Чистилище. Побег - Пронин Игорь Евгеньевич
«Чертовы соседи, гады озерные! – вспоминал Максим, с невесомым грузом на плече проталкиваясь сквозь ораву мелких. – Продали бы нам тогда петушка – может, все бы по другому складывалось. Но их жадность обуяла: покупайте яйца! Ага, покупали. А потом у озерных какая-то болезнь кур погубила, и им тоже никто цыплят не продал. Теперь и они яйца покупают! Только они раствор хороший знают, как на яйцах делать, а нам не говорят. В чем смысл? Вот погубят нас муты, и будет от озерных до Березового сруба такое расстояние, что за день не дойдешь, а спрятаться негде, и зимой согреться негде. Что за люди?»
Он покинул Цитадель и осторожно заглянул за угол стены. Валька, сильно прихрамывая, таскал песок, Алла помогала ему. У девчушки никак не получалось забеременеть, а ведь для женщин это надежная страховка от обращения. Алла все сильнее боялась и была готова уже на все, это было известно. И Андрей, и Косой, и остальные как хотели ею пользовались, вот только толку не было никакого. Максиму было жалко девушку, но сам он на ее заигрывания не реагировал. Не то чтобы брезговал, а скорее просто не хотел связываться. А может быть, и вовсе не хотел своих детей в Цитадели, Максим еще сам не мог в себе разобраться. Скоро двадцать и пора бы что-то решить. Невест полно, мелкие – все равно что общие и в то же время ничьи, но что-то мешало. Хотя Голова уже начинал вести с ним робкие разговоры, напоминая, что чем больше мелких, тем больше у общины будет и бойцов, и работников, а когда детей рождается мало, то это путь к вырождению.
Рывком Максим преодолел пару сотен метров, отделявших Цитадель от соснового бора. По подлеску уже следовало пройтись с косой, а то весной лес сделает шаг к их крепости. Допускать такого не следовало: часовые не могли постоянно пребывать в напряжении, и случалось так, что мутов замечали не сразу. Оказавшись среди сосен, Максим поправил закрепленные в петлях на портках с помочем кистень и рог – так принято было называть закрепленный на длинной деревянной рукояти кусок заточенного металла. Сразу за острым наконечником располагалась поперечина, не позволявшая муту насадиться глубже. Твари не боялись боли, а рядом с добычей забывали и о самосохранении. Рог должен был остановить мута на мгновение, которое следовало использовать для удара кистенем. Если повезет, мут, оглушенный, замрет, тогда надо поскорее его добить. Это, понятное дело, если рядом не будет других, потому что даже с двумя в одиночку справиться нет никаких шансов. Да что с двумя! Попадались разные виды гадов. Одни прыгали так, что легко перемахивали не то что рог, а и полноценную длинную рогатину. Другие, длиннорукие, даже получив острие в горло, могли одним ударом расколоть человеку череп.
«Не дело по осени в одиночку бродить! – подумал Максим. – Но ничего не поделаешь. Нужно только закопать мелких поглубже, а то как гнить начнут – муты за версту почуют!»
Он, прищурившись, присмотрелся к сосне на холме. Там, в уютном сторожевом гнезде, притаился Косой. Его сектор – далекая речка Осотня, вдоль которой обычно и мигрируют муты. Поэтому присматриваться к тем кустам, к которым направлялся Максим, он не должен. И все же следовало быть очень осторожным: несмотря на прозвище, вызванное врожденным косоглазием парня, имени которого Максим даже не помнил, дозорным он был весьма зорким. Других община и не могла себе позволить: от них зависела жизнь всех.
Оказавшись под прикрытием уже желтеющей, но все еще густой листвы, Максим опустил тела на землю, снова подпоясался драгоценным ремешком и принялся копать могилу. Дело непростое: лопат в общине не было, если не считать деревянных, которыми отгребали зимой снег подальше от стен. В прежние времена, как он слышал, металла было много, и чего только из него не делали. В том числе лопаты: острые, прочные, способные быстро выкопать яму в любом грунте. Теперь же Максиму приходилось сперва разрыхлять землю рогом, а потом вычерпывать пригоршнями. Учитывая, что могила должна была быть глубокой, работе предстояло растянуться до вечера. Был бы рядом Валька – дело спорилось бы куда лучше, Валька не привык отлынивать от трудов. С детства хромой, он изо всех сил старался доказать, что может быть полезен общине. Особенно последнее время, когда Андрей и его приятели начали наглеть и все чаще задирали хромого. Пока взрослые поддерживали и защищали Вальку, но после сегодняшнего разговора с Головой Максим не был уверен, что это продлится долго. Молодых больше, они сильные и злые, а Голова не способен приструнить их, характер не тот. Да и поздно уже, раньше надо было наводить порядок.
