Сергей Зверев - Это моя война
– Меня не интересуют ваши мысли. Вывод, который вы собираетесь сделать, очевиден, – лицо Шэнь напряглось, – а Эйерс вы не отыскали?
– Нет, ее не было нигде.
– И Рембо этого вашего вы тоже не нашли.
Джунг потупил взгляд:
– Пока нет, но мы ищем, мы найдем его.
– Рекомендую вам поторопиться с поисками. Черт, куда же запропастилась эта стерва?
Ситуация намного осложнялась.
Глава 18
Батяня сидел на валуне и осматривал окружающий его пейзаж. Положение у него было – хуже не придумаешь. Давно он не попадал в такую задницу. Один, черт знает где, без всяких средств связи. Непонятно было даже, как выполнять дальше задание. Этот заносчивый урод Лунин слишком многое держал в секрете. И это, учитывая то, что Батяня сам неоднократно намекал на недостаток информации. Он не только не разбирался в сути дела, даже не мог составить грамотную дезу при необходимости, а потребность в подобных приемах диверсионной деятельности обычно была довольно высокая.
«Вас это не касается», тьфу ты блин, шпиен херов, – от злобы хотелось долго и громко ругаться. Это все-таки обычно помогало расслабиться, также, как и курение. Но ни первое, ни второе майор не мог себе позволить, так как расслабляться явно было не время. Лучше сидеть молча и не дымить, а то мало ли кто наблюдает из этих осточертевших расщелин в горах. Итак, дальнейшее задание неизвестно, а со штабом связаться нет возможности, потому что связь с ним тоже держал Лунин. Вдобавок ко всему, эти бойцы из обсерватории уже знают про его существование и, возможно, уже рыщут по горам, чтобы отомстить за смерть своего коммунистического товарища. Такие вот прятки на открытой местности. Он ищет исчезнувшего напарника и местного пацаненка, который непонятно что делал в обсерватории, а люди из обсерватории уже ищут его, Батяню. Вопрос в том, кто кого найдет первым.
Но главная проблема – Лунин и этот подросток. Очень странный парень. Исчезли они оба, скорее всего, вместе. Идею о том, что этот хиляк мог скрутить Лунина, майор отметал сразу. Во-первых, местный горный оборванец никак не мог совладать с подготовленным нашими спецслужбами диверсантом. Во-вторых, никаких следов борьбы в палатке не было, ничего не исчезло. «Но вот этот чемоданчик. Какой-то уж очень подозрительный. Значит, предательство. Схватил пацана в качестве проводника по этим горам, чемоданчик – на всякий случай, и дернул… Только куда? Нет, но все равно – какой урод, не зря сразу меня напрягал. И растяжка… На кого охотились, и кто?»
По ходу размышлений лицо Батяни становилось все более хмурым. Он уже был почти уверен в предательстве бывшего напарника. Неизвестно только, на кого параллельно работает Лунин и куда он рванул. Единственное, что знал Батяня – это время, когда посольский джип должен появиться у мостика, чтобы забрать их двоих. Но до назначенного времени еще куча времени. Да и непонятно, выполнено задание или нет. Очевидно – нет, более того, оно находится под угрозой срыва. Значит, нужно незамедлительно приступить к выполнению – военный затвор щелкал в мозге десантника получше, чем инстинкт самосохранения у крыс на корабле и сочетался при этом с хорошей и оперативной соображалкой – сочетание действительно нечасто встречающееся.
Но как выполнять это хреновое задание? Все подробности он получал от того продажного урода, который таинственно испарился еще до восхода Солнца. «Прямо вампир какой-то, сидит где-нибудь в пещере, прячется от дневного света», – Батяне вспомнился один из любимых фильмов – отнюдь не художественный, а научно-популярный, о реальности существования вампиров и прочей нечисти. С одним ее представителем он, похоже, встретился, а именно с оборотнем в погонах.
– Кошки-мышки, так кошки-мышки. Не впервой, мать его… Посмотрю-ка я, что эти недоноски делают в обсерватории. Небось, после моей вечерней прогулки стоят в карауле в три ряда. Ну что ж, пусть стоят, а я погляжу.
Сказав это самому себе, Лавров полез по скалам к расщелине, из которой удобно и относительно безопасно можно было изучать происходящее во дворе обсерватории.
В это время красные бунтари занимались погрузкой научного оборудования на грузовики. Все эти высокотехничные приспособления для наблюдения за звездами невольно вызвали в памяти Батяни приятные воспоминания о теплых ночах на Волге, когда он демонстрировал свое знание небесной карты миловидным медсестрам… Вспомнил – и тут же забыл. Не время было думать о всякой там лирике. На войне как на войне – эту истину майор знал не понаслышке.
