Сергей Зверев - Хоть весь мир против нас
— Зачем это надо? — в унисон поинтересовались моряки.
Антипов смерил их тяжелым взглядом:
— Поясняю. На «Забияке» находится оперативная группа военной контрразведки под командованием подполковника Юсупова. Их задача — сохранение секретности новых ракет, и, чтобы контрики не сели на голову, объявив себя «руководящей и направляющей», и давили погонами, было принято такое решение. Вы, капитан-лейтенант, и ваши люди работаете абсолютно автономно. Теперь все ясно?
— Так точно. — Поняв, что разговор закончен, Савченко вытянулся во весь рост.
— Ну, как говорится, с богом…
Вспыхнувшее табло над кабиной пилотов вернуло Виктора к действительности, самолет заходил на посадку.
От перепада давления слегка заложило уши, а из иллюминатора открылся вид на строения раскинувшегося внизу Симферополя — с высоты птичьего полета город не блистал многообразием красок.
Наконец ветеран гражданской авиации «Ту-154» плавно коснулся шасси бетона посадочной полосы и покатил по земной твердыне, постепенно гася скорость.
— Не развалились, и то хорошо, — прогудел сидящий рядом со Стрелком немолодой, дородный мужчина с потным красным лицом, едва лайнер свернул на рулежке и замер перед зданием аэровокзала. В салоне появилась улыбающаяся стюардесса и хорошо поставленным голосом дежурно попрощалась с пассажирами.
К самолету подкатил автотрап, и к открывшейся двери в нетерпении выстроилась пестрая очередь. Савченко поднялся с кресла и профессиональным взглядом окинул салон «тушки» — этим рейсом летели еще четверо из двенадцати его подчиненных, каждый по отдельности. Все были трезвыми и вели себя вполне естественно, а Мартын, штатный радист группы, о чем-то оживленно переговаривался с двумя ярко накрашенными девицами. Типичный столичный гуляка-мажор, прилетевший на «юга», дабы разнообразить заунывные праздники жизни.
Крым встретил гостей с севера теплым ветерком и нежными лучами солнца, зависшего в зените. Бабье лето здесь было в самом разгаре.
Пограничный контроль прилетевшие проходили довольно быстро, без проволочек. Молодой, но уже отяжелевший от сидячей работы прапорщик молча, без лишних слов и вопросов пропускал женщин и пожилых, задерживая свое внимание на мужчинах призывного возраста.
— Цель визита? — привычно поинтересовался пограничник, когда очередь дошла до Савченко, и, не дождавшись ответа, подсказал: — Бизнес, туризм?
— Посещение могил предков к чему относится? Здесь похоронена моя бабушка, мать отца, — глядя в упор на погранца, ответил Виктор.
— Не слишком ли дерзко для прибывшего в другое государство?
— Давно стали другим государством? — вопросом на вопрос парировал Савченко — взгляды двух мужчин перекрестились, как два клинка. Первым отвел глаза пограничник, делая вид, что разглядывает паспорт дерзкого «москаля». Едва тот, получив на руки документ, направился к выходу, пограничник поспешно черкнул его данные на листке бумаги…
Со смотровой площадки Сапун-горы открывался захватывающий дух вид на севастопольские бухты, где замерли, как дисциплинированные солдаты в строю, серые громады боевых кораблей под бело-голубыми Андреевскими флагами.
Последние десять-пятнадцать лет все мало-мальски значимые СМИ не по одному разу муссировали тему политического состава ЧФ и возраста его кораблей, неоднократно приводились сравнительные таблицы с флагами оппонентов из НАТО, базирующихся на Черном море, где чисто математически доказывалось, что в случае военного конфликта Россию неминуемо ждет очередная Цусима.
Все это хорошо знал мужчина, замерший на краю смотровой площадки перед мольбертом. Но ему также было известно и другое: суммарный ракетный залп кораблей Краснознаменного Черноморского флота запросто нанесет любому из противостоящих флотов безвозвратные потери, сбив его с шахматной доски большой политики как фигуру. А если вернуть хотя бы часть ядерного оружия, то и вовсе, как говорится, торг будет неуместен. Вот поэтому Роберт Лонгвэй уже второй десяток лет проживал в Севастополе. Крымский бомонд знал его как удачливого художника-мариниста, охотно раскупающегося на Западе. Переносить на полотно морские пейзажи и боевые корабли бывшему выпускнику Сорбонны было несложно, к тому же все «шедевры», вышедшие из-под кисти Лонгвэя, тут же покупала «фирма», на которую он трудился добрых два десятка лет. В секретном досье «фирмы» разведчик значился под оперативным псевдонимом Доктор Фауст, хотя на самом деле предпочитал, чтобы его величали коротко и ясно — Доктор. За время, прожитое в этом благословенном краю, он обзавелся весьма обширными связями, причем не только среди ценителей прекрасного, но и среди других слоев населения, помощь которых так необходима в шпионском ремесле. Большие и, главное, свободные финансы эту работу значительно упрощали.
