Владимир Колычев - Удавка для опера
Как ни обидно, соседка почти не реагировала на него. Вымпел у ее изголовья по-прежнему маячил перед его мысленным взором. Уж очень хотелось овладеть этим неприступным бастионом.
— А Вероника не женщина, — заявил худощавый Иннокентий.
Обычный серый тип — человек из толпы. И в Мише ничего примечательного. Банальная посредственность, не более того.
Иннокентий и Миша — не просто соседи по купе. Они спутники Вероники. Все трое — одна группа. Только Рому это как-то не волновало. Отношения между ними и Вероникой дружеские и деловые. Никаких амуров и в помине.
Да и какие амуры могут быть? Вероника — это чудо природы. А Иннокентий и Миша — дремучая серость.
А один из них еще и законченный придурок. Вероника не женщина… Совсем сдурел дядя…
— А кто говорит, что она женщина? Вероника — девушка…
Ей уже за двадцать. Москвичка. Трудно поверить, что она девственна. Рома и не верил.
— И не девушка, — усмехнулся Иннокентий. — Она альпинистка.
— И между прочим, мастер спорта, — гордо добавил Миша.
— Ну и что?
Рома чувствовал себя врачом в палате для душевнобольных.
— Альпинисты — существа бесполые, — сухо заметил Иннокентий.
— Бесполые?
Да, Рома прав. Этим друзьям можно ставить диагноз.
— Знаете, у меня есть один знакомый психиатр, — сказал он. — Занимайте очередь…
Иннокентий и Миша неприязненно посмотрели на него. Но промолчали.
— Они не сумасшедшие, — в голосе Вероники звучало недовольство. — Они кровельщики-монтажники. И я, кстати, тоже…
— Кровельщики… Монтажники….
— Иннокентий и Миша мастера, я за прораба. Устраивает?
— А мне-то что?.. Едете куда?
— В Семиречье…
— Да ну?..
Семиречье городок небольшой, тысяч на десять душ. До областного центра две сотни километров. Трудно было поверить, что она не просто знает про Семиречье, но и держит туда путь.
— Вот тебе и ну… Ты о Гаврииловской часовне слышал?
— Конечно…
О Гаврииловской часовне ходили легенды. Ее в прошлом веке воздвигли местные казаки. Далеко в лес вынесли, верст за полета от города. В давние времена ходили упорные слухи, будто в тех местах злые духи бесчинствуют. Люди гибли почем зря. И непонятно было, кто их убивал: то ли гигантские волки, то ли оборотни. И самое странное, когда построили часовню, нечистая сила будто сгинула. Или просто волки-людоеды перекочевали в другие края.
Только после революции с часовни сняли колокол, сорвали позолоченный купол — в общем, испоганили святое место. С тех пор стоит часовня неприкаянная, пустая, молчаливая. Памятник или жертва коммунистического сатанизма.
— Мы в Москве церкви, монастыри ремонтируем, — говорила Вероника. — Купола золотом кроем, кресты устанавливаем, колокола вешаем. И все без башенных кранов и вертолетов. Только альпинистское снаряжение. А сейчас вот в Семиречье едем. Заказ оттуда поступил. Гаврииловской Часовней займемся…
— Значит, я могу прийти и посмотреть, как вы там работаете?..
— А вот этого я тебе делать не советую.
— Почему?
— Да молоточек может случайно с купола упасть…
— Случайно?
— Случайно…
— Язва!
— Приятно познакомиться…
Вероника сладко зевнула и повернулась на бок. Закрыла глаза. Разговор окончен. И ее спутники тоже заняли места на своих полках.
— А я все равно приду, — сказал Рома.
Только его никто не слушал. И Вероника, и ее спутники уже спали. Засыпали они в момент. Не нервы у людей, а стальные канаты.
* * *Трое суток они уже в пути. Спина болит, все кости ломит. Такое ощущение, будто бока распухли от долгого лежания. Рома мучился. А вот Мише и Иннокентию хоть бы хны.
И Вероника тоже не страдает от ничегонеделанья. Остановка более пяти минут, можно выходить из вагона. И она никогда не упускает такого случая. Рада подышать свежим воздухом. С ней всегда сопровождение. Или Миша, или Иннокентий. Рома заметил, что втроем из купе они не выходят. Вещей у них много, боятся, что кто-нибудь их альпинистское снаряжение слямзит.
Сегодня с Вероникой вышел Иннокентий. Стоят, молчат. Рома наблюдал за ними со стороны. Никак не хотят они его близко к себе подпускать.
Вероника купила мороженое. И тут же возле нее нарисовались два крепыша с бандитскими физиономиями. Крутые, навороченные. У одного сотовый телефон в чехле на поясе.
— Такая девчонка, в натуре, и одна, — прогундел первый.
— Я не одна, — Вероника показала взглядом на Иннокентия.
Рома усмехнулся. Нашла кем прикрываться. Его же соплей перешибешь.
— Погуляй! — цыкнул на Иннокентия второй бугай.
