Сергей Самаров - Один шанс есть
Колода ставилась за колодой, потом половинка колоды, потом четверть колоды... Поднимался и опускался колун... Мысленно раскалывались головы... Так, выплескивая всю накопившуюся за полгода ярость, все обиды сторицей возвращая с каждым ударом, Анатолий колол и колол дрова, не желая остановиться, не чувствуя усталости. Пока сам не заметил, что уже некуда стало новую колоду ставить. Все вокруг было завалено поленьями...
Подтянув мешающую ходить цепь с замком к коленям, он подошел к крыльцу, постучал по перилам. Так он обычно вызывал хозяев, потому что входить в дом ему запрещали. Из братьев никто не вышел. Анатолий постучал еще раз, сильнее. Вышла мать семейства, тихая, молчаливая, но недобрая женщина.
– Как дрова складывать? Куда? – спросил Анатолий.
Она так же молча повернулась и ушла в дом. Пленник ждал. И прождал так минут пять, пока не вышел средний из младших братьев, угрюмо на Анатолия глянул, окинул красными глазами двор и переколотые дрова и молча прошел в сарай. Показал на две стены.
– Давай-давай... Быстро-быстро... Складай...
И ушел, забыв привычно ударить. И даже шел он как-то неуверенно. Анатолий непонимающе проводил паренька взглядом. Тот остановился на пороге, потер себе виски, словно головную боль успокаивая, и ушел в дом.
Неужели мысль и вправду материальна?
Анатолий начал переносить переколотые дрова в сарай и укладывать их в поленницу у стены. Братья так и не показывались. А пленнику просто не терпелось снова приняться за колку остальных дров. Приняться за колку, представляя, что это не колоды перед ним, а затылки омерзительных, ненавистных мальчишек...
* * *В обед ему принесли лепешку и воду...
Принесла одна из младших сестер, чуть-чуть косоглазая, чем отличалась от своей сестры, прихрамывающей. И не подала. Воду в глиняной кружке поставила на землю, а лепешку брезгливо бросила на рассыпанные в беспорядке поленья. Ладно хоть не в лужу, и на том спасибо... Спасибо и за то, что принесла в обед. В обед приносили не каждый день. Чаще приносили утром и вечером, иногда только вечером. Сегодня утром ничего не приносили. Но принесли в обед. При такой работе силы восстанавливать необходимо.
Анатолий, справившись со значительной частью работы, грыз эту вязкую лепешку, делал из кружки маленькие глотки и прислушивался к тому, что происходило в доме. А там что-то происходило – это точно. Тишина стояла непривычная. Никто не разговаривал, никто не ругался, мальчишки не затевали обычных шумных перепалок. Потом какие-то новые и непонятные звуки донеслись. Прислушавшись, пленник понял, что кого-то рвало. Распахнулась на ветру входная дверь, и теперь это было слышно отчетливо. Может, поели они вчера что-то несвежее? Или это так материализуется мысль? После многочисленных ударов по голове, представляемых Анатолием, последствия должны бы быть такими... Если бы удары были настоящими и наносились не колуном, а кулаком... Неужели мысль настолько материальна?.. Говорят ведь, что существует сглаз... Что такое сглаз? Это тоже, наверное, материализация мысли. По крайней мере, так в той книжке было написано. Но сглаз, как Анатолий помнил, считался спонтанным выбросом недоброй энергии. Он свою недобрую энергию выбрасывал совсем не спонтанно. Она накопилась в нем, она в нем кипела и бурлила, она выворачивала наружу все чувства. И если кто-то другой имеет возможность выбросить свою недобрую энергию словами или действиями, он же имеет возможность сделать это только мысленно...
* * *После обеда показалось, что дров еще осталось слишком много и он может не успеть за два дня справиться со всей этой работой. И потому Анатолий принялся за колку с новым усердием. Но, выбросив свою злость в первые удары, он думал, что успокоится. Однако спокойствия не пришло. Наоборот, если уж показалось, что мысль так действует, хотелось еще усилить ее, хотелось колоть дрова бесконечно долго, пока хватит сил. И он колол и колол...
Трескались, разламываясь, тяжелые еловые колоды... Летели щепки, росла гора переколотых дров... А он все вкладывал и вкладывал в удары свои жесткие непрощающие мысли, все вкладывал и вкладывал... И казалось, что с каждым ударом близится час его освобождения, казалось, что каждый удар не только по колодам и головам приходится, но и по цепям, сковывающим ноги, и даже цепи после этих ударов вдруг почти перестали ощущаться тяжестью и казались только путами, легкой помехой...
