Владимир Колычев - Мне душу рвет чужая боль
Валентин не хотел никого обманывать – ни себя, ни Кристину. Поэтому с признанием он не тянул.
– Извини, но я должен остаться с Лидой, – сказал он, не смея поднять глаз на отвергнутую девушку.
Кристина долго переваривала услышанное. В глазах нарастало возмущение, на лице – изумление.
– А как же я? – наконец спросила она.
– Ей плохо, она не может без меня, – промямлил он.
– А мне что, хорошо без тебя?
– Нет… Но ты очень красивая, ты найдешь другого. А она никого не найдет…
– Я найду?!. Я буду искать?! Да мне только пальцем пошевелить… А ей что, шевелить нечем? Такая страшная?
– Ну, зачем ты так? Она совсем не страшная… Она милая, – угрюмо изрек Валентин.
– А я говорю, страшная!.. И она тебе совсем не нравится! – отчаянно мотнула головой Кристина.
– Нравится… Я ее люблю…
Он действительно любил Лиду. Так любил, как никого не смог бы никогда полюбить.
– Не любишь!.. Ты не можешь ее любить! Ты лучший, а она… Она тебя приворожила, неужели ты этого не понимаешь? Это просто, кровь смешать, пот и слезы…
– И слезы, – кивнул Валентин.
Действительно, Лида его приворожила, но кровь и пот здесь ни при чем. Любовь, жалость и слезы, которые она лила по нему, – вот та приворотная смесь, которой она его к себе привязала. Он очень ее любил и не хотел, чтобы она страдала и плакала…
– Она тебя приворожила! – вспыльчиво повторила Кристина.
– Ты ошибаешься, – не согласился он.
– Да нет, это ты ошибаешься, если думаешь, что я тебя обратно приму! Уйдешь – больше не приходи!
Ее угрозы не подействовали. Валентин собрался уходить.
– Извини, что так вышло, – сокрушенно вздохнул он и повернулся к ней спиной.
– Вышло?! – возмущенно вскричала она. – А когда входило, ничего, нормально было?.. Я ему невинность свою отдала, а он!.. Вот скажи мне, у тебя совесть есть?
Совесть у него была, поэтому он виновато вжал голову в плечи… Как это ни удивительно, но у Кристины он был первым мужчиной: кровь на простыне – яркое тому подтверждение… Он, конечно, не новичок в любовных делах, наслышан был о дамских ухищрениях, благодаря которым можно было выдать порочность за целомудрие. Но, судя по всему, Кристина не прибегала к уловкам. Да и насчет Кости Миронова он узнавал – был у него один знакомый из его окружения, – так вот, он утверждал, что Кристина с ним крутила динамо. И не только с ним…
И это правда, что ей не надо никого искать. Стоит ей только пальцем пошевелить, и поклонники в очередь выстроятся… Но ей не нужны другие, ей нужен Валентин. Она была счастлива с ним, а он ее бросает. Кому рассказать, не поверят…
– Но я должен быть с ней, – он умоляюще посмотрел на нее.
– Ну и черт с тобой! – всхлипнув, махнула на него рукой Кристина.
В глазах у нее стояли слезы, но Валентина они остановить не смогли.
* * *Баню с друзьями новогодние планы не предусматривали, а в остальном ситуация чем-то напоминала ту, что должна была произойти в знаменитой «Иронии судьбы», если бы не пьяный вылет в Ленинград. Мама накрыла стол и ушла к соседке, а Валентин дождался свою Лиду и вместе с ней вспенил шампанское под бой курантов.
За окнами началась канонада, и он тоже собрался на улицу.
– Может, не надо? – поежилась Лида.
– Как же не надо? – удивился Валентин. – Мне что, в потолок ракеты пускать?
– Не надо в потолок.
– Тем более что ракеты на счастье.
– Ну, если на счастье, – неловко улыбнулась она.
Ей не хотелось никуда идти, но праздничная суматоха новогодней ночи так воодушевила ее, что вектор желания развернулся в обратную сторону. И показал на их с Валентином любимый сквер.
– Счастье будет, если с нашей лавочки ракету пустим, – весело сказала она.
Из четырех пиротехнических шутих три уже взорвали свой кусочек ночного неба. Осталась последняя, и Валентин унес ее в сквер, к любимой скамье, символу не будущего, а уже вполне осязаемого счастья. Он точно знал, что Лиду любил очень-очень, и о Кристине думал как о каком-то недоразумении. Хорошая она девушка, красивая, но Лида во сто крат лучше. Душевное тепло, домашний уют, телесный комфорт; и это при том, что в постель к ней тянуло со страшной силой…
Валентин думал, что в сквере будет много людей, но их любимое место почему-то пустовало. Где-то поблизости ходили и шумели люди, взрывались фейерверки и лопались салюты, а возле скамейки на перекрестке двух аллей никого – как будто на заказ.
Он воткнул рейку с ракетой прямо в снег, зажег фитиль.