На полотне в этот вечерний час был запечатлен стоявший на рейде корвет «Забияка» под прикрытием курсирующей неподалеку пары малых сторожевиков. С недавних пор этот корабль стал назойливой головной болью Доктора, вернее, не он сам, а его новая боевая начинка.
Роберт Лонгвэй поднял висящий на груди бинокль и прильнул к наглазникам — мощная оптика мгновенно приблизила угловатые надстройки корвета, зачехленные артиллерийские башни, остро отточенный, как наконечник самурайского меча, нос корабля. Под присмотром вездесущего и крикливого боцмана несколько матросов усиленно надраивали палубу, только швабры мелькали. В общем, обычные флотские будни. Необходимое лазутчику было спрятано внутри, за сталью бортов.
Трель мобильного телефона заставила Доктора опустить бинокль, он потянулся к футляру на поясе.
— Да, слушаю, — произнес Лонгвэй с едва заметным прибалтийским акцентом. — Что, появился подходящий кандидат? Хорошенько его прокачайте… Только без особой грубости: вдруг ошибка, чтобы не было ненужного резонанса. Это понятно? Тогда до встречи, вернее, жду звонка.
Сунув трубку в футляр, Доктор посмотрел на морскую гладь. Солнце уже закатилось за горы, вода из изумрудно-зеленой превратилась в свинцово-серую, желание творить «бессмертные шедевры» улетучилось.
Сложив кисти и краски в мольберт и хлопнув крышкой, Лонгвэй с сожалением подумал о том, что в последнее время писать морские сюжеты ему изрядно надоело, но менять амплуа на данном «историческом» отрезке было невозможно.
«Может, перейти на компьютерную печать на холсте, — направляясь размашистыми шагами к своему «Форду», подумал Роберт. — Хорошую фотографию сделал, немного отретушировал кистью — и вуаля, готов новый «шедевр». Никто ничего не заподозрит, все равно мою мазню скупает только «фирма». Китайцы этими технологиями уже который год дурят полмира…»
Пробивающиеся сквозь штору лучи солнца освещали нагую женщину. Шаловливые солнечные зайчики крадучись передвигались по соблазнительным изгибам гладкой кожи, точеным ножкам. Казалось, сама природа ласкает спящую красавицу.
Вот уже полчаса адмирал Луис Хорхе Мартинес наслаждался созерцанием тела своей любовницы. Хилари, сорокалетняя вдова, не выглядела на свои годы — это была высокая, спортивного сложения женщина, с длинными ногами, плоским животом и большой грудью с коричневыми пирамидальной формы сосками. Ее узкую спину прикрывали вьющиеся волосы цвета золота. В бездонные голубые глаза, покрытые нежным пушком щеки с ямочками и пухлые чувственные губы Мартинес влюбился с первого взгляда, с самой первой встречи. Она произошла два года назад, когда наследница свалившихся на нее миллионов отправилась в турне, пытаясь развеять печаль и тоску по внезапно почившему в бозе супругу. Хилари не была похожа на местных женщин, в жилах которых кипела кровь латиноамериканских идальго. Тем не менее златовласая красавица оказалась неожиданно страстной и влюбчивой, не хуже оперной Кармен. Их роман вспыхнул под рождественский фейерверк и продлился целый месяц, а потом Хилари вынуждена была уехать по делам, чтобы вскоре вернуться полноценной хозяйкой старинной гасиенды «Санта-Розалия». Теперь их страстные встречи приобрели постоянный характер. Любовный вихрь не на шутку вскружил голову уже не молодого адмирала, на задний план сразу отошли жена, пятеро детей и даже служба и карьера, о которой он мечтал едва ли не с младенчества. В объятиях любимой златовласки матерый морской волк таял, словно восковая свеча. Вскоре к страсти сексуальной добавился еще один всепожирающий порок.
На годовщину их знакомства Хилари решила сделать любимому подарок — в центре главного зала особняка под шелковой тканью угадывались контуры статуи.
После страстных объятий и жгучих поцелуев при встрече «Веселая вдова» торжественно ввела Мартинеса в зал, предварительно прикрыв тому глаза узкими ладонями.
