Анна Данилова - Девушка по вызову

Надя рассуждала вполне логично и не понимала, зачем понадобилось Наташе искать женщину-акушерку, которая могла быть виновна в смерти (или исчезновении) ее подружки; кроме того, ей в любую минуту могла прийти в голову мысль о том, что Наташа практически сбежала из общежития и ее бегство совпало с тем временем, когда пропала Кравченко. Если она не так глупа, то, сопоставив эти факты, ей будет несложно прийти к выводу, что сама Наташа может быть замешана в этой истории с Леной, если вообще не является ее участницей. И вполне возможно, что этот вывод уже созрел в голове Нади Нарышкиной и она готова его выдать тотчас со свойственной ей прямотой и наивностью, если бы не слова, которые совершенно внезапно сорвались с ее языка и просто-таки потрясли и без того находящуюся на грани нервного срыва Наташу:

– Послушай, Наташа, я чувствую, что ты что-то знаешь о Лене, о том, что она договаривалась с акушеркой, но я не дура и понимаю, что ты позвонила мне и пытаешься узнать от меня адрес Марины Анатольевны не для того, чтобы каким-то образом пролить свет на исчезновение Лены… Признайся, наверное, ты сама “залетела”?

Наташа, которая с начала фразы не проронила ни звука и сидела за столиком в сильнейшем напряжении из страха услышать совсем другое, что положит конец ее относительно спокойной жизни, вдруг поняла, что Надя, как бы сама не ведая того, подсказала ей выход из положения. Беременность? А почему бы и нет?! Тогда не придется, краснея, объяснять, зачем ей понадобилось разыскивать акушерку, – ведь не расскажешь же Наде о том, что она собиралась узнать у Марины Анатольевны, была ли она вообще в их комнате в общежитии в день убийства Кравченко, и если была, то не видела ли она там мужчину, похожего по описанию на Виктора. Ведь если Лену убил Виктор, то Наташе, чтобы остаться живой, нужно побыстрее вернуться к матери в Квасниковку и забыть о своей жизни в городе, как забывают утром о чудовищном ночном кошмаре. Если же Виктор ни при чем, то ей лучше всего будет все же вернуться к нему, повиниться во всем и снова заняться своим довольно-таки прибыльным ремеслом. Уж она сумеет ублажить своего благодетеля, все сделает, чтобы только он простил ее…

– Чего ты молчишь? – дернула ее за рукав Надя и нахмурила брови. – Я пришла к тебе по первому зову, не побоялась, хотя уверена, что никто из наших не откликнулся бы на твою просьбу. Ты думаешь, никто не заметил, что ты ушла из общаги чуть ли не в тот день, когда…

– Надя, я понимаю, ты хочешь, чтобы я была откровенна с тобой, ведь так? Ты хочешь услышать от меня правду, зачем я ищу адрес Марины Анатольевны? Ты права – лучше уж рассказать тебе, чем носить все это в своей душе. Ты права, я действительно “залетела” и теперь в панике, боюсь, что начнут копаться в моей жизни, чтобы найти каких-нибудь общих знакомых с Леной.

– А они есть? – взволнованно спросила Надя.

– Конечно, есть. Мы нередко встречались – она со своим парнем, а я со своим – и гуляли вместе. Но это же не преступление! Но я не думаю, что ее убили… Она вполне могла просто-напросто загулять, поехать куда-нибудь, в Сочи, к примеру, или в Крым… Или же действительно решила выйти замуж и поехала вместе с ним к его родителям…

– Прекрати! – раскрасневшись от злости и досады на то, что ее снова пытаются обмануть и увести от прямого разговора, ради которого она и явилась на встречу, одернула подружку Надя. – Хватит врать. Может, конечно, у нее и был парень, но никуда она с ним бы не поехала, потому что вы с ней работали на сутенера… Я это знаю. И пришла сюда, чтобы попросить тебя познакомить меня с ним, чтобы он и мне находил клиентов, понятно? У меня в отличие от тебя никаких осложнений с беременностью быть не должно, я об этом позаботилась еще раньше, поэтому и решилась… Я устала от этой нищеты, от этого унижения и невыносимой убогой жизни, когда приходится рассчитывать каждый рубль, каждую родительскую подачку, а ведь все рано или поздно кончится одним – проституцией.. Выйти замуж за богатого бизнесмена – розовая мечта каждой из нас! – разве это не то же самое, что проституция?

Теперь, когда Надя выпалила истинную причину своего столь странного и явно неосмотрительного поведения, заставившую ее согласиться на встречу с подругой, которая вполне могла быть замешана в исчезновении Лены Кравченко, Наташе стало и вовсе легко дышать. Наконец-то! Свершилось! Девочка раскрылась, как раковина беззубка, которую поддели ножом… Вон оно что, оказывается: мы тоже хотим денег и мужчин!

– Так бы сразу и сказала… – улыбнулась она и промокнула выступившую на лбу испарину. – Нет ничего проще. Я познакомлю тебя с Виктором, но при одном условии.

– Это при каком же? – заерзала Надя и оглянулась, словно боясь, что их кто-нибудь услышит.

– Мы сейчас же сходим с тобой к этой врачихе.

