Владимир Гриньков - Заказ на олигарха
Женщина смотрела так, словно ждала продолжения. Продолжения не последовало.
– Но я надеюсь, в нашем доме с охраной все в порядке, – сказала Виктория, и можно было угадать улыбку в ее словах.
– Возможно.
– Или вы заметили что-то?
– Да.
У Алексея Алексеевича поползли вверх брови.
– Что же? – заинтересовалась Виктория, заметно развеселившись.
– В коридоре третий по счету светильник не горит, там возникла темная зона. Входная дверь вашего дома открывается внутрь, а не наружу, при пожаре чревато. На лестнице, что ведет на второй этаж, отсутствует ковровая дорожка, ее сняли для чистки, судя по всему, но ничего временно не постелили взамен, а там полированный мрамор и очень легко поскользнуться. И еще по пути сюда я не увидел ни одного огнетушителя.
– Они спрятаны, чтобы не маячить, – пояснил Алексей Алексеевич.
– Огнетушитель должен маячить, – озвучил давно затвержденную аксиому Китайгородцев. – Неспроста у них всегда яркий красный цвет. Огнетушитель должен увидеть даже полуслепой человек, который впервые в этом доме.
Виктория уже не улыбалась.
– Наверняка вы увидели и что-то такое, что касается ребенка, – предположила она.
– У вас электрические розетки во всех помещениях – не выше двадцати сантиметров от пола. Необходимо поставить заглушки. Пол в некоторых комнатах, как я заметил, натирают – лучше бы этого пока не делать, потому что скользко. И вообще, лучше бы выделить для ребенка детскую зону, где продумать все в смысле безопасности от и до, а за границы этой зоны его не выпускать.
– Серьезный подход, – сказала Виктория. – Я подумаю над вашими словами.
* * *Виктория и Китайгородцев направились на второй этаж дома. Алексей Алексеевич неотступно следовал за ними.
– Мальчика зовут Алеша, – говорила Виктория. – Ему год. Славный мальчишка. Но чужих не любит. Будет плакать, когда вас увидит.
И походка у нее была, как у фотомодели. Может, она и была фотомоделью когда-то? У них с Проскуровым мезальянс. Он вдвое ее старше. У него возраст – вот как у Алексея Алексеевича примерно. А она ему в дочери годится. Да, точно, она фотомоделью была. И он из-за нее ушел из семьи. Что-то Хамза про проскуровского сына говорил. Школьник. Старшеклассник. И никак Виктория матерью старшеклассника быть не может. Значит, есть еще какая-то женщина. Прежняя жена Проскурова.
Виктория открыла одну из дверей, и Китайгородцев увидел огромную детскую комнату, залитую солнечным светом, и в этой комнате – ухоженную няню в возрасте под пятьдесят и неуверенно вышагивающего по полу мальчугана в памперсе. Когда дверь распахнулась, мальчишка обернулся и воззрился на Китайгородцева с таким видом, будто вот-вот готов был расплакаться. Китайгородцев остановился в дверях и на мальчика даже не смотрел. Достал из кармана блестящую никелированную зажигалку, повертел ее в руках с задумчивым видом. Мальчишка переключился с лица незнакомого ему человека на вещицу в его руках. Тогда Китайгородцев – щелк! – зажег пламя – щелк! – погасил. Ребенок смотрел завороженно.
– Я не курю, – мягко произнес Китайгородцев, обращаясь к Виктории. – Но зажигалка у меня всегда с собой.
Он заговорил, и мальчишка тут же забыл про зажигалку, но Китайгородцев – щелк! – напомнил ему о ее существовании.
– Зажигалка – это очень полезная вещь, – с прежней мягкостью в голосе сообщил Китайгородцев, и только теперь стало понятно, что не слова сейчас важны, а важна интонация, с которой эти слова произносятся.
Он гипнотизировал мальчика. Приучал его к себе. Приручал.
Щелк! Вспыхнуло пламя.
Щелк! Погасло.
Китайгородцев сделал пару шагов вперед, положил зажигалку на пол и отступил, вернулся к двери.
Мальчишка проковылял через всю огромную комнату, добрел наконец до зажигалки, взял ее в руки и разглядывал с завороженным видом. Потом поднял глаза на Китайгородцева. И вовсе он не собирался плакать.
Китайгородцев улыбнулся.
Мальчишка смотрел серьезно.
Китайгородцев закрыл свое лицо ладонями и издал прерывистый шипящий звук:
– Пщ – пщ – пщ – пщ – пщ – пщ – пщ…
Приоткрыл ладонь, выглянул.
Мальчишка не улыбался.
Китайгородцев снова закрыл лицо и издал те же самые звуки. Первой не выдержала Виктория, засмеялась. И мальчишка засмеялся тоже.
– Вы действительно не имели дела с детьми? – спросила Виктория. – Не очень-то мне верится.
– Просто незнакомый человек не должен сразу приближаться к ребенку. Это настораживает его. Ребенка надо приручить, – сказал Китайгородцев.