Было совершенно очевидно, что фуры вывезут это научное барахло в неизвестном направлении, а вместе с ними и астронома Лаутона. А старикашка-ученый явно знал много, а главное – как обращаться со всей этой навороченной техникой. «Ценный кадр, ему не причинят вреда, он для них как ключ к мощному замку», – размышлял о судьбе Лаутона майор. Да вот только, очевидно, вывоз телескопа и его обслуги никак не способствовал выполнению задания во имя интересов его, Батяни, великой Родины. А значит, по шапке огребет больше всех он. Огреб бы и Лунин, но он исчез – десантник невольно возвращался к набившему оскомину происшествию и все больше злился. – «Сукин ты сын, знал бы, что ты такое дерьмо, не напомнил бы про кислородную маску. А еще лучше стропила перерезал бы при высадке, причем на высоте в километра так полтора. Чтобы дерьмо всмятку, а потом собрал бы в конвертик и отправил на Родину, на деревню к дедушке».
В джипы, стоявшие у въезда в обсерваторию, загрузились камуфляжники с автоматами на изготовку. Это значило, что фуры со стратегическим оборудованием поедут под охраной этих нескольких машин. Этого никак нельзя было допустить. Но можно ли помешать? Один в поле не воин…
Где-то вдали раздался приглушенный грохот – произошел обвал. Глаза Батяни снова загорелись деятельным огнем. У него явно созрел план.
– Ну что ж, снова попрыгаем, как горные козлы, – майор бодро и ловко начал перепрыгивать уже привычные трещины в скалах. За годы службы он научился быстро приспосабливаться к любым условиям, и теперь ориентировался в одинаковых на вид хребтах и скалах, как будто с детства в ползунках лазил по этим камням. Батяня знал точно, что он и один в поле воин.
Глава 19
Из ворот буддистского монастыря на пыльную дорогу ступил молодой монах с небольшой котомкой в руке. Вслед за ним вышел старый настоятель. Они вели оживленный разговор.
– Запомни, будь крайне осторожен и осмотрителен. Это непростое дело, но мы должны его выполнить.
– Я понимаю, святой отец, но мне немного не по себе. Зачем нам вмешиваться в дела мирян? Ведь это все бессмысленная суета, боль и страдания. Мы не должны отвлекаться на суетность мира, если хотим когда-нибудь достичь нирваны.
– Сын мой, открой свои глаза и посмотри на окружающий нас мир! Конечно, мы не должны отвлекаться на мирскую суету, если хотим очиститься и просветлиться. Но стены нашего монастыря и наших храмов материальны, еда, которую ты ешь и одеяния, которые ты носишь, очень даже материальны. Золотые статуи Будды и бодхисатв, дорогие благовония, молитвенные ступы, ритуальные барабаны и сундуки, доверху заполненные подношениями паломников – все те святыни, что нам дороги, все они материальны. А главное, что ценно и материально – это твоя жизнь.
– Но учитель – Будда учил, что жизнь иллюзорна и бессмысленна…
– А сам Будда не жил? Послушай меня, может, именно ты станешь одним из святых мужей, может, именно ты познаешь все благородные истины нашей веры. Может, именно ты выйдешь из бесконечного круга сансары и войдешь в блаженное сияние нирваны. Но маленькая свинцовая пуля или острый нож прервут твой славный путь к освобождению. А все почему? Потому что ты проявил глупое, ненужное упорство и не захотел реально посмотреть на окружающий тебя мир. Так вот, усвой одну бесспорную житейскую мудрость: для того, чтобы мы могли полноценно предаваться думам о вечном и высшем – для этого нам нужны люди, обеспечивающие наши приземленные материальные потребности. А мы должны быть им благодарны и помогать, когда им будет нужна наша помощь. И вот сейчас – именно такой момент. Эти повстанцы верят только в своего бога – Мао, и чтят лишь один канон – цитатник, набитый его бредовыми мыслями. А что будет, если они доберутся сюда? Я скажу тебе: то же, что они совершили с нашими братьями по вере в Тибете. Ты помнишь или тебе напомнить?
Молодой монах виновато опустил голову:
– Я помню, учитель.
– Коммунисты уничтожили там шесть тысяч монастырей, убили и бросили в тюрьмы сотни тысяч лам и верующих мирян. Многие из них сбежали в Непал. А теперь здесь объявились такие же маоисты. Мы обязаны помешать им во имя нашей веры и нашего существования для славы Будды. Я думаю, ты понял.
– Да, учитель.