Прежде чем я познакомлю тебя с ХОЗЯИНОМ, – Наташа нарочито важно произнесла это слово, как бы подчеркивая тем самым значительность его личности и ту зависимость, которая уже замаячила за их потенциальным знакомством, – мне необходимо кое-что выяснить…

– Подожди, ты мне сначала скажи, ты действительно не знаешь, что стало с Леной? Когда ты ее последний раз видела?

"Знала бы ты…” – подумала Наташа, вспоминая заострившиеся черты личика мертвой подружки.

– Не помню, когда видела… И я действительно ничего о ней не знаю.

– Просто мне немного не по себе, когда я начинаю думать, что с Леной могло что-то случиться из-за того, что она была с мужчиной… Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Ты думаешь, что ее исчезновение может иметь отношение к тому, чем она занималась, и конкретно к Виктору?.. – Наташа сделала большие глаза. – Глупости. Ничего не бойся…

Она поймала себя на том, что этими словами как бы сама пытается успокоить себя и снять подозрения с Виктора; собственно, она уже начала делать то, ради чего и собралась встретиться с Мариной Анатольевной, – решать для себя, возвращаться ли к прежней жизни, если Виктор не имеет отношения к Лениной смерти, или брать билет до Квасниковки.

Кроме того, теперь, если Виктор ни при чем и ей придется просить у него прощения за свое бегство, она в качестве подарка преподнесет ему новую девушку, на все готовую и с которой ему не придется возиться, объясняя, что от нее требуется… Она вдруг вспомнила, как долго он “обрабатывал” их с Леной, чтобы добиться желаемого результата. Ведь не каждая девушка способна выдержать несколько “свиданий" за сутки, причем провести их так, чтобы клиенты остались довольны.

– Так ты пойдешь со мной? – Наташа за своими мыслями чуть было не потеряла нить разговора. Больше того, она расслабилась, поскольку поняла, что теперь ей уже ничего не грозит – ее никто не собирается ни в чем подозревать, у Нади, как выяснилось, совершенно другие цели.

– Конечно, пойду, хотя я так и не поняла, зачем это нужно.

Они допили остывший кофе и вышли из кафе.

Орлов возвращался в Луговое поздно вечером. Он мчался на машине вдоль пустынного в столь поздний час шоссе и думал только об Эмме. Он вспоминал все, что было связано с ней, и чем ближе становился дачный поселок, тем меньше ему хотелось туда попасть. Что он будет там делать без Эммы? О чем говорить с женой? Все потеряло для него смысл, кроме желания найти ее… В милицию он не пошел: ему не хотелось рассказывать об Эмме и о ее отношениях с Перовым и остальными мужчинами, с которыми ей приходилось иметь дело. Он подумал также и о том, что Эмма могла быть известна милиции, и услышать об этом он боялся больше всего… Ведь он так мало знал о ней и одновременно так много… Он тосковал, он страдал, он чувствовал, что напрасно уехал из города, не разыскав ее… Но, с другой стороны, где он мог ее отыскать? Теперь Перов спрячет ее…

И вдруг он резко затормозил, машина остановилась. Синий “Фольксваген”. Может, надо начать поиски с машины? Ведь таких машин в городе раз, два и обчелся. Он развернулся и поехал в город. Остановившись возле ближайшего таксофона, позвонил своему приятелю-гаишнику и вкратце объяснил суть своей проблемы. Приятель обещал помочь и сказал, чтобы Орлов перезвонил ему завтра утром. Повесив трубку и несколько приободрившись, Сергей поехал к себе на городскую квартиру.

Войдя туда, он первым делом открыл окна, чтобы проветрить комнаты, затем достал бутылку с остатками водки, выпил и улегся на диван. Включил телевизор, который всегда, когда он бывал дома один, являлся своеобразным звуковым фоном, и открыл сейф. Достал оттуда обитый черным сафьяном футляр, положил его на стол, неторопливо открыл и, взяв в руки довольно тяжелый слиток золота, зажал его в руке. Здесь же, на черном бархате, лежали бриллианты, изумруды и пластинка платины. Это был подготовленный им материал для колье. Он достал из кармана блокнот и положил его на стол. Прямо на него смотрело узкое женское лицо – эскиз колье, который сделала для него Эмма в электричке. “Глаза можно сделать из изумрудов, а лицо из бриллиантовой россыпи… Мне больше нравится играть на гитаре… Я и стихи сочиняю…” Он словно слышал ее голос. Увлеченный воспоминаниями об Эмме, Сергей отпер свою мастерскую, которая располагалась в небольшой комнатке позади кладовки, вошел в нее, включил свет и сел за свой стол. Ему показалось, что он не был здесь целую вечность, что давно не держал в руках свои инструменты, не отливал золото в формы, не вязал кружевных золотых и серебряных браслетов… Жизнь с приходом Эммы словно бы остановилась, и, чтобы ему снова начать творить, необходимо было вновь обрести эту женщину и, овладев ею, вернуть себе самого себя. Он потерялся в лабиринтах собственных сомнений, и ему было нестерпимо стыдно за то, что Эмму увели у него прямо из-под носа… Как же он мог прохлопать приход Перова? Эмма не простит ему этого никогда.