Сергей Кулаков - Надейся только на себя
Тем временем подоспел еще один пассажир – его досматривали вслед за Романом. Он сел на сиденье и равнодушно уперся взглядом в потолок. Другие тоже не стремились к общению и молча ждали взлета. Судя по всему, народец подобрался в основном бывалый и правила поведения знал хорошо.
Двое наружных охранников втащили лестницу внутрь, с лязгом закрыли дверцу и сели рядом с ней, положив автоматы на колени. Таким образом, журналисты – или те люди, которые находились здесь в качестве пассажиров, – оказались зажатыми в клещи. Малейшее движение или, не дай бог, обращение к соседу немедленно замечалось (и отнюдь не приветствовалось) бдительной охраной, так что все предпочитали лишний раз не шевелиться и в разговоры не вступать.
Сотрясаясь исполинским корпусом, «Ми-6» раскрутил винты, медленно поднялся в воздух и пошел вперед. Ноша, которую он нес на борту, была просто ничто в сравнении с тем, что вертолет мог поднять на своих широченных лопастях. Одно из двух, решил Роман: либо это привычка тратить бездумно топливо, надеясь на неиссякаемые запасы родины, либо назад они будут возвращаться с каким-то немалым грузом.
Впрочем, вскоре он перестал об этом думать. Вертолет набрал крейсерскую скорость и, тарахтя и бряцая какими-то невидимыми железками, бодро несся в чистом, без облачка, небе.
Искоса взглядывая через плечо в иллюминатор, Роман видел только это прозрачное, до рези в глазах, голубое небо да желтоватую поверхность земли. Один раз, вскоре после взлета, они пересекли довольно большую реку. Судя по взятому на запад направлению, это был Евфрат, вторая главная река Ирака. Но потом ландшафт разнообразием не баловал, и Роман, следуя примеру большинства пассажиров, мирно задремал, по-походному уткнув подбородок в грудь. Долговязый сосед-англичанин спал уже давно, ритмично покачивая вверх-вниз головой на тощей шее…
Проснулся Роман от изменившегося характера воя турбин. Глянув на часы, он отметил, что в воздухе они уже без малого три часа. Далеконько занесло, учитывая ровный и ходкий ритм полета.
Проснулись и остальные пассажиры. Кто-то косился в иллюминаторы, кто-то сосредоточенно копался в своей сумке. Сосед Романа оживленно вертелся на месте, и если бы не присутствие стражников, все так же грозно сжимающих в руках автоматы, он засыпал бы Романа – как ближайшую к нему жертву – градом вопросов. Но, увы, пока он вынужден был придерживать язык, за что Роман, не слишком настроенный на дорожные пересуды, мысленно поблагодарил организаторов «экскурсии».
Вертолет осторожно опустился на посадочную площадку и, качнувшись на амортизаторах, постепенно замер под затихающее урчание двигателя.
Охранники распахнули дверь – и пассажиры, разминая изрядно затекшие члены, потянулись к выходу.
Выйдя наружу, Роман увидел все тот же раскаленный голый песок. Но за вертолетом ему открылось зрелище, которое невозможно представить себе в чопорных европейских странах. Прямо среди тысячелетних песков стояли огромные белоснежные шатры. Они тянулись на сотни метров, сливаясь друг с другом и образовывая нечто наподобие грандиозного дворца. То ли мираж, то ли оживший сюжет из арабской сказки.
Группа журналистов под конвоем охранников была приведена к одному из шатров и сдана с рук на руки местной охране. Процедура досмотра здесь была едва ли не более дотошной, чем на авиабазе в Багдаде. Каждого из прибывших обыскивали с головы до пят и подвергали документы самой тщательной проверке. Хорошо, что в шатре было довольно прохладно и разрешалось сидеть на низеньких, неудобных табуретах.
Когда закончили со всеми проверками, наступил полдень. В шатер, сопровождаемый ловкими слугами, неторопливо вплыл полнотелый араб в национальном костюме, то есть в длинной белой рубахе абая и клетчатом, охваченном сдвоенным жгутом платке яшмаг на голове. Он заговорил с гостями на прекрасном английском языке и попросил следовать за собой.
Узкими коридорами они прошли в другой шатер. Во время следования слуги впереди и сзади придерживали пологи, отделяющие коридоры и шатры друг от друга. Несмотря на непрочность матерчатых стен, возникало ощущение, что выбраться из этого колышущегося лабиринта не так-то просто.
В том шатре, куда пришли гости, уже был накрыт обильный стол. Сопровождающий гостей араб широким жестом пригласил всех утолить жажду и голод – и первым подал пример, ополоснув перед трапезой руки в серебряном тазу с розовой водой. Делать нечего, пришлось вкусить от местных щедрот, тем более что и так было понятно: пока вам не разрешат покинуть стол, сидите и не рыпайтесь.
