Убийца - Тед Белл

«На цыпочках», — сказал он и наблюдал за очаровательным подъемом ее икроножных мышц, когда она хихикнула и подчинилась. Вскоре после их знакомства он научил ее слову «на цыпочках», и оно стало одним из ее любимых слов. Она раскинула свои светлые волосы, повернула голову и посмотрела на него через плечо своими огромными карими оленьими глазами. Глаза, которые на киноэкране превратили людей всего мира в дрожащие массы беспомощной, ошеломленной протоплазмы.

«Мне нужно в туалет», — объявила она. «Как на ипподроме».

«Лошадь», сказал Стэнфилд, «Скаковая лошадь». Он улыбнулся и кивнул головой, а Франческа прошла в ванную, закрыв за собой дверь.

«Боже, — сказал себе Стэнфилд. Он поднялся на ноги и вышел на балкон, в сгущающиеся сумерки. Он обнаружил, что дышит быстро, и заставил сердцебиение замедлиться. Он видел эту эмоцию именно такой, какая она была. Да, незнакомый, но всё равно узнаваемый.

Возможно, он действительно влюбляется в эту девушку.

Фраза из его плебейского года в Аннаполисе всплыла у него в голове, когда он смотрел на знакомую, но все еще душераздирающую красоту Большого канала в сумерках. Выражение, которое прыщавый курсант из Алабамы использовал, чтобы описать путь своего отца-алкоголика к гибели.

Мой папа, он был в хот-роде в аду с опущенным верхом.

Она могла все это разрушить, эта могла, как одно из тех разрушительных сицилийских землетрясений. Его тридцатилетний брак, его тяжело завоеванное место на мировой политической арене, его…

— Каро? Прего?

Колокольня Кампанила на соседней площади Сан-Марко прозвенела семь раз, прежде чем он повернулся и направился к ней.

* * *

В окна лился бледно-голубой лунный свет. Франческа притворилась спящей, когда ее возлюбленный выскользнул из кровати и направился к тускло-желтому свету ванной комнаты. Он оставил дверь слегка приоткрытой, и она наблюдала, как он выполняет свои обычные ритуалы. Сначала он почистил зубы. Затем он провел двумя армейскими щетками по своим серебристым волосам, пока они не зачесались назад идеальными волнами с его высокого лба. Она восхищалась его обнаженной спиной и мускулами на его плечах, когда он наклонился вперед, чтобы осмотреть свои зубы в зеркале.

Затем он тихонько закрыл дверь. Она не могла его видеть, но точно знала, что он делает. Он поднимал сиденье, чтобы помочиться, а затем опускал его обратно. Затем он брал полотенце для рук и мылся там, внизу. Его серые брюки, белая шелковая рубашка и кашемировый пиджак висели на задней стороне двери. Потянувшись к ним, он…

Все это легко заняло бы пять минут. Времени более чем достаточно, чтобы сделать то, что она должна была сделать.

Она намеренно оставила сумку на полу, прямо под своей стороной кровати, толкнула ее туда ногой, пока он впускал официанта, обслуживающего номер. Она перевернулась на живот и потянулась к нему, растягивая шнурки. Она полезла в сумку и засунула два пальца во внутренний мешочек. Она нашла крошечный диск и вытащила его. Затем она снова сунула тяжелую сумку под кровать, чтобы он не наступил на нее, когда он, по своему обыкновению, наклонился, чтобы поцеловать ее, прежде чем выскользнуть в свой традиционный ночной колпак.

Она перекатилась на его сторону кровати и потянулась к бумажнику из кожи аллигатора, стоявшему на прикроватной тумбочке. Она поднесла его к лицу, открыла и слегка провела указательным пальцем по золотым буквам SCS с монограммой. Затем осторожно вложила зашифрованный микротонкий диск в один из неиспользованных карманов на левой стороне, напротив кредитных карт и толстого диска, сгиб лиры справа. Тонкий диск был изготовлен из гибкого материала. Шансы на то, что он это обнаружит, были равны нулю. Она положила бумажник обратно на прикроватный столик, точно так же, как он его оставил, а затем перевернулась на спину.

Мягкий луч желтого света распространился по потолку, когда дверь ванной открылась, и Саймон тихонько прошёлся вокруг изножья кровати. Закрыв глаза, ее грудь ритмично поднималась и опускалась, Франческа слушала, как Стэнфилд кладет портсигар, бумажник и мелочь в карманы красивого черного кашемирового пиджака, который она купила для него во Флоренции.

Он подошел к ее стороне кровати и какое-то время молча стоял, прежде чем наклониться, чтобы поцеловать ее в лоб.

— Просто иду к Гарри за ночным колпаком, дорогой. Я не задержусь надолго, обещаю. Один раз и готово.

— Ti amo, — сонно прошептала Франческа. «Это для тебя, Кэро», — сказала она, протягивая ему маленький красный бутон розы, который она сорвала из вазы на тумбочке. «За твой лацкан, cosi non lo dimenticherete, чтобы ты меня не забыла».

— И я тоже, — сказал он и, вставив стебель розы в петлицу на лацкане и убрав прядь ее волос со лба, отошел от нее. «Чао.»

«Ritorno-me, caro mio», — сказала она.

Мгновение спустя дверь спальни тихо закрылась за ним, и Франческа прошептала в темноте. «Арривидерчи, дорогая».

Стэнфилд спустился на служебном лифте на первый этаж, повернул направо и пошел по короткому коридору, ведущему на кухню. Иль Факкино, старинный швейцар по имени Паоло, дремал, откинувшись на стуле у кафельной стены. Стэнфилд положил ключ от своего номера с кисточкой на сложенную газету на коленях старика.

— La chiave, Паоло, — прошептал он.

— Con piacere. Buona sera, синьор, — сказал он, когда Стэнфилд проходил мимо. «Он так часто повторял эту рутину, что теперь произносит ее во сне», — подумал Стэнфилд.

Когда Стэнфилд прошел через служебную дверь кухни и вышел на пустую площадь Санта-Мария-дель-Джильо, на лице Стэнфилда заиграла улыбка удовольствия. Это было его любимое время ночи. Вокруг было очень мало людей, заколдованный город теперь окрасился во множество оттенков молочно-голубого и белого цвета. Он пошел по площади, недавние воспоминания о Франческе все еще цвели в его голове, как тепличные цветы, ее пышный аромат все еще сохранялся на его пальцах.

Да. Ее кожа цвета слоновой кости, белее в тех местах, где проступали самые тонкие сочленения суставов; и ее лилийные пальцы, которые все еще танцевали на его теле, вызывая какое-то мистическое воспоминание о музыке.

А теперь маленькое совершенство — тихая прогулка к Гарри, чтобы выпить большую порцию виски, подходящую сигару, «Ромео и Джульета», и немного времени, чтобы поразмыслить о своей невероятной удаче. Он всегда наслаждался богатством, родился с ним. Но он правильно разыграл свои карты и теперь достиг точки, когда пришло время увидеть, что такое серьезная сила. Теперь он знал. Породистый козел щипает траву у стартовых ворот.

И он ушел! — мысленно позвал диктор, и так оно и было.

Он свернул направо на Калле дель