Альберт Байкалов - Крестоповал. Война совести
– Куда сейчас? – озираясь по сторонам, спросил Клим.
– В местную «разливайку», – с ходу принял решение Хвастун.
– Чего так? – удивился Клим. – Сам же сказал, пока дела не решим, ни грамма в…
– Сказал, значит, так оно и есть, – зло ответил Хвастун. – Нам люди нужны.
– Ты чего, среди алкашей решил людей искать? – замедлил шаг Клим.
– Представь себе, – подтвердил его предположение Хвастун. – Предложи свой вариант.
– Ну, может, с местной братвой потереть?..
Хвастун резко встал и развернулся кругом, остановив шедшего слегка позади Клима грудью:
– Какая братва? Ты чего мелешь?
– Можно втемную, – неуверенно сказал Клим и осекся.
– Делиться захотел? – бросив быстрый взгляд на окна гостиницы, зашептал Хвастун. – Только зря все это. Знаешь, какие здесь нравы? – задал он вопрос и сам же на него ответил: – Таежные. Стоит проболтаться, как тут же пропадем… Навечно.
– С алкашами фарту не будет, – стоял на своем Клим.
– Пошли уже. – Хвастун развернулся и двинулся в сторону улицы. – Я и сам понимаю, что это не дело. А по-другому как? Нам люди нужны, кто тайгу знает…
– Но не алкаши же! – не унимался Клим.
– Они в таких дырах пьют от безысходности, – быстро заговорил Хвастун. – Каких-то лет пять назад здесь, например, рай был. Рядом завод алюминиевый строили, сейчас его законсервировали, – стал перечислять Хвастун. – Станция узловая опять же. Тоже рабочие места. Много иностранных фирм жилье для своих сотрудников здесь снимали… Почему народ сейчас не работает? Все позакрывали… Я и сам с алкашами дел иметь не хочу, но придется. Ведь их потом и списать, если что, недолго…
Около часа приятели слонялись, изучая город. Людей на улицах было мало. От всего веяло странным запустением, словно люди здесь жили временно. Местами и вовсе казалось, будто они вернулись на сорок лет назад. Клима удивил филиал Сбербанка, который располагался в одноэтажном деревянном здании, выкрашенном в зеленый цвет и почти слившемся с беспорядочно разросшимися вокруг него мелкими деревьями, кустарником и травой. Зато памятник Ленину напротив центра досуга «Радуга» был свежевыкрашен серебрянкой, а у постамента красовалась корзинка с пластмассовыми цветами. Бордюров нигде не было. Разрастающиеся кустарник и трава, не видя преград, отвоевывали у асфальта пространство. Казалось, природа выживает с территории неумело живущих людей.
– Вот кому марши устраивать надо! – не выдержал Клим, вспомнив московские митинги накануне выборов.
– Чего это тебя на революционные подвиги вдруг потянуло? – удивился Хвастун. – Как жить будешь, если все назад? Случись что, ведь первого в расход пустят. Сейчас хоть на смертную казнь мораторий.
– Я не о революции, а об условиях жизни, – вяло пояснил Хвастун. – У нас там с жиру бесятся. Модно на митинги ходить да власть ругать, вот и маются от безделья.
Недалеко от вокзала дружки наткнулись на небольшое кафе.
Расположенное на первом этаже четырехэтажного здания, оно не блистало изысками, но здесь оказалось достаточно чисто и уютно. Скромно, без излишеств оформленный зал вмещал с десяток столиков и был на треть заполнен молодежью. У стойки на высоких табуретах крутились две девицы.
– Здесь нам ловить нечего, – оглядевшись, вздохнул Хвастун.
– Не нравится мне твоя затея, – завел старую пластинку Клим.
– Погоди. – Уже собираясь выйти, Хвастун увидел в углу, за самым дальним столиком, двух молодых мужчин. Весь их вид говорил о том, что стоявшая одна на двоих по центру бутылка пива – ничтожно малая доза, чтобы поправить их тяжелое состояние. У покрытого прыщами парня ко всему оба глаза были красными и слезились. Он то и дело щурился и прикладывал к ним платок.
– Болеет, что ли? – задумчиво проговорил Хвастун и направился к стойке.
Взяв бутылку водки и салаты, они развернулись лицом к залу, делая вид, что не знают, куда сесть. При этом Хвастун заметил настороженный взгляд обоих парней. С небрежным видом они прошли и уселись за соседний с ними столик.
– Наливай, – распорядился Хвастун.
– Я не буду, – заявил Клим.
На самом деле он очень хотел, как говорится, «накатить» граммов триста, однако Хвастун уже успел его предупредить о роли трезвенника, которую придется сыграть Климу.
– Как это не будешь? – почти крикнул Хвастун.
Сидевшие за соседними столиками посмотрели в их сторону.
– Нельзя мне, – для наглядности Клим выставил ладонь. – Болею…
– Я что, один пить буду? – продолжал наседать Хвастун.