Внезапно из дома вышла мать семейства. Стояла на крыльце, смотрела, как он работает. Анатолий не поворачивался в ее сторону, наблюдая женщину периферийным зрением. Через минуту она ушла, но скоро вернулась. И стала с крыльца спускаться. Только тогда пленник повернулся в ее сторону. Женщина несла ему дополнительный кусок лепешки и половинку кральки бараньей колбасы. Не отрезанную, а отломанную половинку. Подошла, молча протянула. И даже слегка улыбнулась. Как-то неприятно улыбнулась... Есть такие улыбки, которым ни за что не поверишь. Эта улыбка была как раз из тех... Анатолий принял дар, глотая слюну, а женщина даже руки отдернула, словно он мог схватить ее. И тут же ушла...
Анатолий сел на колоду и стал есть, глотать куски колбасы, не успевая как следует прожевать. Вкус был необыкновенный... Хотя, наверное, это был обычный вкус колбасы, но так давно во рту ничего мясного не было, что колбаса казалась необыкновенной...
Взгляд нечаянно упал на окно. Мать семейства стояла у окна и смотрела во двор, на Анатолия. Недобрым взглядом смотрела... И, когда их взгляды встретились, она сразу же отошла в глубь кухни...
И только тут Анатолий понял все. Женщина решила, что ее сыновья колбасой отравились. И отдала остатки пленнику, чтобы проверить действие. Она намеренно хотела отравить и его тоже. Вот почему у нее была такая неестественная улыбка...
Но голод был сильнее страха. Анатолий ел, глотал, рвал колбасу зубами и был уверен, что с ним ничего не случится... Он даже был уверен в другом – в том, что мальчишки почувствовали себя плохо не из-за колбасы, а после его ударов по еловым колодам... После жестоких ударов, в которые он вкладывал свои накопившиеся эмоции и преобразовывал эти эмоции в мысленное оружие. И никто не сможет обвинить его в применении этого оружия...
3
Как всегда бывало, когда предстоял трудный день, Виктор Васильевич проснулся утром бодрый и полный сил. Ему даже не надо было мобилизовывать себя – организм все сделал во время сна и, благодаря многолетней привычке, подготовился самостоятельно. Но он все же пролежал в постели, притворяясь спящим, дольше необходимого, чтобы не отвечать на вопросы жены о делах нынешнего дня, которые он планировал. Она любит спросить просто так, между делом и, вроде бы не слушая, запоминает ответы. И встал только после того, как хлопнула, защелкиваясь, дверь, и Ерема пару раз проскулил – так пес всегда провожал и жену, и Виктора Васильевича, когда его самого оставляли дома. Но с собакой уже пора было идти на прогулку, и Евсеев собрался быстро, как по тревоге.
Была суббота. По субботам только ментовка работает в обязательном порядке, хотя и не полный рабочий день. Другие люди по субботам отдыхают. И гуляют со своими собаками. Для Еремы суббота, как и воскресенье – дни праздничные, потому что собак на площадке собирается много.
Обычно он гулял с Ермаком перед тем, как сесть в машину. В этот раз он разрешил собаке вдосталь набегаться на собачьей площадке с другими собаками и в очередной раз пожалел своего великана, потому что на игру Еремы любая другая собака отвечала визгом. Удивляться не приходилось. Ерема, при своих восьмидесяти трех килограммах, на бегу плечом задевал, собака кувырком летела и, естественно, обижалась, как и хозяева. Но, при всей своей любви к четвероногому другу, Евсеев и о делах не забывал. Виктор Васильевич свою «ракушку» в этот раз не открыл и отправился с Ермаком домой, на всякий случай просмотрев окрестности двора на предмет наличия наблюдателя. Это он думает, что никто не знает, где он живет. Другие могут думать иначе, и, возможно, не без оснований... Но подозрительного ничего заметно не было.
Дома Виктор Васильевич в первую очередь проверил заряд аккумуляторов на сканерах. Сканеров было два. Первый – виброимпульсный – обнаруживал датчики сигнализации в электронной начинке сейфа, второй – электромагнитный – обнаруживал точно такие же датчики в системе сигнализации помещения. Аккумуляторы требовали небольшой подзарядки, и пришлось вставить их в зарядное устройство. После этого в зарядное устройство ушел аккумулятор компактной высокоскоростной дрели. Осталось только проверить алмазные сверла. Сверла были в порядке, и к работе с высоколегированными сталями вполне пригодны. Через пару часов, когда все аккумуляторы зарядятся, можно отправляться к любому сейфу в любое помещение. Но пока дело к тому не шло, и Виктор Васильевич намеревался еще и полковника Мочилова отыскать. Хорошо, если полковник на службе. Но даже если он и дома в субботу, помочь, наверное, не откажется. Конечно, если только сможет помочь, потому что такая помощь не входит в круг его обязанностей, и вообще слегка рискованна с точки зрения щепетильного отношения к законам...
