Николай Леонов - Бог огненной лагуны
– Но если по совести, то признайся, что не такой уж он и урод, хотя и типичный ботаник, – усмехнулся Гуров. – Ну, ведь так же?
– Лева, тебе его показать? – по-мальчишески запальчиво воскликнул Станислав. – Если я сказал – черт знает что, а не мужик, значит, так оно и есть! Ну вот, понял я ситуацию и уж не стал ей, этой дуре, так сказать, портить жизнь – сделал вид, что мы с ней почти незнакомы. Представился, мол, такой-то, такой-то, из главного управления. Дескать, нужно уточнить кое-какие ее показания. Этот: «Проходите, пожалуйста. Я вам сейчас пойду чаю поставлю». Я: «Да нет, лучше мы поговорим на лестничной площадке». Ну, вышли мы с ней, она – вот хоть бы покраснела, нахалюга, – объясняет, что этот Петя сделал ей предложение, они уже отдали заявление в ЗАГС... Ну и так это меня спрашивает, мол, у нас ведь все равно ничего бы не получилось, ведь правда же? А ей, понимаете ли, нужен законный муж, надежное плечо, о которое можно опереться...
– Стас, и ты хочешь сказать, что она не права? – Лев чуть заметно сочувственно улыбнулся. – Это вполне объяснимое желание любой нормальной женщины – чтобы был муж, стабильная семья, а не «сбежались-разбежались». Твоя ревность понятна – у взрослого дитяти отняли игрушку, которой оно еще не наигралось. Так что не отчаивайся. Красивых, трепетных и нежных на твой век хватит с избытком. Давай зайдем к Петру, обсудим наши сегодняшние дела. Кстати, кому-то надо будет съездить к социальщикам, выяснить, что там за претенденты на место директора кукушкинского дома инвалидов.
Генерал-лейтенант Орлов с кем-то спозаранок вел весьма напряженный разговор по телефону, что в общем-то было вполне привычным. Его собеседник, судя по энергичной мимике Орлова и жесткости используемых им выражений, являл собой особо твердолобый тип службиста, который свое предназначение видел лишь в том, чтобы тупо «прессовать» всякого, кто только подвернулся под горячую руку.
– ...А я вам заявлял и заявляю, что наши кадры решали и будут решать поставленные перед ними задачи. – Петр уже не говорил, а рычал по-тигриному. – У нас самая высокая раскрываемость, несмотря на то что нашим специалистам зачастую приходится браться за заведомо гиблые дела, на которых буксуют любые другие ведомства. Будет раскрыто, уважаемый Вольдемар Арнольдович, и это преступление. Да, до свидания! Было очень приятно пообщаться, – сердито рявкнул он и зло, со стуком, бросил трубку на аппарат. – Вот, пожалуйста, уже «погоняльщики» начали названивать ни свет ни заря. Что там у вас?
– Сегодня местные райотделы профильтруют весь контингент машин, похожих на ту, что была замечена в Кукушкине во время пожара, – сдержанно проинформировал Гуров. – С теми владельцами, у кого не будет явного алиби, начнем работать вплотную. Ну а с утра кому-то надо будет съездить в департамент, ведающий соцучреждениями, выяснить, кто претендует на место директора кукушкинского дома инвалидов. Есть подозрение, что пожар мог быть использован для смещения прежнего.
– «Кто-то» – это, скорее всего, я, – пессимистично вздохнул Станислав.
– Ну, почему же? – Лев покосился в его сторону. – Учитывая твои незаживающие душевные раны, съездить могу и я. Стас, смени выражение лица, а то на всех соседних рынках молоко прокиснет.
Последние слова Гурова заглушил пиликаньем его сотовый телефон. Лев посмотрел на монитор и увидел высветившийся на нем незнакомый номер.
– Алло, Лев Иванович, это говорит лейтенант Иваненков, из Демьяновска который. Этой ночью у нас тут опять был пожар, только на частной квартире. Ее хозяин повесился в своей спальне, а перед этим развел на кухне открытый огонь. Вот я и подумал – вдруг вам этот случай покажется интересным?
– А что он собой представлял как человек, этот ваш суицидчик?
– Да такой, знаете, забитый, затюканный... Нелюдимый, в общем. Ему уже почти под сорок, а он все холостяковал. Ему компьютер вместо и семьи, и родни был. Ага! Он, говорят, за ним сутками просиживал. Вот, может быть, от этого крыша-то и съехала.
Поблагодарив лейтенанта за информацию, Гуров с усмешкой посмотрел на Стаса.
– Не хотел бы расстраивать, но тебе и в самом деле придется ехать к социальщикам. А вот мне нужно срочно отправляться в Демьяновск.
Он рассказал об услышанном от лейтенанта Иваненкова и добавил:
– Возможно, я ошибаюсь, но то, что самоубийца был завзятым компьютерщиком, наводит на очень серьезные подозрения. Чую, что он каким-то боком имел отношение к поджогу интерната.