– Не можешь один, предложи вон ребятам, – как бы невзначай показал на парней Клим.
– А что, это мы завсегда, – оживился прыщавый.
– Брось, Свищ, – вяло осадил его дружок. – Голова трещит, а ты бухать собрался.
– Жакан, ты че, после того как тебя по голове навернули, трезвенником стал? – не поверил парень, которого назвали Свищом.
– Мы серьезно. – Глядя на парней, Хвастун приподнял над столом бутылку. – Заодно и познакомимся.
– Что-то много сегодня желающих нас угостить, – подходя к столу, грустно сказал парень со слегка косившим глазом.
– Неужели? – откручивая пробку, спросил Хвастун.
– Нарвались мы тут на двоих с утра, – вздохнул второй, которого дружок назвал перед этим Свищ.
– Прямо так и нарвались? – разливая водку, хмыкнул Хвастун.
– Вон, – Свищ, беря стакан, показал взглядом на дружка, – по башке ни за что получил.
– Так уж и ни за что? – не поверил Хвастун.
– Повод был, но слабенький, – подтвердил Жакан. – Вас как, кстати, зовут?
– Меня Серж, – представился Хвастун.
– Я – Клим.
– Тогда за знакомство? Я – Жакан. – Он поднял свой стакан и залпом выпил.
– А вы не местные? – возобновил разговор Свищ.
– Сегодня приехали, – подтвердил Клим. – Московским.
– И те двое тоже, – зло посмотрев на дружка, сказал Свищ.
– О ком вы это? – не выдержал Хвастун.
– Парочку тут одну на вокзале встретили, – стал рассказывать Свищ. – Мужик с бабой…
– Молодые? – больше для того, чтобы разговор не превратился в монолог, спросил Хвастун.
– Молодые, – кивнул Жакан. – Лет двадцать пять…
– Понятно, – вздохнул Клим. – И что?
– Предложил он выпить, – продолжил Свищ.
– Кто? – в один голос, словно заинтересовавшись рассказом, с жаром спросили Хвастун и Клим.
– Мужик этот… В общем, от вокзала чуть отошли, он на нас бросился. – Свищ в очередной раз стал тереть глаза платком.
– Внезапно, – поморщился Жакан и потрогал затылок.
– А почему у тебя имя такое странное? – спросил Хвастун, заранее зная, что это прозвище.
– Это не имя, – подтвердил его предположение за дружка Свищ. – Погоняло… А жакан – это пуля для дробовика.
– И что? – Делая вид, что его очень интересует объяснение, Хвастун слегка подался вперед.
– В ногу ему такая штука попала лет пять назад, – закончил свою мысль Свищ и виновато посмотрел на Жакана.
– На охоте подстрелили? – спросил Клим.
– Ага, как же, – усмехнулся Жакан. – По дури баловались…
– Значит, ты ко всему еще и стреляный, – размышляя, подходит или нет для них эта парочка, задумчиво проговорил Хвастун.
– Выходит, стреляный, – переглянувшись со Свищом, кивнул Жакан. – Вообще, меня короче зовут – Жак. Так легче.
– Ну что, еще по одной? – Хвастун вопросительно посмотрел на парней.
– Можно, – скромно согласились те.
Клим разлил. Снова выпили, закусили…
– Проблема у нас одна есть, – оглядевшись по сторонам, заговорил Хвастун. – Мы сюда приехали по делу, в котором без транспорта никак нельзя.
– И что? – стрельнув глазами на бутылку, спросил Свищ.
– А то, – разливая остатки водки по стаканам, продолжал Хвастун. – Есть кто знакомый, чтобы купить?
– Какая нужна? – спросил Жакан.
– Можно «Ниву» или джип японский…
– Для чего?
– По тайге поездить, – уклончиво ответил Хвастун.
– Вообще, вся свежая информация у Пашки, – переглянувшись с Жаканом, сказал Свищ.
– Что за Пашка? – оживился Хвастун.
– Механик автосервиса. – Жакан с сожалением посмотрел на уже опустевшую бутылку.
Чтобы не дразнить парней, Хвастун убрал ее под стол.
– А где этот автосервис?
– Здесь все близко, – сказал Свищ. – Пошли, покажем…
– Пожалуй, я схожу один. – Хвастун многозначительно посмотрел на Клима. – А вы еще посидите. Нечего там всей толпой светиться.
Автосервис Хвастун нашел быстро. Шагнув через порог калитки, проделанной в больших гаражных воротах, он едва не налетел на мужчину. Вздрогнув от неожиданности, Хвастун поднял взгляд. Глаза еще не привыкли к полумраку электрических ламп, поэтому знакомые до боли очертания постепенно поднимали в нем бурю эмоций. Только благодаря освещению он не вскрикнул. Перед ним стоял именно тот мужчина, который вызывал в этой поездке озабоченность. Хвастуну удалось его разговорить, и они познакомились. Как оказалось, его звали Матвей, и он тоже ехал из Москвы.