Он ненадолго прервался, чтобы отдохнуть, и задумался. То, что Голова у них так себе, не умеет заставлять других подчиняться себе, это ведь еще было полбеды. Настоящая беда была в том, что случись что с Головой – следующий будет не лучше. По традиции Головой становился самый старший мужчина. И вот теперь Максим впервые в мудрости этой традиции усомнился. Загибая пальцы, чтобы не сбиться, он прикинул четверых следующих, дальше просто не был уверен, кто из взрослых старше. Выходило, что никто из них не сможет справиться с Андреем. Не то чтобы они были слабаки – в общем-то, все характером покруче нынешнего Головы. Но… Один откровенно глуп, с детства, говорят, такой, второй не умеет ладить с людьми, третий без руки… Мало было надежды, что они смогут поставить Андрея на место и заставить подчиняться. Тем более если он уже одно табу нарушил и никак не был за это наказан.
– А что бы я делал, если бы стал Головой? – прошептал Максим, снова принимаясь за работу. – Вот так надо задачки решать. Эх, батя, не помню я тебя… Не с кем посоветоваться. Не с Валькой же? Хотя на безрыбье и рак рыба. Валька Андрея боится, может, и посоветует что. Кстати, я забыл, что это за рыба такая – рак? Выходит, что не рыба… Надо опять спросить у взрослых. Но пока вопрос: а что бы сделал я, если бы был Головой? Я сам, без советчиков?
Утирая пот, начинавший неприятно щипать глаза, Максим продолжал бормотать себе под нос, стараясь сделать работу побыстрее. Конечно же, он боялся. Не так уж часто общинники оказываются одни. Такого, вообще-то говоря, и быть не должно! Тем более что Максим хоть вроде бы и не взрослый, но на самом-то деле давно уж в том возрасте, когда можно обратиться в мута.
– Вот что ты скажешь, Голова, если я сейчас обращусь? Ведь никто меня не заметит! Я прямо к Цитадели пойду, а там и Валька, и Алка… Да, меня заметят, конечно. Оксана заметит. Только она беременная – это раз, и узнает меня – это два. Пока приглядится, пока сообразит, что со мной… Вполне могу добежать! Если ворвусь в дом – устрою мелким веселую жизнь! Как там дядя Толя говорил? «Это будет цирк, товарищи, это будет цирк!» А потом он обратился, и действительно был цирк: маме чуть руку не отгрыз. Вот и я так же, и…
Он резко замолчал и перестал выгребать землю. Какой-то звук донесся от реки. Припав к траве, на полусогнутых ногах, Максим сместился к зарослям кустов. Послышалось? В лесу крупного зверя редко когда встретишь, всех почти пожрали муты. Птицы – и то нечастые гости, весной твари чуют их птенцов, когда те вылупляются, и лезут на деревья, к гнездам. Падают, даже расшибаются иногда, но все равно лезут. Но ведь треснула сухая ветка, метрах в ста с лишним, ближе к реке! Это не белка была, и не мышка! И в то же время – не треск дерева, не шум ветра. Звуки леса Максим, с детства приученный жить в страхе, различал хорошо.
Снова хруст! И тут же еще один, чуть в стороне! И затрещали мелкие веточки под тяжелой поступью уже не пытавшихся скрыть своего приближения мутов. Эх, если бы не ветер! Тогда Максим услышал бы их гораздо раньше. Их было, как минимум, двое, и оба, уже переходя на тяжелый бег, приближались к жертве. Ветер дул к реке, там они его и учуяли. Максим думал об этом, уже набирая скорость. Так учили: от мутов беги сразу, но и сразу начинай думать, потому что убежать ты от них не сможешь. Это всего лишь выигрыш нескольких секунд.
«До Цитадели не добежать! Постараться ударить первого, а потом уж сцепиться со вторым один на один? – Кистень уже был в руке, рог – в другой, руки сами знали, что делать. – Слабый шанс, он же бежит за мной, даже если попаду, подомнет, завалит! А второй рядом, и это еще если нет третьего! Не о том, не о том думаешь… Вот! Неужели успел?»
