Сергей Донской - Капитан разведки
– Херня! – отрезал Приваров. – Нынче каждая сволочь в патриотизме клянется, а на деле только и мечтает, как бы где воду замутить, чтобы в той мутной водице рыбки наловить поболе. Держись от этой нечисти подальше, парень. Погубят они тебя, скинхеды лысоголовые.
– Какой же я скинхед? – усмехнулся Неделин, оглаживая свою буйную шевелюру. – И никакой я не скинхед вовсе. Так просто, идеями разными интересуюсь. Веяниями.
– Тех веяний, которых ты поднабрался, в любом общественном сортире хватает. Ты лучше свежим воздухом дыши, неиспорченным. Вот этим. – Приваров кивнул в сторону открытого окна, за которым синело ярко-голубое сентябрьское небо.
Неделин высунулся наружу, набрал полную грудь воздуха, зажмурился. Хорошо ему стало. Ветер полоскал волосы, высекал слезы из глаз. Навстречу неслись телеграфные столбы, и казалось, что один из них вот-вот снесет голову с плеч, но, поскольку этого не происходило, душу переполнял невыразимый восторг. Неделин любил жизнь, любил риск, и родину он тоже любил, хотя на свой манер.
– Шир-рока стр-рана моя р-родная! – дурашливо проорал он, перекрикивая грохот колес, после чего занырнул в кабину и доверительно признался: – Я, дядя Саша, Россию похлеще многих люблю, не сомневайтесь. Потому и не хочу, чтобы просторы наши всякой иноземной шелупони принадлежали. Мы, русские, должны сами своими богатствами владеть, натурально. А то понаехали отовсюду чебуреки всякие и командуют. С нас, бляха, хватит. Мы им спуску не дадим. Подхватим президентскую инициативу. И с рынков вытурим, и с других теплых мест.
– Кто это – «мы»?
– Кто надо, – буркнул Неделин, сердясь на себя за то, что чересчур уж разоткровенничался с машинистом. Ясно же было сказано: взгляды свои до поры до времени держать при себе, понапрасну не возникать, про свою связь с Организацией на людях не распространяться.
Да и не до разговоров было: пришло время активных действий.
– Пойду похезаю, – сказал Неделин, поворачиваясь к Приварову спиной.
– Так санитарная зона ведь, – недовольно напомнил тот. – О российских просторах на словах заботимся, а на деле изгадить их до самого горизонта норовим.
– Брюхо свело. Нет мочи терпеть.
«Пора вносить свою скромную лепту в общий котел победы», – подумал Неделин и поспешно покинул кабину локомотива.
* * *Запершись в служебном туалете, он взглянул на свои дешевенькие корейские часы. До условного срока осталось чуть меньше десяти минут. Вполне достаточно времени, чтобы проделать все как положено, без суеты и спешки.
Несколько раз проведя алюминиевой расческой по волосам, Неделин посмотрел на свое отражение, мысленно прощаясь с привычной прической. Уже сегодня вечером он пройдет обряд посвящения, заключающийся в том, что поручившийся за него товарищ обреет ему голову наголо настоящим эсэсовским кинжалом, отточенным до бритвенной остроты. С того момента Неделин перестанет быть никому не нужным дерьмом, болтающимся в проруби, а пристанет к определенному берегу. Больше его никто не посмеет обидеть – ни старый, ни малый. У Организации длинные руки, как говорит Вагнер. Правда, пока что Неделин знал лишь пятерку, в которую был включен на правах новичка, проходящего свой испытательный срок. Всего таких пятерок насчитывалось неизвестно сколько, но своих можно было опознать издалека.
Все носили куртки-бомберы с нашивками на спинах или рукавах, ремни с тяжеленными пряжками и якобы декоративными цепями, перстни, кованые армейские ботинки. Если слушали музыку, то непременно «Штурм», «Радагаст», «Дивизион», «Крэк», «Террор». Если читали, то журналы «Под ноль», «Белое сопротивление» и «Отвертка».
Неделин был горд и счастлив принадлежать к этому братству. Вообще-то он подозревал, что его партия «Феникс» не так многочисленна, как хотелось бы, но все еще впереди. Это даже хорошо, что социал-патриотов пока что мало. Есть возможность выделиться на общем фоне. Для этого нужно только быстро и четко выполнять приказы. Вагнер тоже, небось, раньше в «шестерках» ходил, а теперь вот командир, приказы которого выполняются без пререканий и колебаний. Чем Неделин хуже? Однажды и у него появится своя пятерка, и его приказы тоже будут выполняться беспрекословно. А в каждой пятерке по боевой девчонке, которой близок дух российского патриотизма. Ей скомандуешь: становись раком, она и станет – одна, другая, третья… И никто из них не отважится ни над невзрачным росточком Неделина посмеиваться, ни над его заячьими зубами, ни над его голимыми джинсами с пузырящимися коленями.