– Ну, давай, отправляйся. – Орлов согласно кивнул. – Там, кстати, сейчас большие перемены. Я вам еще не рассказывал? Эти двое, Талиб и задержанный вами начальник милиции, сообщили много чего интересного. В том числе и про своего кореша Батона, и про свою «крышу» в лице районного прокурора. Конечно, если бы мы не держали эту ситуацию на контроле, то, скорее всего, там бы нашли, как это дело «спустить на тормозах». Ну а теперь там идет раскрутка по полной. Правда, Батон успел бежать, где-то скрывается, а вот прокурора взяли прямо на рабочем месте. Им сейчас его коллеги занимаются... Так что, чего доброго, местное население выйдет встречать тебя хлебом-солью.
– Да нет, я постараюсь приехать туда очень незаметно, а потом так же втихаря уехать. Как там говорится? Служенье муз не терпит суеты? Наша сыскная муза тоже вряд ли нуждается в излишней шумихе.
...Через пять часов Гуров шагал по уже знакомому ему Демьяновску. Рядом шел лейтенант Иваненков.
– Я разыскал родную сестру этого компьютерщика, с которой он уже лет десять не контачил, – на ходу рассказывал лейтенант, то и дело раскланиваясь со знакомыми. – Его зовут Борзунин Артем, он родом из села Шляховка. Это километрах в тридцати от Демьяновска. Она там замужем, семья вроде нормальная, не алкаши. Что уж они не поделили – не знаю, но, по словам соседей, у него из родни, из приятелей практически никто никогда не бывал.
– Но все же кто-то его, надо понимать, навещал?
– Иногда гости у него бывали, – кивнул лейтенант, – но себя они не афишировали. О них, я думаю, могла бы рассказать одна баба Даша. Это прямо-таки информцентр местного значения. Правда, она такой человек, что еще и не со всяким будет разговаривать. Бабка – кремень.
– Ну, давай попытаемся пообщаться с этим кремнем, – усмехнулся Гуров. – Но сначала надо бы посмотреть квартиру Борзунина.
Даже издалека было заметно, что в этой многоквартирной двухэтажке совсем недавно был пожар. Окна одной из квартир второго этажа зияли пустыми глазницами, вокруг них простенки почернели от сажи. Перед подъездом громоздились какие-то вещи. Скорее всего, это было имущество соседей, вынесших свое добро, чтобы спасти его от разгулявшегося пожара. То тут, то там стояли кучки людей, глазевших на происходящее. Кое-кто из жильцов уже начинал затаскивать вещи обратно. Появление Иваненкова и Гурова тут же было замечено всеми присутствующими. Донесшийся до уха Льва шепоток: «Это тот самый... тот самый...» – явственно дал ему понять, что в этом поселке особых секретов нет и быть не может. Его, как он понял, уже успели узнать.
Вслед за Иваненковым поздоровавшись с собравшимися, Гуров шагнул в подъезд. В нос сразу же ударил едкий запах гари. Грязные мокрые ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж, были черными от растоптанных множеством ног обломков потухших головешек. Дверь квартиры Борзунина была сорвана с петель и, обугленная с внутренней стороны, валялась рядом на полу. В квартире царил обычный в таких ситуациях хаос. Черным было все: пол, стены, потолок. То здесь, то там валялись обгорелые ведра, тазы, миски, остов железной односпальной кровати, обугленные обломки мебели, какие-то мокрые тряпки... Быстро оглядев квартиру, Гуров обнаружил в углу обгорелые остатки того, что совсем недавно было компьютером. Системный блок валялся на полу, его бок был вмят. Видимо, на него наступил кто-то из пожарных. Сняв кожух, Гуров с огорчением констатировал, что жесткий диск и вообще все самое необходимое пришло в полную негодность.
– Вон на том крюке он повесился. – Иваненков указал на почерневший от сажи крюк, торчащий из потолка, на каких когда-то вешали керосиновые лампы. – Пожарные его там нашли уже обгоревшим. Он петлю сделал из крепкого изолированного провода, поэтому и не упал, когда кругом уже все полыхало. Веревка сразу бы перегорела...
– Здравствуйте... – раздался сзади незнакомый женский голос.
Гуров оглянулся и увидел круглолицую, кареглазую крепышку лет тридцати пяти, которая стояла в дверном проеме, с тоской взирая на черные, покрытые лохмотьями обугленных обоев стены квартиры.
– А, Эля! Приехала? – оглянулся Иваненков. – Вот, Лев Иванович, это Элеонора, сестра Борзунина. Твой-то где сейчас?
– Да поехал в похоронное агентство за венками, за покрывалом... Ну а я решила хотя бы взглянуть, где тут и как жил Артем все эти годы.
– А что за причина была вашей размолвки? – подойдя к ней, спросил Гуров.
