Сергей Донской - Остров победы
Центральная часть Астрахани осталась позади, вместе с ее многочисленными памятниками вождям революции и их жертвам. Откровенно гипсовые и крашенные под бронзу, они производили удручающее впечатление. Как и принарядившиеся церквушки, соседствующие с дешевыми забегаловками. Названия улиц тоже свидетельствовали о сумбуре, царящем в головах градоначальников. Пройдясь по улице цареубийцы Желябова, можно было запросто очутиться в скверике невинно убиенного императора Александра Второго, а Литейных проспектов насчитывалось столько, что впору заблудиться.
Скиф остановил выбор на улочке Ширянова, поскольку название показалось ему символическим. Шприцы на тротуаре не валялись, но зато тут имелось открытое кафе, расположенное поблизости от студенческого общежития. Подходящее местечко для рекогносцировки. Какой уважающий себя студент нынче не пыхает «травкой» или не забрасывается «колесами»? А уж от этих полуневинных забав рукой подать до героиновых полетов во сне и наяву.
Несмотря на сгустившуюся темноту, которая, как известно, друг молодежи, кафе почти пустовало. Лишь несколько парней прихлебывали пиво прямо из бутылок, да пара девчонок чинно смачивала губы остывшим кофе, надеясь, что у кого-то возникнет идея угостить их чем-нибудь покрепче.
Осторожно разместившись на кукольном пластмассовом креслице за таким же кукольным столом, Скиф закурил. Звучала ямайская музыка в отечественном исполнении, заманчиво пахло грилем. Агрегат, вращавший желто-коричневые куриные тушки, работал безостановочно, как вечный двигатель. Пристроившийся подле гриля детина ковырялся в носу с аналогичной неутомимостью. Примечательно, что задействована была исключительно его правая ноздря. Должно быть, там успело образоваться что-то вроде винтовой нарезки.
Подошедший к столику официант был молод, прыщав и напорист. Не сумев навязать Скифу водку, он принялся перечислять имеющиеся в ассортименте вина и заметно огорчился, услышав пожелание угоститься холодным пивом.
– А курочку? – с надеждой осведомился он.
Скиф решительно отверг и это предложение. Гурманом он не был. Живя дома, питался чем попало, хотя, конечно, если имелся выбор между домашними пельменями и магазинными, то отдавал предпочтение штучным, так сказать, изделиям. Однако, вырываясь за границы привычного бытия, было глупо не попробовать пару-тройку новых блюд. Поскольку в командировки Скиф ездил, как правило, один, то и питался он в гордом одиночестве, потакая своим капризам. Правда, хорошенько подзакусить было особенно приятно после успешно выполненного задания, когда знатный ужин служил своеобразной наградой за настойчивость и смелость, но в данном случае привередничать не приходилось. Испытаний на прочность не предвиделось даже в отдаленной перспективе, не говоря уже о ближайших часах.
– Я бы предпочел что-нибудь водоплавающее, – честно признался Скиф.
– Уток нет, – заскучал официант.
– Разве в Волге больше некому плавать?
– А! – К официанту возвратилась прежняя оживленность. – Вы о рыбе?
– О ней, – кивнул Скиф. – Где-где, а в Астрахани ее должно быть навалом. Я бы съел ухи.
– Организуем. С пельменями?
– Никогда не слышал про уху с пельменями.
– А слышать и не надо, – улыбнулся официант, – надо пробовать. Уха из судака, а пельмени начинены фаршем из филе осетра. Пальчики оближете.
– Но салфетки все равно не помешают, – предупредил Скиф, кивая на пустой пластмассовый стаканчик.
– Сделаем. Второе будете?
– А пельмени разве подаются не на второе?
– Они плавают в ухе, – пояснил официант голосом доброго волшебника. – А потом предлагаю угоститься семгой в хрустящей картофельной корочке. Наш повар их готовит бесподобно. За уши не оттащишь.
– Повара? – ухмыльнулся Скиф.
– И его тоже.
– Тогда согласен. А для начала холодного пивка.