– С Новым годом, с новым счастьем!
Но «счастье» почему-то не задалось. Ракета взлетела, зашипела, задымила, но не взорвалась.
– Плохой знак, – расстроилась Лида.
– Ерунда, – поспешил успокоить ее Валентин. – Просто наше счастье будет тихим… Ну, будешь шипеть на меня понемногу. А взрываться – нет, не будешь… Да и не надо взрываться. Надо, чтобы тихо было и спокойно…
Он посадил ее на скамейку, опустился рядом, крепко обнял за плечи, прижал к себе.
– Будем жить долго и умрем в один день, – сказала она.
Банальщина, но прозвучала свежо и сочно.
– Начинаем жить прямо сейчас, – он еще крепче обнял Лиду. – И здесь…
– Да хоть здесь, лишь бы всегда с тобой, – счастливо улыбнулась она.
И в это время за спиной со свистом поднялась в небо и взорвалась ракета. Вздрогнув, Валентин обернулся и в нескольких метрах от себя увидел двух парней. У одного в руке пучок ракет, другой устанавливал в снег батарею салютов. Они были повернуты к нему спиной и на влюбленных не обращали внимания.
– Кто там? – забеспокоилась Лида.
– Циолковский и Королев, через тернии к звездам, – пошутил он.
– Что у них, ракеты?
– Ага, «Протон» и «Союз». Лишь бы в нас не зарядили.
– Может, пойдем отсюда?
– А везде стреляют.
– И то верно… И не хочу я уходить. Так хорошо с тобой…
С пронзительным визгом в небо пальнула новогодняя «катюша». С шумом разлетелась одна ракета, другая. Лида невольно дернулась.
– Расслабься, – весело посоветовал ей Валентин.
И она послушалась: ее тело размякло в его объятиях.
– И никогда ничего не бойся, – сказал он, обняв ее обеими руками. – За мной как за каменной стеной… Ты меня слышишь?
Ему показалось, что Лида совершенно потеряла над собой контроль: слишком уж сильно потяжелело ее тело.
– Эй, что с тобой? – он взял ее за плечи, заглянул ей в глаза.
Они были распахнуты широко, но безжизненно. Остановившийся взгляд застекленел.
– Лида!
Он почувствовал что-то липкое на руке; глянул и увидел размазанное красное пятно. Этой рукой он обнимал ее, поддерживая за спину… В спине, в кроличьей шубе он обнаружил маленькое отверстие, из которого и сочилась кровь…
Только сейчас он понял, почему Лида дернулась в его объятиях, почему так тяжело обмякло ее тело… «Катюша» выпустила в небо последний заряд, но возле нее никого уже не было. Но все же Валентин успел засечь пиротехников; они бежали прочь от него по заснеженному пространству между дорогой и аллеей. Деревья в сквере стояли без листвы, и беглецы не смогли в них затеряться. Но промедли Валентин хоть чуть-чуть, они бы скрылись из вида.
Невозможно было осознать и переварить абсурд происходящего. Времена в стране, может, и смутные, но кому могла помешать безвинная Лида настолько, чтобы ее убивать? А в нее стреляли. И если бы Валентин не заподозрил неладное сейчас, он бы навсегда утратил шанс наказать виновников ее гибели… А он должен их наказать. Сначала рассчитаться с ними, а затем все остальное…
Уложив коченеющее тело на скамью, он бросился в погоню за беглецами.
Спортом он занимался с юности – и бегать умел, и драться. А подонки, за которыми он гнался, быстрыми ногами похвастать не могли. Один бежал хуже другого, он-то и отстал от своего дружка метров на двадцать, когда его нагнал Валентин.
Он ударил убегающего противника – с прыжка, коленкой в спину. Тот упал, но сразу же поднялся, развернувшись к нему спиной. Валентин снова ударил его; метил ногой в живот, но убийца извернулся и подставил под удар бок, защищенный рукой. От следующего захода он спастись не смог – верхним ребром ладони Валентин ударил его в шею. Парень пошатнулся, но не упал. На полусогнутых подался назад. Лихорадочно сунув руку в карман, вытащил оттуда нож. В свете уличного фонаря тускло блеснуло стальное жало.
– Ну, все, падла, молись! – хищно прошипел подонок. – Попишу, суку!
Блатной жаргон, хищный оскал, неистовый блеск в глазах… Валентин занимался каратэ, но знал множество приемов из самбо. Сколько раз на тренировках он разоружал таких вот врагов, как этот. Но то тепличная практика, а на улице все по-другому. Тем более что противник, судя по всему, тертый калач. Достаточно было глянуть на его физиономию, чтобы признать в нем прожженного уголовника. А этот ужасный говор на блатном растяге… Валентин ощутил предательскую тяжесть в руках и холодок в коленях. А враг приближался, размахивая ножом. К тому же в любой момент мог вернуться его дружок, а у него в арсенале не только нож, а, возможно, и пистолет.
