Слепой. Один на один - Андрей Воронин
– Значит так, – напутствовал своих подчиненных главарь. – Все только по моей команде. И никакой самодеятельности.
Стараясь не шуметь, они поднялись на третий этаж. Это был старый дом – нестандартной планировки, с высокими потолками и запутанным лабиринтом коридоров. Как прежде бывало принято, парадный вход оберегал от посторонних консьерж. Но проникнуть в дом через черный ход, оставшись незамеченным, было проще простого.
– Так, скройтесь из виду, – скомандовал главный. – Я иду сначала один, а вас позову, когда будет надо.
Подойдя к солидной дубовой двери с номером 38, Иваныч нажал на звонок. Глазок системы видеонаблюдения тут же отразил его образ – вполне внушающий доверие.
– Кто там? – бодро отозвался за дверью чей-то низкий голос.
– Абрам Моисеевич? – немного смущенно пробормотал визитер. – Это аспирант Кольского. Я вам статью принес на рецензию.
– А, статью, – весело ответил хозяин квартиры. – Сейчас, сейчас, открываю.
– Вы уж извините, что в такое время, – полушепотом тараторил Иваныч. – Но у меня поезд, и мне сказали, что вы не спите уже.
– Конечно, не сплю, – во весь рот улыбнулся Абрам Моисеевич. – Я ранняя пташка. Кто рано вста…
Только сейчас хозяин заметил, что в облике молодого человека, которому он секунду назад открыл дверь, кое-что изменилось. Теперь в руке «аспиранта» был длинный пистолет системы Стечкина, оснащенный глушителем.
Но удивиться этому престарелый академик, увы, не успел.
Пуля попала ему прямо в висок. Хозяин стал медленно оседать на пол, задев рукой стоявшую в прихожей китайскую вазу. В последний миг своей жизни он хотел закричать, но изо рта вырвался лишь тихий хрип – вместе со струйкой крови.
Аккуратно закрыв за собой дверь, визитер не целясь сделал еще пару выстрелов – хотя кому как не ему было не знать, что в этом нет решительно никакой необходимости.
– Абгаша, ты уже встал? – из глубины квартиры послышался заспанный старческий голос с характерным прононсом. – Абга-аша, иди-ка сьюда! Кьто это заходил?
Убийца медленно и бесшумно пошел по устланному индийскими коврами коридору, держа пистолет наготове. Освещение было тусклое – всего лишь одна лампа с кованым абажуром у входа в кухню, – и Иванычу следовало быть осторожным, чтобы не наткнуться на полки с книгами, которыми здесь все было заставлено.
– Абгаша, ты где? – не унималась супруга покойного. – Пгинеси-ка мне пегсик из холодильника.
Иваныч тихо приоткрыл дверь в спальню, откуда доносился голос.
– Ну что, несешь, да?
Увидев на пороге своей комнаты незнакомого мужчину, заспанная хозяйка аж обомлела от страха. И это было единственной причиной, почему она не закричала.
Иваныч работал хладнокровно – как человек, который точно знает, чего хочет. Он задумал уложить свою жертву примерно с третьей-четвертой пули – не сразу наповал, но и не растягивая ее агонию.
Как только старушка затихла на залитой кровью постели, убийца снова вышел в прихожую и огляделся. «М-да», – произнес он, скептически покачав головой. Интерьер был явно не в его вкусе.
Вся огромная трехкомнатная квартира от пола до потолка была забита всякими безделушками: огромный турецкий барабан, фигура пигмея в полный рост, гжель за стеклом… Иваныч знал, что хозяин очень любил путешествовать и разные вещички для своей коллекции привозил из командировок.
Но главного пока отыскать не удалось.
Иваныч открыл дверь в кабинет. На заваленном бумагами обширном дубовом столе горела настольная лампа. Рядом примостился ноутбук, на экране которого суетились какие-то совершенно непонятные формулы.
Аккуратно посветив на стены своим фонариком, Иваныч убедился, что там ничего не было – если не считать, конечно, фотографии, на которой Абрам Моисеевич был изображен в компании с таким же стариком, но с короной на голове.
– Неужели их нет? – чуть слышно пробормотал Иваныч. – Ищи, приятель, ищи.
Он неспешно вернулся в коридор и двинулся по нему дальше. Следующая дверь была в гостиную – пальмы, плетеные кресла, статуи… Все это больше походило на декорации к фильмам по произведениям русских классиков, а не на комнату в современной квартире.
Впрочем, незваному гостю было не до лирики. Он включил свет и стал внимательно исследовать стены, сплошь завешанные картинами.
Одну из них, представлявшую собой портрет только что убитого им пожилого мужчины в костюме средневекового алхимика, он оставил без внимания. Так же, как и красный флаг с надписью «Небо». Но как только его взор коснулся нескольких небольших полотен, на которых были изображены люди, летающие над крышами домов, настроение Иваныча тут же резко улучшилось.
– Кажется, нашел, – сказал он. – Ну все, пора возвращаться. А то отморозки заждались.
Он открыл входную дверь и жестом позвал томившихся на лестничной площадке подельников.
– Э, да тут мокруха, – пробормотал Шрам, спотыкаясь о распластанное в прихожей тело хозяина квартиры.
– Ну, шеф, может, и не стоило… – согласился с ним Лыч, которого тоже охватил страх.
– Стоило, братва, еще как. Мы свидетелей не оставляем.
Как только два друга увидели интерьер этой квартиры, они сразу забыли о том, что стали соучастниками убийства. Причмокивая языками, Шрам с Лычом тут же начали прикидывать ожидавшую их прибыль.
– Так, ребята, доставайте сумки, – командовал Иваныч. – Берите там ноутбук, поищите мобильники. DVD-плейер тоже ничего. Эту штуку прихватите. Ну, за дело!
Друзья, с восхищением рассматривавшие инкрустированный золотом ятаган на стене прихожей, выдрали его с корнем, бросили в одну из громадных спортивных сумок и тут же ринулись грабить квартиру.
– Эй вы, без шума! – чуть повысил на них голос Иваныч. – И быстро давайте.
Радость двух бандитов была по-детски неподдельной. От волнения они даже сломали изысканный черный кувшин, стоявший на секретере в гостиной.
Впрочем, горевать им по этому поводу не пришлось – среди осколков кувшина оказалось несколько золотых кулонов. Другие драгоценности нашлись в ящике секретера.
– Интересно, а где эти жиды свои шекели прячут? – пробормотал Иваныч, появляясь на пороге гостиной.
– Че прячут? – не понял Шрам.
– Ну, баксы. Может, в кабинете поищите. А я пока пару этих картинок подрежу.
– Да на хрена они тебе? – удивился Лыч.
– Для бабы одной. Она от такой муйни прямо ссытся.
Оба приятеля тут же бросились к письменному столу и стали активно его потрошить. Денежный запас
