Максим Михайлов - Властелин джунглей
— Хайль, брат! Есть срочное дело! Подъезжай сегодня к пяти на Набережную.
Голос одного из младших фюреров доносился сквозь треск помех еле-еле и Сашка, не сразу врубившись чего собственно от него хотят, даже растеряно переспросил:
— Куда? Зачем? У меня на вечер планы были… К семинару готовиться надо…
— Какие планы! — голос сразу построжал и в нем мелькнули жесткие командирские нотки. — Ты что совсем обалдел?! Еще в планетарий отпросись! Сегодня проводим акцию! В пять на Набережной. Роджер!
Сашка еще несколько секунд тупо смотрел на дисплей мобильника со стереотипной фразой «Вызов завершен», затем с досадой покосился на все еще строившую глазки девицу и быстрыми шагами двинулся в сторону проспекта. Сидеть в скверике перед фонтаном, наслаждаясь первыми по настоящему теплыми лучами весеннего солнца, как-то сразу расхотелось. «Тоже мне, начальник выискался! — бурчал он себе под нос на ходу. — Проводим акцию! Орел комнатный! Акции он проводит! Опять поди плакатики расклеивать заставят!» Попадавшиеся на встречу прохожие благоразумно спешили уступить дорогу крепкому парню, затянутому в черную кожу. Гулко цокали металлические подковки тяжелых ботинок с высокими берцами, развевались при каждом шаге форсистые белые шнурки.
В боевую националистическую организацию «Русские волки» Сашка вступил недавно. Эдик, одноклассник, а теперь сокурсник в университете, привел как-то на митинг. Сашка идти особо не хотел, но соблазнился халявным пивом, которое обещали раздавать устроители, да и вообще в тот день заняться было нечем, так хоть какое-то развлечение. Неожиданно речи кричащих в микрофоны ораторов зацепили за живое, да так, что и про пиво позабыл. Может быть виной тому была сама накаленная, пронизанная непонятной силой и незнакомой жесткой энергетикой атмосфера, может так подействовала грозная эстетика происходящего — красочные знамена, эффектные повязки со свастикой на рукавах черной униформы, только Сашка, простояв два часа с раскрытым ртом и чутко ловящими каждое слово ушами, упросил Эдика свести его с организаторами.
Сказано — сделано, и уже на следующий день он оказался на одной из конспиративных квартир «Волков». Там его восхищение этими жесткими уверенными в себе парнями еще больше окрепло. Вот где молодежь занималась настоящим, тяжелым и опасным делом! Вела борьбу за спасение нации, а не тупо прожигала жизнь по барам и ночным клубам! И Сашка понял, что его место именно здесь, среди черно-красных знамен, тяжелых бритых затылков и черных кожаных курток. Он должен быть с ними! К его удивлению, попасть в «славную когорту избранных» оказалось сравнительно легко. Побеседовав минут десять с одним из высших городских фюреров, представившимся прозвищем Лис, и заполнив формальную анкету, основной целью которой было выяснить, нет ли среди его ближайших родственников представителей монголоидной и негроидной рас, или того хуже евреев Сашка торжественно пожал руку все тому же Лису и получил отпечатанный на цветном принтере членский билет за номером 388.
Домой новоявленный «волк» летел, как на крыльях, жаль, что не с кем было поделиться радостью. Вряд ли в семье, где до сих пор истово чтили память погибшего в Отечественную под Сталинградом деда, оценили бы вступление внука в пусть русскую, но все же откровенно фашистскую организацию. Да и Лис весьма недвусмысленно предупреждал: «Помни, мы являемся боевым крылом большой организации. Огромная честь быть «волком», но велика и ответственность, а иногда и опасность. Вполне может случиться так, что во имя великой борьбы тебе прикажут нарушить закон установленный предателями Истинной России. Этого не надо бояться, но соблюдать разумную осторожность необходимо. Старайся без нужды не делиться ни с родными, ни с друзьями делами организации. Пропаганду наших идей тоже вести нет нужды, для этого найдутся другие, специально обученные люди. У «волков» же другая задача — стоять на страже безопасности партии».