И тот отошел от Вероники. Взял да и отошел. И сделал вид, будто ничего не случилось.
— Во, теперь одна…
— Зато с охраной, в натуре. Короче, давай к нам. У нас купе, типа, на два места… Знаешь, как ничтяково ехать?
— Не, в натуре, ничтяк… Теперь втроем ехать будем. Мы тебя мороженое есть научим…
— А я разве неправильно ем? — как будто удивилась Вероника.
— Неправильно. Ты его кусаешь… — гыгнул крепыш. — А надо…
— Пошли вон! — мило улыбнулась им Вероника. — Каз-злы!
— Чо-о! Да ты за свой базар!.. Пальцы братков вскинулись веером. Рома понял, что пора вмешаться.
— Братаны, дело есть! — подошел он к браткам и закрыл спиной Веронику.
— Э-э, а это чо, типа, за хмырь?
— Я не хмырь. Я менеджер. Из фирмы «Братан-сотел»… Не слышали?
— Чо ты тут втираешь, под?
— «Братан-сотел» — это производитель сотовых телефонов для «новых русских»… Вот у тебя, брат, телефон неправильный… — показал Рома на мобильник в чехле.
— Э-э, ты чо гонишь?
— Да нет, серьезно… У нас знаете, какие телефоны? С четырьмя дырками… Есть и с тремя… Есть с двумя… Для каждого клиента индивидуальный подход, Вот у тебя, брат, распальцовка на два пальца. Тебе телефон с двумя дырками. Сечешь, два пальца в дырки, телефон на руке — и базлай сколько хочешь…
— Слушай, козел, сдерни отсюда! А то сейчас у тебя в башке будут две дырки… Или три, гы-гы!..
— Ой, я забыл вам сказать, что «Братан-сотел» не разрешает своим клиентам оскорблять сотрудников фирмы. Первый раз прощается, а второй нет. Клиент отключается от сети…
— Не, ты слышь, Стикс, козляра разбакланился…
— Извините, братаны, но я вынужден отключить вас от сети.
Одной рукой Рома ухватил за голову одного братка, второй рукой — другого. И резко свел две головы вместе. Оба братка вырубились мгновенно…
— Ты Иннокентия обидел, — уже в купе сказала ему Вероника.
И снова недовольство в ее голосе. Он защитил ее, от братков отбил. А ей все не так.
— Чем? — презрительно усмехнулся Рома.
— Не ты, а Иннокентий должен был унять хамов.
— Так чего же он в сторону-то свалил?
— Это маневр…
— Маневр?.. Ха-ха! Да эти друзья твоего Кешу в муку бы растерли.
— Не растерли бы. — Иннокентий подошел к Роме.
И вдруг легко подхватил его на руки. Будто он соломенное чучело. И так же легко забросил на вторую полку.
А ведь по комплекции Кеша чуть ли не вдвое уступал ему. Ну и силища у него в руках!
— Не думай, Рома, что ты самый крутой!.. Роме стало обидно.
— Да пошли вы!
Он слез с верхней полки, лег на свое место, повернулся лицом к перегородке.
— А за то, что заступился за меня, спасибо. Только эта благодарность казалась на вкус черствым сухарем.
— Долг платежом красен. Может, когда сочтемся…
Рома ничего не ответил.
2
Поезд прибыл в Семиречье в половине девятого утра. Стоянка одна минута. Рома выскочил из вагона первым, помог Веронике и ее коллегам. Пусть и не сложились между ними отношения, но нельзя показывать, что он на них в обиде. Не баба он, чтобы обижаться, — мужчина, опер.
У его спутников тяжелые сумки, баулы — альпинистское снаряжение в полном комплекте, палатка. Одна палатка. Значит, Вероника будет спать с Мишей и Иннокентием под одной брезентовой крышей, впритирку с ними. Впрочем, ему уже все равно…
Жаль, конечно, что не сложилось у него с Вероникой. А то можно было бы провести отпуск вместе. В Семиречье, насколько помнил Рома, дефицит симпатичных девушек. Не будет хватать ему женского общества. И Вероника самым наилучшим образом заполнила бы эту пустоту. Но она сторонится его.
Да ну ее!..
Рома и его спутники спешили сгрузить вещи. Поэтому не видел он, что делается возле крохотного здания вокзала. Он знал, что встречать его не будут: не успел дать телеграмму.
Ну вот, вещи на платформе. Поезд плавно тронулся. И в это время грянула музыка. Играл духовой оркестр. Вернее, оркестрик. Всего три музыканта — две трубы и барабан. Зато как звучала музыка! Бравурный марш гудел, звенел, поднимал в крови адреналин, как шторм морскую пену на гребень волны. От музыкантов навстречу Роме шел Артем, его родной брат. Рот до ушей, руки несет, будто огромную бочку обнимает. И одет, словно только что из элитного ночного клуба. Черный двубортный костюм, белая рубаха, галстук-бабочка. Рост сто девяносто, в плечах косая сажень, лицо симпатичное. Смотрится великолепно.
