Сергей Самаров - Опасность предельного уровня
– Я знаю. Но иногда он говорил правильные вещи. И к этим вещам следовало бы прислушиваться. Что сейчас с твоим домом в Гудермесе?
– Стоит разрушенным, и некому его отстраивать заново...
– Я помню твой дом. Ты много труда вложил, чтобы сделать его таким красивым.
– Я попросил своих друзей снять мой дом на пленку, мне привезли запись, и я трижды начинал смотреть, но досмотреть до конца не могу, больно в груди, словно там кинжал торчит, – признался человек в черном головном платке.
– А твои враги тем временем живут в хороших домах, которые даже топить самому не надо, в которых не надо воду греть, чтобы вымыть на ночь ноги... – Новый глоток персикового сока показал, что учитель говорит словно бы о вещах отвлеченных, но человек в черном головном платке знал давно, что именно в эти моменты говорится главное. Тогда, когда пьется персиковый сок. Учитель из всех соков пьет только персиковый, и только не очищенный, и считает, что персиковый сок дает свежесть уму. И никогда в жизни он не осквернил свой язык даже глотком вина или, что еще хуже, водки.
– Я понял, учитель. Шамиль обещал перенести войну в Россию... Только где взять людей для такой войны? Нехватка людей и помешала Шамилю осуществить планы, он сам мне жаловался. Как отправить в Россию тех, кто готов к действиям? Проверяют всех... Наша национальность стала в России нарицательной.
Человек в чалме думал недолго.
– Для чего я тебе показывал сейчас выступление председателя антитеррористического комитета? Как ты полагаешь?
Человек в черном платке опять встал. Только теперь уже выглядел задумчивым.
– Я понял. Это хороший путь. Наверное, самый лучший путь из всего, что сейчас можно выбрать. А выбора у нас почти нет...
* * *Дом был построен из больших глиняных кирпичей, но балки межэтажных перекрытий и лестницы в нем были деревянными. Старое дерево сильно скрипело под тяжестью сильного и крепкого человеческого тела. Когда человек в черном головном платке вышел на улицу, он привычно осмотрелся, цепко выхватывая взглядом каждого прохожего, которого мог бы заподозрить в нестандартном поведении. Хотя всех прохожих он осмотреть не мог – улица слишком оживленная, слишком много на первых этажах торговых лавок, которые посещает слишком много людей, в основном приезжих, с внешностью, не свойственной жителям этих кварталов. Много часов потратишь и всех не рассмотришь, потому что одни постоянно меняют других. Человека в черном головном платке в первую очередь привлекали такие прохожие, кто на него смотрел, и потому он вообще не обратил внимания на машины, стоящие вдоль всей улицы, хотя и только с одной стороны, поскольку движение здесь было односторонним.
А именно из машины его и фотографировали.
– Такие мужчины женщинам нравятся, – сказал водитель, поворачивая ключ в замке зажигания, готовый тронуться с места, как только объект наблюдения сам тронется.
– Инспекторам полиции, как правило, тоже, – добавил фотограф. – У него на лице написано, что он – личность. Из таких людей вырастают или видные политические деятели, или, если в политику ход заказан, большие преступники, с которыми приходится много повозиться...
– Нас политики волнуют мало...
– Правильно. Мы обязаны волноваться относительно преступников. Потому я и снимаю.
Скоростная цифровая камера защелкала быстрее...
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
Большой дом за высоким кирпичным забором, увенчанным короткой пикообразной решеткой, располагался недалеко от центра Гудермеса. В центре города давно уже наступили спокойные времена, и даже ночью можно было выходить гулять без опасения нарваться на неприятность. Вообще-то нарваться можно было и сейчас, но значительно реже, чем какой-то год назад... Обычно все металлические, украшенные сварными узорами калитки в таких домах даже днем закрываются постоянно изнутри. Английский принцип: мой дом – моя крепость, стал в современной Чечне насущной необходимостью. Но в этот вечер, даже при наступившей темноте, калитка оставалась открытой, и несколько человек, пользуясь низкой облачностью и тем, что даже луна через тучи не просвечивала, а фонарей на улицах давно уже не держали, приходили по одному с разных концов улицы, и, непременно оглянувшись – не наблюдает ли кто за ними, торопливо заходили во двор.
Их встречал человек, памятником застывший на высоком крыльце, и только кивал в ответ на молчаливое приветствие. Любых звуков и слов, даже произнесенных шепотом, старательно избегали все...
* * *В угловой комнате за плотно задернутыми шторами на окне, выходящем в сад, сидел человек в черном головном платке. Стол перед ним был пуст и застлан чистой белой скатертью. Только на стуле рядом лежала тетрадь с нотами, написанными небрежно и второпях, будто бы на колене. Но человек в черном головном платке к нотам не обращал взгляда, словно забыл о них.
