Остросюжетный детектив. Выпуск 4 - Алистер Маклин
Мэри Рутвен всматривалась в меняющуюся за окнами обстановку, тесно прижавшись лбом к стеклу. Возможно, она хорошо знала эту дорогу, но сейчас не узнавала ее.
Какой-то встречный грузовик приблизился к нам с севера и, проезжая мимо, перекрыл видимость. И девушка пропустила поворот…
– Вот он! – она с такой силой вцепилась мне в руку, что я не успел справиться с рулем, и машина вышла из-под контроля. «Форд» занесло на обочину.
Сквозь дождевые потоки смутно промелькнул фосфоресцирующий свет слева, но машина уже метров на пятьдесят ушла вперед… Дорога была слишком узкой, чтобы развернуться. Я дал задний ход и полз до тех пор, пока доехал до освещенного места. Потом так же медленно свернул в боковой проезд. Я не испытывал ни малейшего желания увеличивать скорость.
Удалось проползти еще несколько метров. Потом я нажал на тормоз, и машина остановилась вблизи окрашенных белой краской, состоящих из шести толстых брусьев железных ворот, которые могли бы остановить даже бульдозер.
Сквозь пелену дождя казалось, что эти ворота находятся в конце туннеля с плоской крышей.
Слева была стена из белого известняка высотой 2,5 метра и длиной около 7 метров.
Справа стоял белый домик сторожа с дубовой дверью и ситцевыми занавесками на окнах, выходящих в сторону туннеля. Сторожка и стена соединялись слегка изогнутой крышей. Я не стал разглядывать, из какого материала сделана эта крыша: она не интересовала меня. Зато во все глаза смотрел на человека, который только что вышел из двери сторожки. Он вышел раньше, чем я успел нажать на тормоз и остановил «форд».
Он был воплощением мечты вдовы-аристократки об идеальном шофере. Он был совершенством. Он был безукоризнен. Он был поэмой в темнобордовых тонах. Даже его сверкающие охотничьи сапоги казались темно-бордовыми. На нем были ослепительно яркие вельветовые бриджи фирмы «Бедфорд» и наглухо застегнутый до самого горла китель. Перчатки из тонкой кожи аккуратно сложены и подсунуты под одну из погон кителя. Даже козырек фуражки был точно такого же изумительного темно-бордового тона. Он снял фуражку. Его волосы не были темно-бордовыми. Волосы оказались густыми, черными и блестящими, с ровным правым пробором. Очень гладкое загорелое лицо. Черные глаза так же широко расставлены, как и плечи. Поэма, но поэма, лишенная всякой лиричности. Он был такого же высокого роста, как я, но во всем остальном выглядел гораздо лучше.
Мэри Рутвен опустила стекло, и шофер согнулся, чтобы взглянуть на нее, держась мускулистой загорелой рукой за край дверцы машины. Когда увидел ее, его лицо расплылось в широкой белозубой улыбке, и если радость и облегчение, промелькнувшие в его глазах, были в действительности фальшивыми, это означало бы, что он лучший актер-шофер, которого я когда-либо знал.
– Неужели это вы, мисс Мэри! – у него был глубокий голос воспитанного человека, и голос этот несомненно принадлежал англичанину. Когда у вас 285 миллионов долларов, нет смысла мелочиться: в Англии можно нанять хорошо воспитанного пастуха для присмотра за своим стадом импортных «роллс-ройсов». Английские шоферы – шоферы высшего класса.
– Я счастлив, что вы вернулись домой, мэм! Как себя чувствуете?
– Я тоже счастлива, что вернулась, Симон, – на какой-то краткий миг ее рука легла на его руку и пожала ее. У нее вырвался то ли вздох, то ли стон. Потом она добавила: – Со мной все в порядке. Как отец?
– Генерал ужасно волновался, мисс Мэри, но теперь он придет в норму. Мне ведено встретить вас. Я немедленно сообщу о вашем возвращении, – сделав полуоборот на каблуках, он наклонился и заглянул внутрь на заднее сиденье машины. Тело его заметно напряглось.
– Да, это пушка, – спокойно подтвердил Яблонский. – Я держу ее в руке просто так, сынок. Очень неудобно сидеть, когда в боковом кармане брюк лежит пушка. Да ты, наверное, и сам знаешь это?
Я посмотрел на шофера и, опустив глаза, заметил небольшую выпуклость в правом кармане его брюк.
– Эта штука портит покрой костюма маленького лорда Фаунтлероя, не так ли? – продолжал Яблонский. – И пусть тебе в голову не приходят идеи о том, чтобы воспользоваться своей пушкой. Время для этого уже потеряно. Кроме того, ты можешь ранить Тальбота. Парня, который сидит за рулем. А я хочу за 15 тысяч долларов на лапу вручить его полиции в лучшем виде.
– Не понимаю, о чем вы говорите, сэр, – лицо шофера потемнело, видимо, вежливый тон с трудом давался ему. – Я должен позвонить на виллу.
Он повернулся, открыл дверь, вошел в небольшую прихожую, поднял трубку и нажал кнопку.
Тяжелые ворота бесшумно и легко, словно бы сами по себе, раскрылись.
– Этой крепости не хватает только рва с водой и подъемных ворот, – пробормотал Яблонский, когда машина тронулась. – Старый генерал хорошо приглядывает за своими 285 миллионами. Окна с электрической сигнализацией, патрули, собаки… Всего хватает, а, леди?
Она промолчала. Мы проехали мимо большого гаража на четыре машины, пристроенного к сторожке. Гараж был в виде навеса без дверей, и я имел возможность убедиться, что был прав в своих предположениях относительно «роллс-ройсов». Их было два: один песочно-коричневый с бежевым. Другой голубой с металликом. Стоял там и «кадиллак». Им, наверное, пользовались для доставки продуктов.
Яблонский заговорил снова:
– Мой старый знакомый в своем маскарадном костюме снова здесь. Я имею в виду англичанина. Где вы подхватили эту неженку?
– Хотела бы я видеть, как вы заговорите с ним, когда у вас не будет пистолета в руке, – спокойно сказала девушка. – Он с нами уже три года. Девять месяцев назад трое мужчин в масках вломились в наш автомобиль. В автомобиле были только Кеннеди и я. Все они были вооружены. Один из них мертв, а двое других все еще в тюрьме.
– Неженке крупно повезло, – усмехнулся Яблонский и снова погрузился в молчание.
К дому вела узкая длинная асфальтированная аллея, извивающаяся между густо растущими деревьями. Небольшие вечнозеленые листья дубов и длинные намокшие серые гирлянды бородатого испанского
