Слепой. Большой куш - Андрей Воронин
Про ограбление еще не успел узнать никто из горожан и гостей Праги. Злачные и питейные заведения погрузились во мрак. Те, кто покидал их и вываливался на тротуар, воспринимали машину с мигалкой, как транспорт полиции или аварийной службы, спешащей на подстанцию. Отличить чужую мигалку от своей могли только сами полицейские, пересечься с ними было крайне нежелательно.
– Какая ходовая, – не мог промолчать Деготь и тут же выругался, как всякий водитель, которому бросается под колеса зазевавшийся пешеход. – Нажрался, скотина. Турист, небось.
Через пару минут они уже вкатывались в предусмотрительно распахнутые ворота депо. Здесь дежурил Серьга – Марат Селиванов, устроившийся неделю назад на работу по фальшивым, собственноручно изготовленным документам.
Вождь знал и ценил этого человека именно как «художника» по паспортам, удостоверениям и справкам. На этот раз таких талантов не требовалось, разве только самого себя Серьга должен был обслужить.
Напарник Марата по дежурству был вырублен давно и надежно. На всякий случай Серьга связал его и запер в подсобке. Теперь, быстро закрыв ворота, показал, куда загнать броневичок, где оставить его, чтобы не бросался в глаза.
Осталось втащить добычу в обычный головной вагон и покатить сквозным манером без остановок. Все выглядели возбужденными, у всех блестели глаза. Никто не выражал свою радость вслух, чтобы не сглазить, но все уверовали в благополучный финал.
Даже Глюк уже не выглядел мрачным, по крайней мере отложил разговор с Вождем на потом. Гога сострил, уступая очередь на вход габаритному бывшему спецназовцу: «Только после вас». Шмайсер скалил зубы и похлопывал пустые вагоны, как лошадей в загоне.
Нужный вагон отцепили, в нем зажегся свет. Плоские коробы с ювелирными украшениями и отдельными гранеными камнями быстро перенесли из броневичка. Не хватало одного Шумахера, и каждый задавался вопросом: как решит Вождь, как долго захочет ждать последнего члена команды?
С каждой секундой напряжение росло. Дело было даже не в честности по отношению к сообщнику.
Ждать, теряя время, значит многократно увеличивать риск. Нет никакой гарантии, что где-то на улице востроглазый турист не обратил внимание на особенности мелькнувшего в темноте силуэта авто. Новость об ограблении должна была распространиться по Старому городу очень быстро. Турист вполне мог заподозрить в странной машине угнанный броневичок и сообщить ближайшему полицейскому курс движения.
Есть вариант не ждать и вкатиться в пустой тоннель, где нет ни встречных, ни поперечных. А вдруг неизвестный даже по кличке одноразовый друг-товарищ уже на подходе? Увидит пустой броневичок, поймет, что его во всех смыслах кинули. Как он на это отреагирует?
Каждый думал, как бы он сам поступил в этом случае. Трудно даже представить. Возможно, в ярости сделал бы анонимный звонок в полицию.
– Может, знак оставить на видном месте? – озвучил, наконец, Шмайсер общие мучительные сомнения.
Вождь показал, что понимает общий настрой, и существует крайний срок, дольше которого он ждать не намерен.
– Гаси пока свет в вагоне, – бросил он Дегтю, готовому пуститься в путь без привычного руля с одним только регулятором скорости.
Покинув ангар, вагону предстояло проехать метров триста по открытому пути и только потом нырнуть в тоннель. Кроме коробов с драгоценностями сюда же сложили три автомата, которые Серьга еще вчера притащил с собой и запрятал. Два предназначались силовому прикрытию – Курносому и Шмайсеру. Третий самому Вождю на случай неприятностей в пути или при выходе на поверхность.
Неприятности становились все реальней – прошло больше пяти минут с тех пор, как ворота депо закрылись за броневичком. Шмайсер, самый молодой и нетерпеливый, влез на крышу вагона, чтобы выглянуть наружу через ряд окон под самым потолком ангара. Шумахер мог подъехать на своем велосипеде с любой стороны, но с этой открывался самый лучший обзор.
Теперь все взгляды невольно устремились на наблюдателя. Только Вождь сосредоточенно смотрел на свои часы, будто колдовал – над временем, над перемещениями подельника?
– Явился не запылился, – с деланно небрежной усмешкой бросил, наконец, Шмайсер с крыши вагона.
У всех отлегло от сердца. Глядя под ноги, Шумахер молча, без эмоций завел велосипед внутрь.
– Утопил? – спросил Вождь.
– Не прорваться было к набережной, – с досадой ответил Харитонов.
– Ну и ладно. Вернуться важней.
– Когда есть ради чего.
Все неурочные пассажиры забрались в вагон.
– Осторожно, двери закрываются, – объявил Деготь весело и гнусаво.
У Вождя к Шумахером оставался еще один насущный вопрос:
– Дверь хоть закрыл за собой? Как считаешь, долго будут подбираться?
Если полиция продолжает верить, что броневик настоящий, ей надо еще выбрать нужную тактику. Такую машину можно только блокировать – обстреливать ее бессмысленно, хоть они и пытались по ходу погони стрелять вслед. Вдобавок внутри может оказаться заложник. Логичней всего для полиции окружить броневик, предложить по мегафону сдачу и ждать ответа по крайней мере пару минут.
– Дверь-то я захлопнул. Только передок помят и правый бок. Плюс еще дырки от пуль. Ихние полицейские, конечно, не шибко умнее наших ментов. Но как все это увяжется у них в мозгах с броней?
Глава 11
Чудом унеся ноги из пражского метро, Гога дал себе зарок завязать с криминалом. Теперь он оценил всю предусмотрительность Вождя, который не знакомил членов «сборной» друг с другом. Вождь мертв. Ни один из выживших не способен навести на след, если попадет в лапы полиции. Значит, можно вернуться на прежнее место, в тесную квартирку, снятую поблизости от вокзала.
Первым делом Гога избавился от одежды, в которой ходил на дело. Искромсал ее и выбросил в мусоропровод в одном из соседних домов. На ней не было ни следов чужой крови, ни других явных признаков его участия в ограблении. Но он чувствовал въевшиеся в нее запахи – запах внутри броневичка, запах тоннелей пустого метрополитена, запах пота, который прошиб его во время бегства. Вдруг полицейская овчарка унюхает эти запахи даже после стирки?
Весь следующий день он смотрел новости по дешевому телеку. Крупное ограбление… угон из
