Когда шатается трон - Андрей Ильин

в тени, легче уцелеть. Многие легендарные личности, с героическими биографиями и с девятьсот пятого года партийным стажем, в тридцать седьмом как мотыльки на свечках сгорели. А он выжил и поднялся. И теперь не должен сгинуть. Но Хрущёв понимал, что по-настоящему выжить можно, только за «трон» ухватившись. К кому бы он теперь ни примкнул, его обязательно уберут, сослав в какую-нибудь богом забытую Кызыл-Орду секретарём горкома, или снова заставят гопака плясать под чужую дудку.

Шанс у него есть, так как никто его за серьёзного противника не держит, а значит, можно, находясь в тени, ударить конкурента в спину, когда он этого не ждёт. Не он первый. Многие мелкие служаки, которыми временно высокую должность заткнули, потом шапку Мономаха на себя примерили. Сталин тоже поначалу в технических секретарях ходил, бумажки разгребая и пайки выписывая… Главное, теперь сильно не высовываться. Ждать, со всеми соглашаться, всем поддакивать, но быть себе на уме. Только от Берии подальше держаться, он не прост и на полметра в землю зрит.

Ничего, сейчас можно со стаей, а после, когда между своими разборки начнутся, нужный момент не упустить… А пока амбиции за улыбкой недоумка прятать, ягнёнком в волчьей стае прикинувшись. Терпеть, как он всю жизнь терпел! Он этой «терпелкой» до Кремля дотянулся! Еще посмотрим, чья возьмёт – героев-партийцев с орденами и стажами или пастушонка из посёлка Сучий… Время покажет, кому здесь шутовской колпак носить, а кому шапку Мономаха. Не из жажды власти даже – из желания живот сохранить…

* * *

– Время!..

Рванули, побежали бойцы вдоль нарисованных на асфальте мелом полос, кто-то возле обозначенных кирпичами углов залёг, выставив перед собой автомат. Тяжела учёба, когда ты «по самое не могу» навьючен оружием и боезапасом. И должен прыгать с ними, как скаковая лошадка.

– Куда нам столько? – недоумевали бойцы. – Мы что, против батальона оборону держать будем?

– Может, и против батальона. Отставить разговорчики!..

И снова все разбежались, сверяя свои шаги по секундным стрелкам часов.

– Третья группа, опоздание полторы минуты! Повторить выход…

Возврат в исходную точку – глотнуть из фляжки, брызнуть в лицо водой, упасть где стоял, сбросить груз, перевести дух.

– Отдых пять минут!..

– На исходные!..

И снова… И снова… По маршрутам, по линиям, по обозначенным проходам, до автоматизма, так, чтобы можно было с закрытыми глазами или в полной темноте – двести двадцать шагов от забора до котельной, от нее вдоль стены сорок метров на полусогнутых, прислушиваясь к каждому шороху, дальше на животе за кустами к куче угля, обозначенной каким-то случайным мусором…

– Вторая группа, опоздание… Четвёртая, куда вы прёте, как на соревнованиях, рискуя обнаружить себя раньше времени? Все работают в едином графике так, чтобы ни раньше, ни позже. Работаем!..

Пот заливает глаза, мышцы деревенеют, дыхание в глотке клокочет, но командиры жалости не знают. Они на фронте солдат на пулемёты, не жалея, гоняли, записывая в покойники, а здесь – детский сад.

– Зад прижми, не отсвечивай булками! – Удар каблука в крестец, так что в глазах потемнело. – Не ори, терпи, не демаскируй группу! Даже если тебе в деле пулька прилетит, и тогда молчи – грызи руку и молчи!.. На исходные. Из-за него вот…

Бегают бойцы, зачем, для чего – не знают. И командиры не знают. Может, только Пётр Семёнович о чём-то догадывается. Догадывается, да не скажет.

Новое вводное.

– Третью группу обнаружил противник и завязал бой. Ваши действия?..

Рассыпались, залегли бойцы, заползли за случайные валуны и кустики, втиснулись в землю, да хоть в лужу, которая по колено. Вспомнили фронтовые навыки, кожей вспомнили – лучше испачкаться в грязи, чем в собственной крови. Разобрали секторы обстрела, вытащили, разложили запасные диски и гранаты, готовясь принять бой…

– Отставить!

Что не так?!

– Вы что тут зарываетесь, как жуки-навозники в дерьмо? Может, еще окопы и блиндажи в три наката рыть начнёте? Маму вашу… Задача – привлечь к себе внимание, уводя противника от основной группы.

– Куда? Здесь местность – стол. Нас как куропаток перестреляют!

– Не всех, кто-то уйдёт и потащит врага за собой.

– А если тот не пойдёт?

– Тогда надо вернуться, пострелять и снова потянуть противника на себя. Такая боевая задача, а вы тут разлеглись, как у бабы на перинах! Встать и попарно перебежками…

Меняются установки и вводные, лезут враги со всех сторон, и надо задержать, отвлечь их, пусть даже ценой своей жизни, пока основная группа, вышибая воображаемые окна и разбрасывая несуществующую мебель, шарит в доме в поисках объекта. Только что это или кто – не ясно. И что с этим, неизвестно чем, дальше делать – тоже. Стоят бойцы в очерченном мелом квадрате, веером стволы распушив, окна и проёмы дверные прикрывая – задача выполнена… На всё про всё ушло четыре с половиной минуты. А дальше что?.. За каким они тут ползают, прыгают, бегают?.. За что или за кого жизнь будут отдавать, потому что не мальчики, понимают – из такой передряги им живыми не выбраться, может, только единицам повезёт. Смертники они… На фронте было понятно – за Родину, за Сталина, за Победу. Ура!.. А здесь за что? И против кого?.. Для чего все эти в поту и мыле учения? Косятся на командиров, а те и сами не знают, для кого стараются, хотя ни в какие склады и штабы не верят. Вот он, план, на местности вычерчен один к одному, с входами-выходами, лестницами и сортирами, и теперь яснее ясного, что это не военный объект. А что?..

– Отставить разговорчики! – Тычет Кавторанг кулаком в морды, как на фронте, когда ему вопросы, на которые нет ответа, задавали. – Не вашего недалёкого ума дело приказы обсуждать, ваше – выполнять, не щадя живота своего. Ясно?

– Так точно.

– Вот и молчите в портянку! Всем отдыхать, через час новый выход. Боезапас двойной, плюс противопехотные мины по штуке на рыло.

– А мины зачем?

– Чтобы лишних вопросов не задавали! И отходы минировать. Разойдись!

Но, затыкая бойцам рты, те же вопросы командиры себе задают, смоля в кругу папиросы.

– Слышь, Абвер, что это может быть? – спросил Крюк.

– Хрен знает. Планировка дома чисто гражданская, а периметр как у секретного объекта. У немцев так офицерские бордели охраняли.

– Да ну?

– Вот тебе и ну. Немцы с комфортом воевали, им даже на передовую шлюх возили. Наших, угнанных в Германию, баб. Пятнадцать минут на солдата, три минуты на передых и помывку, и новый заход. Выдавали резинки и деньги, чтобы услуги оплатить. И чтобы поза одна – сверху, иначе