С тех пор прошло несколько месяцев, и первоначальная эйфория постепенно улеглась, несмотря на громкие заявления ничего выдающегося совершить за это время не довелось. Лишь дважды Сашке и еще нескольким молодым «волкам» поручали расклеивать по городу листовки. Но это совсем не значит, что молодежью никто в организации не занимался, совсем наоборот. Три раза в неделю по вечерам Сашка приходил во двор, где находилась штаб-квартира, и неприметная желтая «Газель» напоминавшая маршрутное такси увозила его и других «волков» за город на «базу». А там уже ждали инструктора — взрослые, тертые мужики, суровые до жестокости. Им были глубоко по барабану партийные идеи, они в них совершенно не разбирались. Зато они здорово понимали в другом: в костоломных приемах армейского рукопашного боя, в стрельбе из многих видов оружия, способах прорыва милицейских заградительных цепей, тактике действий малых подразделений и тому подобных интересных и полезных вещах. Своими знаниями они щедро делились с необученной молодежью, между собой слегка обидно обзывая ее «пластилином». «Это потому, что пока вы молодые из вас что угодно вылепить можно» — пояснил раз инструктор одному из наиболее настырных и обидчивых учеников.
Частенько проводились и так называемые «политзанятия». Их вел лично Лис. И вот там, Сашка узнал много такого, от чего в его душе проросли и дали плоды первые ростки настоящей ненависти к «инородцам». Раньше он относился к ним вполне спокойно, они существовали как бы параллельно, он не трогал их, они его. И лишь теперь он узнал и о всемирном еврейском заговоре, и об исламском фундаментализме, в принципе отказывающем ему, Сашке, в праве существовать на этой земле лишь потому, что он чтит иного бога. Уж если совсем честно, то Сашка вообще никакого бога не чтил, но тем более для Аллаха делать исключения не собирался.
К указанному времени Сашка в компании еще десятка таких же, как и он молодых «волков» бестолково топтался на Набережной про себя проклиная придурков-фюреров которым так некстати пришла мысль проявить очередную активность. Семинар по макроэкономике это совсем не шутки и гроза всех студентов доцент со смешной кличкой Долгоносик без колебаний влепит два шара за неподготовленность, а значит, прощай вожделенный зачет автоматом по предмету. Видимо придется зубрить чертову макроэкономику ночью. Занятый этими невеселыми мыслями Сашка даже не заметил, откуда на Набережную тихо шурша шинами, вырулила знакомая «Газель». Из распахнутой двери высунулся один из инструкторов и призывно махнул рукой:
— Давай быстрее, грузимся, парни! Ну, шевели там булками, кому сказал!
Бритые парни в черной коже шустро попрыгали в машину, и «Газель» коротко рыкнув двигателем, покатила по городу, стараясь избегать центральных улиц и при любой возможности ныряя во дворы и узкие переулочки. Инструктор вел себя как-то странно, преувеличенно бодро улыбался, плоско шутил и сам же первый гоготал над своими остротами как заведенный. От этой наигранной веселости у Сашки, да и у многих других по спинам пробежал холодок неясного дурного предчувствия, и в салоне сразу сгустилась непривычно тревожная атмосфера. На расклейку очередных листовок начало акции совершенно не походило.
Примерно через час петляния по закоулкам машина встала в заросшем зеленью глухом дворе. «Мы где-то в центре», — решил про себя Сашка всю дорогу пытавшийся следить за маршрутом и, тем не менее, довольно быстро потерявший ориентировку. Дверь хлопнула, и в салон быстрым скользящим движением не вошел, а буквально просочился Лис. Вот только что его не было и вдруг, раз, и он уже сидит в кресле у кабины шофера, внимательно рассматривая «волков» по обыкновению чуть прищуренными глазами.
— Парни, — закончив беглый осмотр, начал фюрер. — Настало время проверить, на что вы реально годитесь. Мы старались сделать из вас настоящих людей, бойцов, цвет и гордость угнетенной и униженной русской нации. Сегодня будет видно, удалось это или нет.
От такого вступления Сашка почувствовал, как по пояснице забегали предательские мурашки, в животе стало пусто и холодно, а ладони сжатых в кулаки рук неожиданно взмокли.
— В нашем истинно русском городе, — между тем продолжал Лис. — Как вы сами знаете, в последнее время появилось много мигрантов с Кавказа. Мы не против их приезда и готовы принять и даже помочь. Но! Наше радушие распространяется только на тех, кто уважает нас и наши обычаи, живет по нашим законам и понимает, что он здесь лишь гость, а отнюдь не хозяин. Я прав?
Салон машины отозвался нестройным одобрительным гулом.
— А раз прав, то кто-то должен показать возомнившим о себе чуркам их место! Кто-то должен отстоять наш русский порядок!! Спасти наших женщин от насилия!!! Заставить зверей уважать русских!!! Показать кто хозяин этой земли! Этой великой страны!!! — голос фюрера поднимался все выше и выше, ввинчивался в бритые головы с неотвратимостью сверла, наэлектризовывал, заставлял слушателей гневно сжимать кулаки. — А кто должен сделать это?!! Кто защитит и отстоит светлую память наших отцов?!! Кто спасет от поругания матерей?!! Кто?!!