На «закуску» ушел почти целый час. Не знай Роман восточных обычаев, он бы подумал, что их нарочно держат взаперти, чтобы они ничего не успели повидать на выставке. Очкарик-англичанин, по-видимому, так и решил, ибо, кое-как заморив червячка, он нетерпеливо ерзал на стуле и с тоской посматривал на толстяка-араба, неутомимо и с удовольствием отправляющего в рот, обрамленный холеными усиками и эспаньолкой, то очередной сладкий кусок, то чашечку кофе.
Но на Востоке не принято торопиться. Этим он хорош и нехорош одновременно – смотря с какой точки зрения подойти. Если с точки зрения торопящегося европейца или несущегося вскачь по делу и без дела американца, то ничего ужаснее нельзя и придумать. Если же относиться к этому философски, то есть сквозь призму поговорки «тише едешь – дальше будешь», то подобное обращение со временем имело лишь сплошные выгоды. Тем более что когда требовалось поторопиться, местные жители умели это делать не хуже других.
Наконец толстяк насытился и поднялся из-за стола. И снова последовал неторопливый переход по матерчатым коридорам, где со всех сторон находились входы-выходы, завешенные тяжелыми пологами, – поди узнай, какие тайны за ними сокрыты, тем более что повсюду стояла вооруженная охрана.
Но вот был поднят последний полог – и группка истомленных журналистов вошла в помещение, больше всего напоминающее современный выставочный комплекс где-нибудь в Париже или Лондоне. Ровнейший пол из алюминиевых панелей, просторные, пятью широкими рядами расположенные модули из трехметровых пластиковых переборок, в модулях – сияние компьютерных мониторов разнообразнейшей конфигурации, замысловатые приборы, воинская форма и амуниция – и оружие, оружие, оружие.
– Все, господа, здесь на время я вас покидаю, – сказал журналистам их провожатый. – У вас ровно час времени. Можете осматривать здесь все, что вас заинтересует. Выходить за пределы этого шатра строго воспрещается. Через час мы соберемся здесь же, и я провожу вас туда, где находятся ракетные установки. Там у вас будет еще тридцать минут на осмотр. Затем мы вернемся к вертолету, и вы улетите в Багдад. Не теряйте времени.
Он слегка наклонил голову и величественно скрылся в одном из коридоров. Наверное, отправился вздремнуть после всех трудов.
Предоставленные наконец самим себе журналисты мигом разбрелись по выставке и затерялись в толпе. Сделать это было нетрудно, ибо народу собралось здесь немало. Разноликость и многочисленность гостей поражали воображение не меньше, чем сам дворец-шатер. И каких только одеяний здесь не увидишь! И местные традиционные абаи, и индусские чалмы, и строгие кители, и фески, и халаты – вся пестрая гамма восточных одежд была, кажется, представлена здесь. Очень, надо сказать, богатая гамма.
И, естественно, ни одной женщины. Возможно, они были укрыты от посторонних глаз где-то в глубинах шатра-дворца, но сюда вход им был строго воспрещен.
Пробираясь среди густой, разномастной толпы, Роман с любопытством оглядывался. Вряд ли когда-нибудь еще удастся побывать на подобном форуме.
Вот, все в белом, важные, неприступные, горделиво шествовали арабские шейхи. Там вели оживленный разговор с представителем фирмы бедуины в черных бурнусах. Бородатые афганцы в широких шароварах и длинных безрукавках поверх свободных рубах вертели в руках винтовки с оптическим прицелом, прикладывали их к плечу, хищно во что-то целились и одобрительно кивали головами. И еще множество представителей других народов бродили по рядам среди модулей и внимательно разглядывали товар. Оставалось только удивляться возможностям организаторов выставки, выстроивших в пустыне этот чудо-дворец и принявших столь огромное количество гостей – как покупателей, так и продавцов.
Однако пора было приступать к работе. Час времени – это совсем ничто по сравнению с тем заданием, которое дал Крохин. Хорошо, если получится вообще отыскать здесь Павлова. А если не получится? Так потом Крохину и сказать: дескать, времени было в обрез, а толпа такая, что не проглянуть, – вот и не вышло свидеться.
То-то обозлится паренек. Характер у него, несмотря на улыбчивость, похоже, был еще тот. Роман уже успел составить о нем кое-какое представление. Ну да, прекраснодушных романтиков на такой работе и не держат, тут уж профессия обязывает. В разведке, как в политике, слабых не терпят. Только зазевался – сожрут и не подавятся. А если не хочешь быть съеденным, то будь добр, умей сам отвечать укусом на укус.
