Волк 7: Лихие 90-е - Никита Киров
А ведь так вести разговор проще. Сейчас Кирьян наехал, пытаясь подмять комбинат под себя. Лично, а не через кого-то, ведь все посредники облажались. И этот куш серьёзный, раз он занялся сам.
Проще, всё напрямую. Но и ставки выросли в очередной раз.
— Я не такой, как они, — сказал Кирьян. — Я не занимаюсь рэкетом и не мешаю вашей работе. Пусть будет частная охрана, которая не даст Метле воровать цемент и кирпичи. Пусть будет служба безопасности комбината, которая не даст Эдику, Черепу и Крюкову у вас прописаться. Пусть будет служба безопасности холдинга. Пусть комбинат работает, я даже не буду требовать у вас бабки. Мои условия — приемлемые для вас.
— И насколько приемлемые? — спросил я.
Я заметил, как Антонов пнул Сергея Вишневского под столом, чтобы помалкивал. Одно дело, что говорю я, другое, что один из ключевых собственников или директор. Мне комбинат не принадлежит.
— Двадцать шесть, — сказал Кирьян, с таким видом, будто он был очень доволен.
— Двадцать шесть чего? — переспросил я.
— Двадцать шесть процентов акций комбината, — Кирьян ослабил воротник рубашки. — И на этих условиях работаем. Я даже буду заинтересован, чтобы комбинат работал на полную мощность, ведь тогда моя прибыль будет выше.
— Многовато.
Кирьян улыбнулся с ещё более довольным видом. Вишневский побледнел. А ведь двадцать шесть процентов — это, если я не путаю, блокирующий пакет акций. И если Кирьян получит эти акции, без его разрешения никто и ничего сделать не сможет. Не просто так вся местная братва намекала мне, насколько он жадный.
— Акции пригодятся, — сказал он. — И я терпеливый, поэтому дам вам срок подумать до весны, а сейчас спорить не хочу, подумайте сами. Первого марта мы с вами встречаемся здесь, я получаю свои акции и взамен дам слово, что никто и никогда не сможет на вас наехать. В ваших же интересах сотрудничать со мной. А если позвоните мне раньше, я буду рад. Теперь прощайте, господин Вишневский, Антонов и вы, господин Волков.
— И вы прощайте, — я легко кивнул. — Вам же надо ехать к себе. Далековато вам до Иркутска. А мы ближе, почти дома.
Он кивнул, понял, что имею в виду, но уверен, что ему это не помешает. Вор поднялся, положил на стол визитку и ушёл. Слава мягко вышел следом, но вскоре вернулся и помотал головой. Понятно, что там целая армия охраны, да и не буду я отправлять Славу на безнадёжное дело.
Скольких законников я уже повидал? Эдик — хитрый, мягко стелет, да жёстко спать. Корчит из себя мудрого дедушку и терпеливый, но он опаснее и Душмана, и Богатова. Захар был пробивным и наглым. А Кирьян — и хитрый, и наглый, и жадный. И ещё терпеливый, раз дал такой срок. Но он не будет ждать полтора месяца, начнёт действовать раньше.
Вишневский подозвал официанта, что-то попросил, а его телохранитель достал из кармана упаковку жёлтых таблеток.
— Это ещё что? — спросил я.
— Так, от нервов, — Вишневский усмехнулся.
— Водки лучше выпей, — предложил Антонов. — И закуси икрой. Или бузой этой.
— Хоть Олег не приехал, — Вишневский вздохнул. — Придётся отдавать, что поделать. Это не Черномор,
— Ты не вздумай! — Антонов повысил голос. — Знаешь, какие это бабки в перспективе? Миллионы, а то и миллиарды. И потом как насядут власти, что среди ваших акционеров воры в законе, потом наедут журналюги, менты и фсбшники. И хана, сожрут с говном.
— И что ты предлагаешь, Юра? Вот на Урале…
— А у этого законника больших контактов во власти нет, он просто наглый и жадный, — Антонов потянулся к последнему рябчику на тарелке. — Если бы пришёл кто-то вроде Иванькова или покойного Отари, я бы предложил подумать. А этот увалень с Байкала…
— Он не такой крупный, как эти, — сказал я и взял салфетку из подставки. — Но проблем навести может, в наших краях он авторитет. Уже пытался наехать и нанимал на меня киллера, я рассказывал. Но есть нюансы.
Все уставились на меня, ожидая, когда я продолжу. В зале уже потише, парень не пел, включили запись Шуфутинского, «За милых дам». Пьяных вокруг уже побольше, никто будто даже и не обратил внимания на то, кто подходил. Хотя вряд ли многие знают здесь иркутских воров.
— Это не его территория, — продолжил я. — Здесь ему не рады. Но будет тяжко. Вот только он дал полтора месяца… он их не нам дал, а себе. И эти полтора месяца на заднице он сидеть не будет, начнёт грести всё под себя. Тот депутат сегодня — первый звоночек, точно с ним повязан, будут и другие. И через полтора месяца он затребует не двадцать процентов, а пятьдесят. Или вообще контрольный пакет акций, а то и все. И пропал комбинат.
— Вот! — Антонов поднял указательный палец. — Вот понимающий человек. О чём я тебе и говорю, Серёжа. Таким дашь палец — не руку оторвут, всего тебя заберут с потрохами.
— За этот месяц с лишним он нас обложит по полной, поэтому надо отбиваться. Поднимать всех, кого можно. Но у меня простой ЧОП, как он верно сказал…
Я ненадолго задумался. Слишком многое нас будет связывать с комбинатом и его работой. Да и Кирьян уже показал, что точит на меня зубы, и закажет меня независимо от того, получит акции или нет. Возможно, даже до того, как подойдёт время срока.
Значит, будем биться. Но риск должен быть оправдан, для меня и тех людей, кто будет со мной. Цену я запрошу соответствующую.
— Для меня риск очень высокий, — продолжил я. — Мне надо будет этот месяц держать оборону, знакомиться, находить союзников среди неприятных товарищей, кому-то даже угрожать. Как и тогда, с Черномором, в мой контракт это не входит, но я готов работать.
— Как в тот раз? — спросил Вишневский. — Уверен, что сумма будет…
— Двадцать шесть процентов акций — это много, да.
— Блокирующий пакет, — добавил Антонов. — Вообще-то, это 25 процентов и одна, но он взял с запасом.
— А вот десять будет в самый раз. И они будут находиться в надёжных руках вашего
