Андрей Воронин - Комбат не ждет награды
– Григорий Александрович, я уже возле ваших ворот.
– Вижу, въезжай.
Ворота раздвинулись. Неухоженный пейзаж тут же кончился, дрожки окружали подстриженные кусты и клумбы с цветами.
– Подождешь здесь, – бросил Борщев таксисту, выходя из машины.
Тот надвинул на глаза кепку и устроился вздремнуть. В наступившей тишине громко щелкал счетчик.
Борщев вошел в дом и осмотрелся, пытаясь понять, где же сейчас находится хозяин – то ли подниматься на второй этаж, то ли пройти в гостиную.
– Григорий Александрович! – крикнул он в прохладную тишину дома.
И тут появился хозяин. Он вышел из гостиной. Борщев протянул руку, но Григорий Александрович пожимать ее не стал. Вновь холодок подступил к сердцу подполковника.
– Через порог нельзя, – пояснил хозяин дома, пропуская в гостиную гостя.
Борщеву даже не предложили раздеться.
Он сел в кресло перед низеньким мраморным столиком и положил на него свой кейс-атташе.
Хозяин дома наверняка с большей любовью относился к этому портфелю, чем к тому, кто носил его.
– Ну, как у нас идут дела? – поинтересовался Григорий Александрович, довольно плотный высокий мужчина с военной выправкой и благородной сединой в волосах.
– Все отлично идет и деньги капают.
– И много накапало?
– Как и в прошлый раз, – Борщев открыл кейс-атташе и достал газетный сверток.
– Да, ты их и носишь! – проговорил человек с генеральской внешностью.
– А что такое?
– Словно ссобойку. Будто у тебя там сало и четвертинка хлеба и лук репчатый – половина головки.
– Привычка, товарищ генерал, – сказал Борщев и прикусил язык.
В финансовых разговорах Григорий Александрович не любил, чтобы называли его «генералом».
– Мы с тобой сейчас не на службе. Ты мне еще честь отдай в своем маскарадном костюме.
Борщев хотел было развернуть газету, но Григорий Александрович почти вырвал у него сверток, пересчитал пачки, прикинул на взгляд, полные ли они, перелистал купюры.
– Много огненной воды еще осталось? – поинтересовался он, убедившись, что с деньгами все в порядке.
– Ровно половина ушла, – честно ответил Борщев.
– Ничего себе! – присвистнул генерал в махровом халате. – Мне казалось, побольше должно было остаться. Ты не темнишь?
– Как можно!
– Верю, верю, – остановил его Григорий Александрович, а затем добавил. – Может, оно и к лучшему. Все уйдет, вообще проблем не станет. А то волнуемся каждый раз… А затем, прищурившись, спросил:
– А ты, Борщев, что делать будешь, когда наш источник иссякнет?
– Я? – от неожиданности переспросил подполковник.
– Только не ври, правду говори.
– Да есть у меня кое-какие планы, пока еще неопределенные.
– Свалить куда-нибудь решил, небось?
– Еще не знаю, – отнекивался подполковник. – Время покажет.
– А то послушай, деньги у тебя ведь большие, все равно ты их никуда не тратишь, вложил бы в дело, а? Отбились бы, вернулись назад быстро, но уже в легальном виде, безналом. И впрямь стал бы новым русским, а то смотреть на тебя в кашемировом пальто тошно!
– Не знаю, подумать надо.
– Да ну тебя к черту, Борщев! Делай что хочешь, но только не забывай, о твоих деньгах не ты один знаешь.
– А что, кто-то уже интересовался?
– Нет. Я знаю, есть еще люди, которые с нами вместе работают… Деньги, они как магнит: спрятал, лежат, думаешь только тебе о них известно. А тут глядь – и явились ребята на их магнитный запах.
Борщев повел плечами.
– Да ладно, будет тебе, не пугайся, – генерал поправил махровый халат на своих широких плечах и поставил на стол бутылку и две рюмки.
– Выпьем, дело-то ведь хорошее вместе делаем.
«Абсолют» полился в рюмки. Борщев, которому совершенно не хотелось пить, изобразил на своем лице удовольствие.
– За успех! – сказал хозяин дома, касаясь подставкой своей рюмки рюмки Борщева.
– За него.
Раздался мелодичный хрустальный звон.
Мужчины выпили. И тут же закусили солеными орешками, лежащими в вазочке на мраморном столе.
– Надоело, небось, на своем полигоне служить? – поинтересовался хозяин.
То ли в самом деле ему было интересно, то ли он спрашивал об этом из вежливости, Борщев так и не понял.
– Конечно, служба не мед.
– Тяжело, понимаю…
– Не бросишь же!
– Потерпи немного. Скоро все реализуем, послужишь потом еще с полгодика, чтобы не сразу отвалить, а там делай что хочешь.
