопясь (уже не стреляют), выбирались из БТР, Алексей заметил несколько бороздок на броне возле водительского люка.
– Что, Андрюха, не получилось убить тебя? – кивнул он на люк.
Водитель неторопливо курил, разглядывая синий дымок сигареты. Внезапно Чижов поймал себя на мысли, что не перестает оглядываться по сторонам, хотя они уже находились, по городским меркам войны, в глубоком тылу.
– Да ну их на хер, – глухо раздалось из глубины боевого отсека. – Ты же знаешь, какая видимость, когда по-боевому идешь... Ни черта не видно... Вот я люк и открыл, чтоб лучше было. А снайпер хотел в открытый люк попасть, несколько раз стрелял; я чувствовал, как пули по броне щелкали... – Водитель копался со шлемом, регулируя внутреннюю связь.
Алексей машинально кивнул. Он знал, что такое «идти по-боевому». Это значит, что все люки закрыты и водитель наблюдает обстановку и дорогу только через триплексы. В программу обучения каждого офицера СОБРа входило вождение БТР. Через приборы наблюдения действительно ничего практически не видно – это не широкое лобовое стекло автомобиля. После этого опыта Чижов уже не удивлялся, встречая на чеченских дорогах разбитые и раздавленные военной техникой легковые машины. Необычайно узкий обзор из триплексов просто не дает водителю вовремя замечать помехи на дороге и реагировать на них.
– Я и шел «по-походному...» – договорил Андрей, протягивая шлем Алексею. – Давай надень, связь проверим.
– Ну ты даешь, – покачал головой тот. – На улицах Грозного «по-походному»… – Это значит, что незащищенная голова водителя торчит из люка для лучшего обзора обстановки. – Псих...
– Я знаю, – улыбнулся Андрюха и прижал ларингофоны к горлу. – Я – Псих, как меня слышно?
– Псих, я – Сумасшедший, слышу тебя хорошо!
Алексей улыбнулся, стащил шлем с головы и устало сказал:
– Пойдем, сто грамм сделаем, что ли... Там сейчас ребята сообразят...
– Пойдем, брат... – Водитель медленно вылез на «броню» и закурил. Он сильно провел рукой по лицу и помотал головой. На щеке осталась грязная полоса. Они оба молчали, докуривая свои сигареты и раздумывая над тем, что все-таки война – это тяжелая работа. И не всегда она благополучно заканчивается.
* * *Генерал отзывал группу домой. Оперативная обстановка в регионе резко осложнилась, и оставшаяся часть СОБРа не справлялась с нагрузкой. Люди уже жили в подразделении, благо там имелся душ, спальное помещение и кухня. Семьи они видели редко, успокаивая их тем, что выдалась внезапная командировка в Ставрополье. Матери в это верили или хотели верить, только отцы хмурились и не отходили от телевизора, когда показывали новости. Сын все равно правду не скажет, не положено ему, так хоть, может, что по телику покажут.
БТР и «Урал» пришли на родную базу поздно вечером. В кузове было холодно, и поэтому пришлось принять «наркомовские» сто граммов. Молодые ребята с удивлением заметили, насколько быстро отвыкли от мирной жизни. Они жадно рассматривали девушек и с удовольствием комментировали их внешность и походку. До них постепенно доходило: из какого ада они вырвались живыми. Но когда колеса БТР прогрохотали по листу железа, случайно брошенному на дороге (звук был довольно сильным и хорошо различим, создалось впечатление, что прогремела автоматная очередь), то они сразу же вернулись в войну. Машины резко увеличили скорость, уходя из зоны возможного обстрела, и на «броне» никого не осталось, все посыпались в десантный отсек. Наводчик в башне закрутил рукоятки, пытаясь засечь вероятного противника. Откинулись броневые заслонки на борту БТР, и оттуда выставились стволы автоматов. Что это был за звук, сообразили, только проехав пару километров. Облегченно выругавшись, Влад скомандовал отбой боевой тревоги.
Во дворе управления их встречал сам генерал. Как и провожал, впрочем... Дождавшись, когда уставшие офицеры в порядком измятой и грязной форме (хотя грязь смахнули, конечно, но после десяти дней, проведенных на войне, в снегу, в грязи, в городских развалинах, зимние утепленные камуфляжи явно нуждались в стирке) построились, генерал вышел и встал перед ними. Теперь его голос звучал гораздо веселее.
– Хорошо, что вы все вернулись, сынки, – сказал он просто, и строй сразу затих.
Только сейчас Алексей понял, как ему было тяжело. Даже несмотря на то, что он генерал. А у генералов чувство ответственности за своих людей начисто улетучивается, постепенно заменяясь боязнью за свою шкуру. Надо будет, такой генерал бросит в бой сотни солдат, совершенно не заботясь о них. Лишь бы выполнить приказ. Даже если он сам будет понимать его бессмысленность. Любой. Цена значения не имела. Но руководитель РУБОПа был «неправильным» генералом. Он действительно переживал за этих ребят, которых знал всех и лично принимал на работу. Он всегда, как бы ни был занят, находил время и присутствовал на приемной мандатной комиссии, придирчиво отбирая кандидатов в управление, и особенно в СОБР. Уже тогда, неизмеримо больше владея информацией об обстановке на Северном Кавказе, чем кто-либо другой, он предугадывал войну. И уже начал заботиться о своем спецподразделении, чтобы в случае какого-либо ЧП всегда иметь под рукой первосортный человеческий материал.
И поэтому он сегодня их встречает, своих слегка пьяных и веселых бойцов. Сегодня он им прощает. Потом опять понесется круговерть боевой работы, и все будут злые и невыспавшиеся, но это будет через неделю. Неделю он им даст, это они заслужили. Но не больше. «Сейчас скажи им – даю два дня отдыха, так обалдеют от счастья... Наверняка все думают – завтра на службу. И никто не возмутится, никто не возьмет больничный, не зря я их так отбирал, этих «зеленых беретов»... Наверное, по молодости лет многие так и не поняли, где были...»
– Внимание! – Бас генерала гулко раскатился в холодном воздухе. Строй замер и подтянулся. – Напра-во! Шагом марш!
Секунду помедлив и ничего не поняв, стоявший на правом фланге Влад повернулся и пошел прямо на дверь, которая вела на выход из управления. Все двинулись за ним.
– В комнату для разряжания оружия, Влад, – негромко проговорил ему в спину генерал и пошел следом.
В комнате для разряжания оружия хранился всякий управлеченский хлам. Столы, стулья, старые сейфы, лежали какие-то пыльные папки, а в свободном углу стояли обыкновенные школьные парты, застланные листами картона с пятнами оружейного масла. Здесь оперативники управления после стрельб чистили оружие, принимали и сдавали его в окошечко «оружейки» (у СОБРа было свое помещение).
Слегка недоумевая, спецназовцы зашли в просторную комнату и остановились. Все ненужное было убрано, полы вымыты, и посередине стояли накрытые столы. Фрукты, овощи, вареное и жареное мясо, хлеб и бутылки водки выглядели аппетитно и красиво.
– Ни хера себе! – сказал кто-то в наступившей тишине и испуганно оглянулся, ища взглядом генерала.
– Ну, что встали, «собрята»? – Генерал зашел последним, его пропустили, и он остановился возле стола. – Дома потом сами отпразднуете, а сейчас пока я с вами сто грамм сделаю за благополучное возвращение! Ну-ка, сели все!
