Михаил Серегин - Ангел по имени 112
Благодушное настроение как ветром сдуло. Через минуту вся группа погрузилась в спецавтомобиль с оранжевой полосой на борту. В суматохе даже не заметили, что девушка Олеся тоже оказалась рядом. Лишь когда проехали два квартала, врач Мышкин пристально посмотрел на неожиданную попутчицу и спросил у Величко:
– У вас практикантка, что ли? Из резерва?
Величко неопределенно хмыкнул и покосился на Макса, который по воле случая оказался сейчас отделен от своей избранницы огромной тушей Ашота Мачколяна и очень из-за того страдал – это было видно по его глазам. Мышкину ответил Ашот.
– Это наша хорошая знакомая, – улыбаясь, сказал он. – Олесей зовут. Очень интересуется нашей благородной профессией.
– Мне ваше лицо тоже откуда-то знакомо, – строго обратился Мышкин к Олесе. – Не скажу, что хорошо знакомо, но я точно вас где-то видел. Можете дать какие-то объяснения на этот счет?
– Слушай, Дима, отстань от человека! – немного раздраженно вмешался Макс. – Ты здесь не у себя на кафедре…
– Точно! – воскликнул Мышкин, не обращая на Макса никакого внимания. – Вы – студентка. Теперь я вспомнил.
– Да, вы читали у нас курс медицины катастроф, – не слишком охотно согласилась Олеся.
– Да, я читал, – с достоинством сказал Мышкин. – А вы были на моих лекциях ровно один раз. Потому я вас так смутно помню. Но это дело поправимое – зачет ко мне придете сдавать, и, судя по вашему отношению к делу, придете еще не однажды.
– Слушай, дорогой! – уже начиная горячиться, сказал Ашот. – Перестань наезжать на девушку. Занимайся своими делами. Тебе сказали, что она – наша хорошая знакомая. А ты знаешь – своих мы в обиду не даем.
– Насчет знакомой я понял, – невозмутимо ответил Мышкин. – Только сомневаюсь, что это поможет девушке в сдаче зачета.
– Ну, заладил! – с досадой сказал Макс. – Просто инквизитор какой-то! Между прочим, мог бы обратить внимание, насколько заинтересована твоя студентка в материале – она не ограничивается сухими лекциями, а лично старается принять участие в этой самой медицине катастроф! За такое усердие любой зачет можно автоматом поставить.
Мышкин иронически посмотрел на него, потом на девушку и сказал:
– Насчет лекций в самую точку. А что касается личного участия – тут у меня вопрос возникает: а не для того ли ваша знакомая с вами познакомилась, чтобы завести этот разговор о зачетах? Если так, то сразу предупреждаю – напрасный труд.
– Да ладно вам! – надувая губы, сказала наконец Олеся. – Поставите вы мне зачет или нет – мне это совершенно фиолетово. Мне на самом деле интересно.
– Интересно, с каких это пор МЧС устраивает экскурсии для интересующихся? – со злым ехидством спросил Мышкин. – Я…
– Ладно, кончаем дискуссию! – сказал вдруг Величко. – Подъезжаем уже.
Определить место происшествия не составляло никакого труда – в глаза сразу же бросалась порядочная толпа, которая стихийно образовывала как бы несколько кругов оцепления около пятиэтажного серого дома, торцом выходившего на обширный асфальтовый двор школы. Дворы отделялись друг от друга железной оградой, по обе стороны которой росли деревья. Едва автомобиль МЧС въехал во двор, как навстречу ему, размахивая руками, побежали люди.
– Черт вас возьми, куда вы провалились?! – раздраженно выкрикнул какой-то плешивый краснолицый мужик в клетчатой рубахе, просовывая голову в кабину машины. – Ждем вас уже целый час! Служба спасения называется!
– Давайте без эмоций, – ровным голосом предложил Грачев. – Мы нигде не задерживались. И сейчас не задержимся, если вы уберете голову.
Мужик выругался, но отступил в сторону. Спасатели подъехали к ограде и выскочили из машины. Толпа расступилась, и их глазам предстала жуткая картина – поперек ограды в неестественной позе лежал мальчик лет двенадцати в синей футболке и зеленых шортах – один из острых прутьев насквозь пронзил его живот и вышел со спины. Как ни странно, крови было совсем немного, но выглядел мальчик неважно – его бледное лицо приобрело уже какой-то синеватый оттенок. Он тяжело дышал и смотрел перед собой мутным, ничего не выражающим взглядом. Высохшие слезы оставили на щеках две грязные полоски. К счастью, ограда была не слишком высока, да к тому же хрупкое тело мальчика с обеих сторон поддерживали двое, мужчина и женщина, оба бледные, с выражением почти физической боли в глазах. Судя по всему, это были родители.