– Как скажете.
– А Гапон с тобой чин-чинарем рассчитывался?
– Да.
– Как-то странно он себя ведет.
– В чем дело?
– Я думаю, он большую долю заломит. Хотя, – задумался генерал, – куда ему деваться, товар-то наш.
– Без него мы как без рук.
– Да и транспортом мы его обеспечиваем.
– Это уж точно, весь транспорт на мне.
– А что это за ЧП у тебя на полигоне случилось? – спросил генерал, наливая еще по одной рюмке.
– Какое ЧП? – насторожился Борщев.
– Говорят весь караул у тебя пьяный был.
Сменили его, а через час все снова пьяные.
– Врут.
– Как видишь, я тоже об этом знаю. Ты смотри мне, Борщев, никого к источнику не подпускай. Мне не то жалко, что солдаты канистру-другую выпьют, а дело загубить можешь.
– Я их сразу в другую часть перевел.
Но там что-то другое, пили они не наше…
– Да черт с тобой, езжай, – генерал поднялся и подал руку.
Но пожал он ладонь Борщева вяло, от чего у подполковника на душе стало совсем тоскливо.
Валентин Витальевич понимал, что хоть и является одним из авторов схемы, по которой в карманы крупных чинов текут крупные деньги, но практически ничем не застрахован от случайностей. В любой момент его можно заменить на любого другого человека. Кто откажется от таких денег? И сколько ни старался, никак не мог придумать, чем бы он сумел застраховать себя. Единственное что он мог – это проявлять послушание.
Борщев ощутил себя маленьким винтиком в большой отлаженной машине. И ничего не стоит этот винтик вынуть, заменив его другим.
"Лишь бы скорее все кончилось, – подумал подполковник. – Лишь бы скорее бросить службу да уехать за границу. Там не достанут.
А так еще неизвестно кого больше следует опасаться – то ли бандитов, то ли генералов из Министерства обороны. Взять хоть Григория Александровича – руку жмет, улыбается, а придет время, и не задумываясь пришьет меня".
Подполковник чувствовал себя униженным. Ему дали понять, что он сам ничего не стоит.
* * *"До моих денег они не доберутся, – рассуждал Борщев, покачиваясь на заднем сиденье «Волги». – Но может быть, это и плохо.
Быть может, лучше было бы поделиться, а то порешат обрубить концы и бросить их в воду.
И самый лучший способ – избавиться от меня вместе с Иваницким. Мало ли что может случиться? Ехали начальник полигона со своим замом на «Уазике», да и наехали себе на забытую с доисторических времен на полигоне мину. Похороны за казенный счет, да еще военный оркестр. Нет, не станут они этого делать!
– пытался успокоить себя подполковник.
Глаза его испуганно бегали. Он понял, что не сможет сейчас вернуться к Анжелике.
Страх сковывал его тело, проступал во взгляде. Он не мог себе позволить появиться в таком виде перед мулаткой, которая была его собственностью. Себя он чувствовал не лучше, чем только что изнасилованная женщина.
– Стой, – бросил он таксисту, завидев вывеску бара.
Тот притормозил. Борщев рассчитался, отпустил машину.
Все деньги из кейс-атташе перешли в руки генерала, живущего в загородном доме и занимавшего немалый пост в Министерстве обороны. Но чтобы гульнуть, утопить страх в спиртном вполне доставало и другой пачки во внутреннем кармане пиджака.
Борщев шагнул в полутемное нутро питейного заведения. Его немного развеселило мигание разноцветных огней над барной стойкой, глянцевые переливы на этикетках бутылок, уставлявших зеркальные полка. Тут приятно пахло кофе и дорогими сигаретами.
Не снимая пальто, Борщев уселся на высокий табурет у самой стойки и заказал себе водку – сто пятьдесят граммов.
– Какую? – спросил бармен, указывая рукой на целую коллекцию.
– «Абсолют», – и подполковник с отвращением посмотрел на целый ряд бутылок отечественного производства.
Он выпил стаканчик одним залпом и тут же закусил его небольшим бутербродом с сырокопченой колбасой.
Страх и нервозность – плохие помощники в ситуации, когда начинаешь пить. Вначале не чувствуешь, как спиртное разъедает сознание.
Кажется, нервное возбуждение отрезвит, сколько не выпей, но потом настает момент и происходит слом – резкий, словно удар по голове сзади.
В задумчивости Борщев выпил две стопятидесятиграммовых рюмки и закурил. Он сидел, стряхивая пепел на блюдечко от кофейной чашечки, и немного затуманенным взглядом скользил по занятым столикам.
Наконец он присмотрел себе двух девушек, явно ждавших, когда к ним кто-нибудь подсядет. На проституток они похожи не были, скорее всего, просто решили развлечься и выпить за чужой счет.