Через минуту Скиф блаженствовал, чередуя глубокие затяжки дымом с мелкими глотками «Жигулевского» именно в той пропорции, которая ему всегда импонировала больше всего. Потом стало не до пива и сигарет. Поданная уха оказалась выше всяких похвал. Наваристая, хотя и процеженная до полной прозрачности, она сохраняла обжигающую температуру до самого донышка тарелки. Поскольку помимо пельменей порция содержала картошку, морковку и бог знает сколько зелени и приправ, то, покончив с ухой, Скиф почувствовал, что он вполне насытился. Заблуждение рассеялось вместе с появлением второго блюда, источающего неописуемый аромат. Вооружившись вилкой, Скиф набросился на угощение с энтузиазмом изголодавшегося странника, давно не едавшего ничего вкуснее хлебной корочки. Маленькие ядрышки, слепленные из протертого картофеля, скатывались в желудок, почти не задерживаясь во рту. Отменно прожаренные в масле, они буквально таяли на языке. Пережевывать их Скиф догадался не раньше, чем тарелка уже наполовину опустела, о чем запоздало пожалел. Спрятанная внутри картофельных кругляшей семга была восхитительна на вкус. Макать ее в острый красный соус показалось Скифу кощунством, но он все же не удержался от эксперимента, после чего поймал себя на сильном желании попросить добавки. Ведь каждому из нас хочется без конца потакать своим слабостям, не так ли?
Именно эта мысль заставила Скифа остановиться. Заказав еще пива, он расплатился за съеденное, закурил и обвел взглядом посетителей. Их заметно прибавилось. И лихорадочно блестящие глаза некоторых молодых людей говорили о том, что кафе на улице Ширяева выбрано Скифем удачно. Он понял это, когда увидел пару, направляющуюся к его столику.
* * *Полноватый парень предпочитал прятать глаза за черными очками даже ночью. Самыми броскими деталями его портрета были рассыпчатые льняные волосы с пробором посередине и капризно выпяченная нижняя губа, блестящая от поминутного облизывания языком.
Его сопровождала манерная девица с прической в виде разоренного вороньего гнезда. Парень звал ее Линдой, а она его – Санчесом. Судя по нескольким репликам, которыми они обменялись, усевшись за стол, оба намеревались слегка подзарядиться энергией перед походом в ночной клуб – и не только пепси-колой, которую они заказали. Точнее говоря, запас бодрости требовался в первую очередь Санчесу, который принес бутылку водки. Линда и без того казалась весьма оживленной. Неестественно оживленной. Настолько оживленной, что Скиф моментально сконцентрировал на ней ненавязчивое внимание. Пара присоседилась к нему только по той причине, что других свободных мест в кафе не оказалось, но вела себя так, словно за столом находились они одни. Набулькав в стаканчики водки, они разбавили ее пепси и, проглотив живительную смесь, принялись обсуждать какой-то фильм, с просмотра которого явились. Вернее, темой беседы был не столько сам фильм, сколько зимний сад кинотеатра «Октябрьский», произведший на пару неизгладимое впечатление.
Санчес восхищался тамошними пальмами высотой с трехэтажный дом и утверждал, что однажды Никита Хрущев распорядился перевезти их из Астрахани в Москву, но гигантские размеры деревьев помешали его коварному замыслу.
– А как тебе павлины и прочие страусы? – спрашивала Линда.
– Охренеть можно. Хамелеоны по стенам шныряют, а в аквариуме – пираньи. И все удовольствие за четыре бакса.
– Ну, за четыре бакса можно получить удовольствие и покруче…
Подняв взгляд от пепельницы, успевшей наполниться окурками, Скиф сравнил помутневшие зрачки Санчеса с булавочными зрачками Линды и лишний раз убедился в том, что она попивает пепси-водочный коктейль из приличия, а не для удовольствия. Ее лицо было неподвижным, как посмертная маска, зато ярко накрашенные губы непрерывно подергивались и кривились, живя своей особой жизнью двух жирных красных червяков.
– Хотела бы я, – заявила девица, – чтобы у меня был свой домашний кинотеатр. С большущим-пребольшущим экраном… Я бы от него целыми днями не отходила. Поставила бы рядом кровать – и пошло оно все в задницу.
– А я бы от пираньев… от пираний не отказался, – мечтательно произнес Санчес и даже посмотрел по сторонам: не спешат ли к нему с бесплатными подарками. – Видала зубы? – Не обнаружив признаков халявы, Санчес влил в себя водку, чуть-чуть подкрашенную пепси. – Вот только не врубаюсь, как они кусаются, если у них пасти не закрываются?
– Кто? – рассеянно спросила Линда.
– Пираньи эти.
– Какие пираньи?
– Эй, ты спишь на ходу, что ли? – возмутился Санчес. – Отъезжаешь?
– Уже отъехала, – покривила губы Линда. – Шучу. В смысле: приехала. – Она заглянула в свой стакан, но не притронулась к нему, а отодвинула подальше. – Водка крепкая, в башку шибает. Больше не хочу.
Лицо Санчеса побагровело так стремительно и до такой степени, что стало ясно: этот парень плохо кончит. С его давлением не алкоголем баловаться, а лечебные отвары цедить, не пропуская ежедневных прогнозов погоды.