* * *Днем к дому подъехал роскошный черный автомобиль. Остановился у входа. И никто из него не вышел. Потом водитель, видимо, спохватился, покинул свое место, обошел автомобиль, распахнул заднюю правую дверцу и замер с каменным выражением лица, а из проема дверцы сначала вынырнула нога в синей штанине джинсов и стоптанной кроссовке, а после и сам человек появился – тщедушный подросток с некрасивым от злости лицом. Подросток что-то процедил сквозь зубы, адресуя слова водителю, у которого и теперь ни один мускул на лице не дрогнул – выучка, и мальчишка прошел в дом, всем своим видом демонстрируя, какой паршивый этот дом, и день сегодня такой же паршивый, и вообще паршиво все – без малейших изъятий.
Наблюдавший за этой сценой из окна Китайгородцев услышал, как вздохнула стоящая рядом Виктория. Она не смогла справиться с эмоциями. Не подавила вздох и теперь посчитала нужным хоть что-то объяснить Китайгородцеву, ставшему невольным свидетелем проявленной ею слабости.
– Петр Сергеич, – сказала она. – Проскуров-средний.
Старший сын Проскурова, понял Китайгородцев. Но никак не отреагировал на слова своей собеседницы. А она решила, что Китайгородцев не понял ее.
– Сводный брат моего Алеши, – пояснила Виктория. – Он здесь не живет. Сегодня первый день. Отец хочет, чтобы сын пожил у него это лето. До начала сентября.
Кажется, сама она была этому совсем не рада.
* * *С Петром Сергеевичем Проскуровым Китайгородцев столкнулся нос к носу в тот же день. Китайгородцев находился в одной из комнат дома, когда входная дверь вдруг распахнулась – на пороге стоял старший сын хозяина. Было ощущение, что мальчишка заглянул сюда без всякой цели. Просто шел по коридору и открыл дверь наугад. Никого он здесь увидеть не ожидал и не хотел, а когда обнаружил в комнате незнакомца, готов был проследовать дальше, но плечевая кобура с пистолетом у Китайгородцева привлекла его внимание. Обычно Китайгородцев носил либо пиджак, либо куртку, которые скрывали оружие от посторонних взглядов, а тут он был один, пиджак снял, и кобура оказалась на виду.
Мальчишка смотрел на пистолет не мигая.
– Петя! – послышался мужской голос.
И сам господин Проскуров собственной персоной нарисовался в проеме двери.
Китайгородцев уже держал в руках свой пиджак, прикрывая кобуру с пистолетом. Проскуров только скользнул по нему взглядом, и можно было подумать даже, что он Китайгородцева не увидел, хотя, конечно, увидел, просто Проскуров был настоящим, стопроцентным хозяином, который обслугу не замечает до тех пор, пока человек или не понадобится, или не провинится.
– Пойдем, – сказал Проскуров-старший сыну.
Приобнял за плечо и увлек за собой вдоль по коридору. Дверь комнаты так и осталась распахнутой.
* * *– Вы должны все время быть рядом с ребенком, – сказала Виктория. – Вы лично за него в ответе. Защищаете Алешеньку ото всех. Даже от няни. Даже от членов семьи.
Она улыбнулась, давая понять, что это шутка. Китайгородцев промолчал.
– В доме вы – рядом с ребенком, – продолжала Виктория. – Прогулки на свежем воздухе – вы опять рядом. Любой выезд в город – только с вами.
Улыбка с ее лица уже стерлась, и она перечисляла свои требования с серьезным видом школьницы, добросовестно старающейся не забыть ничего из заученного накануне.
– Вам все понятно? – спросила она у Китайгородцева.
– Почти. Есть что-то такое, на что следует обратить внимание?
– Это вы о чем? – уточнила Виктория.
– Может быть, какие-то ситуации вам видятся более опасными. Что-то такое, от чего надо особенно оберегать Алешу. Или какие-то люди могут создать для него проблемы.
– Нет, – сказала после паузы Виктория. – Ничего такого.
* * *Алешину няню звали Оксана Петровна. Два высших образования, мягкие движения, присущие заботливым матерям, и фрикативное произношение буквы «г», отчего слышится скорее «х», что выдавало в ней уроженку Украины.
Она обходилась с Алешей так, будто это был ее собственный внук, причем любимый. Не отбывала время рядом с ним, отрабатывая свою зарплату, а постоянно общалась, что-то рассказывая и о чем-то упрашивая, вызывая его на контакт и исподволь давая тот опыт жизни, который дети в Алешином возрасте впитывают как губка. Алеша ни разу не отказался от сока, предложенного ему няней, а это означало, что Оксана Петровна всегда точно угадывала, когда мальчик захочет пить. И уже тем более она успевала подгадать тот момент, когда необходимо подставить руки – и ни разу Китайгородцев не увидел, чтобы мальчишка, споткнувшись, упал, его няня всегда была начеку.