«Молч-чать, – то ли прошипел, то ли мысленно распорядился он, тараща глаза, как заправский фюрер. – С-сосать всем!.. Всем с-сос-сать у меня, ш-шлёндры!»
Воображаемые девчонки дружно упали на четвереньки и поползли к своему новому повелителю. По обыкновению, первой оказалась бойкая брюнетка, похожая на обеих «Татушек» сразу. Глазенки сверкают, губенки влажные, ротик горячий – хорошо! И минуты не прошло, как Неделин получил полное удовлетворение. Поощрительно потрепав любимицу по маленькой головке, он снова взглянул на часы, сполоснул руки и снял с пояса телефонную трубку, снабженную отростком антенны. Вчера, вручая ее, Вагнер предупредил, что с мобильником расставаться нельзя даже на минуту.
«Тяжеловатая, – пожаловался Неделин, взвешивая тяжелую трубку на ладони. – Маленькая, но в кармане носить неудобно».
«Почему это?» – прищурился Вагнер.
«Дискомфорт».
«Дискомфорт – это когда задница на месте головы, и наоборот. Их поменять местами недолго, Андрюшенька. Желаешь убедиться?»
Неделин не пожелал. Однако странный мобильник не внушал ему доверия.
«Для чего антенна? – спросил он. – Прошлый век. Сейчас с такими мобилами даже пенсионеры не ходят».
«Да? – усмехнулся Вагнер. – А если на шару?»
«Чего-чего?»
«На шару, Андрюшенька. Даром, бесплатно. Кто от такого подарка откажется?»
«Ну не знаю, не знаю», – с сомнением пробормотал Неделин.
«Зато я знаю, – заявил Вагнер. – Недаром же говорят: на шару и уксус сладкий. А если его еще и подсахарить?»
«Это как?»
«А вот представь себе праздник. Рок-концерт, народные гулянья, парад…»
«Все-таки концерт или парад?» – решил уточнить Неделин.
Вагнер оставил вопрос без внимания.
«А в толпе наши люди телефончики желающим раздают, – продолжал он, глядя в пространство, где, как нетрудно было догадаться, разворачивались описываемые события. – Акция, мол, проводится. Презентация новой компании и прочая муйня. Телефон бесплатный и звонки бесплатные тоже… ну, скажем, на протяжении месяца. В любую точку земного шара».
«И что?» – заинтересовался Неделин.
«А то, Андрюшенька. Все проще пареной репы, которая тебе башку заменяет. – Вагнер засмеялся, но не обидно, не издевательски, а с чувством легкого превосходства и, кажется, сочувствия. – Вникай. Для того чтобы волшебный телефончик заработал, необходимо зарегистрироваться. Ну, связаться с оператором в указанные сроки. Допустим, с десяти утра до десяти пятнадцати…»
«Утра или вечера?»
«Какая, хрен, разница?»
«Где ты видал рок-концерты по утрам? – рассудительно произнес Неделин. – Да и гулянья… Даже петарды не попускаешь, не говоря о фейерверках».
По непонятной причине Вагнер ужасно развеселился, заслышав про петарды с фейерверками, а потом вдруг стал серьезным, насупился и сказал, играя желваками:
«Короче. Спрячь трубку подальше и береги как зеницу ока. На подъезде к вокзалу свяжешься со мной. Но не при посторонних, заруби себе на носу…»
* * *Неделин зарубил. Теперь, запершись в туалете и проделав все необходимые манипуляции с трубкой, он прижал ее к уху и услышал подозрительное шебуршание, словно там, внутри, копошились какие-то отвратительные насекомые типа сороконожек. Тембр гудков вызова был неприятный, какой-то пронзительный, с подвизгиванием.
– Алло, алло, – зачастил Неделин, чувствуя себя крайне неуютно.
А что, если ему не удастся связаться с Вагнером в назначенное время? Это будет тот самый случай, когда длинным рукам Организации не обрадуешься, совсем наоборот. Они, эти длинные руки, так умеют обрабатывать нарушителей дисциплины, что только держись. Борьку Карташова, помнится, так отметелили, что он до сих пор мочится кровью и вздрагивает при каждом резком звуке.
– Алло, алло…
«Ту-ут, – завывало в трубке сквозь шебуршание. – Ту-ут». По коже Неделина ползли мурашки. Но стоило ему хорошенько дунуть в телефон, как в нем, словно по волшебству, возник искаженный помехами голос:
– На связи, Андрюшенька.
Неделин обрадовался Вагнеру, как родному.
– Вот, звоню, как договаривались, – отрапортовал он.
– Не ори.
– Я не ору, – стушевался Неделин. – Просто уже три минуты второго.
– Подъезжаете, значит? – уточнил Вагнер.
– Значит, подъезжаем.
– Перрон хорошо видишь?