Хмуря брови, Мышкин быстро прошел к ограде, кивнул родителям, о чем-то коротко спросил. Затем пощупал пульс у ребенка, заглянул в зрачок и с деловитым видом открыл свой чемоданчик.
– Сейчас я введу обезболивающее, – строго сказал он родителям. – Тревожить ребенка нельзя. Я имею в виду, что в больницу мы его можем доставить только вместе с фрагментом ограды. Будем выпиливать. Я бы рекомендовал передать инициативу в руки наших сотрудников.
– Вы имеете в виду, что сейчас мы должны оставить нашего сына? – с беспокойством спросил мужчина и отрицательно помотал головой. – Делайте ваше дело – мы его подержим.
– Пусть держат, в самом деле, – кивнул Грачев. – Мальчишке будет легче. А чтобы родителям было легче, Ашот им поможет.
Он обернулся и кивнул Максу. Тот понял его без слов и поднял на руках механическую пилу, которую предусмотрительно захватил из машины. А Мачколян и Величко уже несли пленку, чтобы укрыть тех, кто будет поддерживать ребенка, от искр и металлических осколков.
Тем временем Мышкин сделал мальчику обезболивающий укол и ушел в машину готовить кислородный аппарат. Покрыв родителей защитной пленкой, спасатели приступили к освобождению мальчика. Толпа невольно подалась назад, когда Макс, надвинув на глаза защитные очки, врубил мотор своего агрегата и приступил к обработке забора.
Механическое полотно, бешено вращаясь, вгрызлось в кованый металл ограды. Из-под него хлынул огненно-желтый дождь искр. Душераздирающий скрежет металла продолжался не слишком долго – фрагмент ограды, проникший в тело мальчика, был аккуратно подпилен со всех сторон. Когда работа была закончена, по толпе прокатился невольный вздох облегчения.
Но радоваться было еще рано – последнее слово в этой печальной истории должны были сказать врачи.
– Ну, теперь уж я! – внушительно произнес Ашот, подхватывая ребенка как пушинку и направляясь к автомобилю. – И прошу не мешать!
Родители секунду стояли, глядя ему вслед и опустив руки, словно только сейчас потеряли что-то главное в своей жизни и уже не знали, как применить себя. Пока они могли оказывать хоть какую-то помощь своему сыну, сила духа не покидала их, но теперь, когда даже этой малости от них не требовалось, они по-настоящему поняли, какая их настигла катастрофа.
Впрочем, через секунду они бросились вслед за человеком, который уносил их ребенка в неизвестность, и заявили, что поедут в больницу тоже.
– Разумеется, – серьезно кивнул Грачев. – Разумеется, вы поедете, не беспокойтесь. Садитесь в машину.
Затем он подошел к Максу и негромко объявил:
– Места всем не хватит. Величко с Графом остаются. Ты со своей подругой, естественно, тоже. Время попрощаться у вас будет, но если до нашего приезда ты не окажешься на месте, пеняй на себя.
Он тут же повернулся и пошел к машине. Хлопнули дверцы, зарычал мотор, и спецавтомобиль выкатился со двора. Толпа понемногу начала рассасываться. Макс растерянно посмотрел по сторонам, высматривая Олесю, но она словно сквозь землю провалилась. На спасателей с любопытством смотрели жители дома, в основном женщины среднего возраста.
Величко рассеянно потрепал Графа по жесткому серому загривку и сказал вполголоса:
– По моим наблюдениям, больше половины вызовов организуют вот такие детишки. Я даже не беру в расчет звонки насчет бомбы, которую подложили в школу накануне контрольной. Надо предложить кому-нибудь тему для диссертации – «Дети как источник повышенной опасности».
– Да, интересно, как он умудрился на этот прут наколоться? – рассеянно пробормотал Макс, продолжая высматривать поблизости Олесю.
– А ничего интересного, – неприветливо сказала вдруг крупная женщина в синем линялом халате. – Вишню на дерево полез рвать, сорвался и накололся. Вы посмотрите, пики-то какие! Это же убийство, а не забор! Для кого, скажите, такие заборы делают?
– Это вопрос! – сокрушенно произнес Макс. – Только какая же вишня? Она же еще неспелая!
– Дети, они не разбирают, спелая или нет, – возразила женщина. – Красная – и ладно. Вон еще ведерко его валяется. Я без содрогания смотреть не могу!
Спасатели посмотрели, куда она показывала. Действительно, под забором лежало опрокинутое набок белое пластиковое ведерко, перемазанное, точно кровью, вишневым соком. Пригоршня темно-красных ягод рассыпалась по асфальту.
– Зрелище не совсем приятное, согласен, – сказал Величко. – Но это не смертельно. А вот с копьями этими действительно решать что-то надо. Сейчас каникулы, но детворы тут, я думаю, всегда хватает.