В дверь постучали.
– Заходи, Ахмат.
Вошел низенький круглолицый человек с хитрыми глазами, виновато улыбнулся и зачем-то отряхнул форменные милицейские брюки.
– Они прибыли...
– Все?
– Все... Пятеро... Следующим пяти назначено на завтра. Завгат их встречал и дал мне сигнал. Сам пошел калитку закрыть, чтоб какая бродячая собака не забежала...
– К твоему псу не только шакалиха бродячая, к нему бойцовский пес не зайдет.
Ахмат похвалу собаке принял с улыбкой, как похвалу хозяину.
– Алан закрыт в подвале, чтобы не лаял. Так Завгат просил.
– Хорошо, Ахмат, пусть заходят по одному. А пса выпусти, но людей предупреди. Нехорошо, если соседи подумают, для чего ты убрал пса в подвал?..
Через минуту из двора уже раздался раскатистый лай серьезной по характеру и по габаритам престарелой кавказской овчарки Алана. Алан отличался суровым нравом, и даже сам хозяин порой побаивался его, не говоря уже об остальных. Только Джабраила Алан принимал, чувствуя, должно быть, в нем характер вожака.
В дверь, словно дождавшись собачьего лая, опять постучали.
– Входи. Кто там, – негромко позвал человек в черном головном платке.
Вошел немолодой бородатый мужчина, сильно прихрамывающий на левую ногу. Приветственно, почти радостно улыбнулся грубым, будто из камня рубленым лицом.
– Здравствуй, Джабраил. Я рад, что ты вернулся. Мы все рады, что ты вернулся...
Интонации звучали искренне, и не поверить в радость было трудно.
– Здравствуй, Александэр. Твоя нога еще не пришла в порядок? – Джабраил тоже говорил с желанием показать человеку свое уважение.
– Ходила-ходила, как говорится, и почти в порядок пришла. Чуть-чуть хромаю. Как-то все еще непривычно ходить с половиной ступни. За год никак не привыкну. Надо будет протез, что ли, заказать. Конечно, потом. Сейчас пока еще так поковыляю. Но в Гудермесе тротуары хорошие, и мин здесь, кажется, почти нет. С прогулками справляюсь.
– А дальше выходить не приходится? – Джабраил намеренно сделал вид, что ничего не знает о местных делах.
– Изредка. Ахмат с Завгатом за четыре месяца, что тебя не было, трижды вызывали. Так, мелочами занимались.
– О мелочах я слышал. А как, кстати, твой сын?
– Который? У меня, если ты помнишь, их четыре...
– Старший... Меня интересует старший...
– В Москве, по-прежнему. Бизнес не дает отца проведать. Деньги шлет, каких я сроду не видел, а вот хоть бы строчку написать – не до того ему. Звонит иногда. Через друзей трубку мне передал. По ней и звонит.
– У него, кажется, строительная фирма?
– Да. Он же строительный институт закончил. Если учился, значит, это для чего-то надо.
– Не всегда. Я тоже учился музыке у лучших педагогов Европы. Но мне это теперь уже едва ли пригодится... Мечтаешь повидаться со старшим сыном?
– Еще бы не мечтать! Зову его сюда. Здесь строительства столько, что... Сам знаешь... Но если бизнес налажен в Москве, его сюда не перетащишь.
– Скоро повидаетесь... Аллах добр к тем, кто имеет терпение. – Тон сказанного вовсе не предупреждал о возможности поездки, но Александэр слишком хорошо знал Джабраила, чтобы пропустить мимо ушей такую значимую фразу.
– Я готов, – ответил сразу. – И мой автомат хорошо смазан, не заржавел...
– Но поездка не должна быть простой. Ты же сейчас живешь дома, и менты тебя, я думаю, не слишком беспокоят?
– А что меня беспокоить... Кто видел, что я ухожу в лес? Я из дома-то редко выхожу... Я в городе так сильно хромаю, что люди мне помочь пытаются, под локоть, когда скользко, поддерживают... Кто на меня подумает?..
– Вот и хорошо... Но документы тебе для поездки нужны другие...
– А мои-то чем плохи? – не понял Александэр.
– Ты же хочешь домой вернуться и жить спокойно, как сейчас?
– Хочу, – твердо сказал Александэр.
– Тогда тебе нужны другие документы. И – настоящие...
Александэр улыбнулся:
– Я не все понимаю, о чем ты говоришь, но я тебе, Джабраил, настолько доверяю, что готов сделать все, что ты хочешь.
