Владимир Шитов - Я выбрал путь смерти

— Тарас Кондратьевич, я пришёл, чтобы узнать: ваше предложение насчёт работы остаётся в силе или обстоятельства изменились и вы его снимаете?

— О чем речь, Александр Георгиевич?! Все остаётся в силе, как мы с тобой договаривались. Время показало, что потребность в специалистах твоего класса растёт. Представляешь, ни милиция, ни прокуратура до сих пор так и не смогли найти субъекта, который заказал моё устранение. При таких обстоятельствах угроза для моей жизни сохраняется. Поэтому как только демобилизуешься, поступай ко мне на работу. Первым твоим заданием будет розыск заказчика, организовавшего покушение на мою жизнь. Справишься?

— Постараюсь. Только первое время мне будет трудно работать.

— Из-за чего могут возникнуть затруднения?

— Сотрудников вашего охранного и сыскного бюро я не знаю. Я имею в виду, что не знаю уровня их профессионального мастерства, поэтому, возможно, мне будет трудно им полностью доверять. Как вы смотрите на то, чтобы я среди своих парней, увольняемых в запас, подыскал себе напарника для службы у вас?

— Ты только с ним хочешь выполнять мои отдельные щекотливые поручения?

— Именно так. Когда потребуется, мы будем охранять нужных вам людей.

— Думаю, что для нашего банка не будет слишком накладно иметь в штате двух таких специалистов, как ты. Хотелось бы как можно быстрее увидеть на деле ваши способности. Можешь сообщить своему будущему напарнику, что каждому из вас я назначу зарплату в тысячу долларов. Но сразу предупреждаю, что о жильё придётся позаботиться самим.

— Я найду квартиру своему напарнику.

— Тогда будем считать, что мы с тобой обо всем договорились. А теперь я приглашаю тебя в гости. Поедем ко мне на дачу. Нас уже ждёт вся моя семья. Они мечтают познакомиться с моим спасителем. Погуляем, в баньке попаримся.

— Только я вас, Тарас Кондратьевич, предупреждаю, что пока спиртное не употребляю.

— Ничего страшного, я заранее запасся коровьим молоком и овсяными хлопьями, — улыбнулся Транквиллинов.

Волчий Ветер видел, что Транквиллинов относится к нему доброжелательно. В такой ситуации он не мог отказаться от приглашения в гости.

— Мы у вас на даче до какого времени задержимся?

— До утра! Гулять так гулять…

— Тогда нужно заехать ко мне. Я скажу своим родителям, что буду ночевать у вас. Иначе они будут волноваться.

— Заедем! — считая дальнейшее пребывание на работе лишней тратой времени, поднимаясь из-за стола, заверил Транквиллинов.

За рулём «вольво», как всегда, находился Финогенов. Они уже побывали у Махновских и теперь выехали за город. Транквиллинов, сидя с Александром на заднем сиденье, сказал:

— Если бы ты только знал, как мой сын хочет тебя увидеть!

— Не иначе по вашей рекомендации?

— Я ему рассказал о том, как ваша группа лихо расправилась с чеченскими бандитами. Он от тебя не отстанет, пока ты ему какой-нибудь из своих армейских приёмов не покажешь. Ради меня покажи ему что-нибудь такое, чтобы он нашу доблестную армию зауважал. А то ещё под носом сыро, а тоже лезет со своими рассуждениями об армии, как некоторые шалопаи: «Не хочу служить. Там дурдом и ничему хорошему не научат…» Вдруг ты сможешь его как-то увлечь, рассказав об армейской службе, чтобы ему захотелось поступить в военное училище?

— А вы разве не хотите, чтобы ваш сын пошёл по вашим стопам и занимался финансами?

— Не хочу. Хватит и тех неприятностей, что свалились на меня из-за этих финансов. Не хочу рисковать сыном изза денег.

— Между прочим, в армии не мёд, и военнослужащим часто приходится рисковать жизнью.

— Я это понимаю не хуже тебя. Но ведь армии нужны разные специалисты: юристы, финансисты, врачи, связисты, железнодорожники. Особому риску для жизни эти люди не подвергаются. Разве плохо было бы, если бы мой сын служил военным комендантом какого-либо московского железнодорожного вокзала? Короче, вариантов много, главное — суметь заинтересовать парня военной карьерой и уговорить пойти учиться в военное училище.

— В какое училище вы хотите его устроить?

— Я ещё не решил. Эта идея возникла у меня недавно.

— Будет лучше, если ваш сын сам выберет занятие в жизни.

— Так оно и получится. С молодёжью сейчас особенно не повоюешь. Я постараюсь тонко, незаметно повернуть интерес сына на ту дорогу, которую я ему заранее проторил, — поделился своими соображениями Транквиллинов.

— Я с вами об этом спорить не буду, так как каждый живёт по своим убеждениям.

— Я знаю, Александр Георгиевич, что моя точка зрения тебе не слишком нравится, но именно с тобой я могу быть полностью откровенным. Без помощи со стороны мне практически невозможно было бы подняться наверх, занять в обществе то место, которое я сейчас занимаю. Теперь же у сына есть возможность подняться выше меня, используя свои способности, а также моё положение, мои связи и деньги.

— Вот поэтому таким, как я, не имеющим ни денег, ни связей, сейчас невозможно получить ни высокого звания, ни хорошей должности.

Транквиллинов с выводами Волчьего Ветра не стал спорить.

— Это реалии теперешней жизни, и нам от них никуда не деться. Как остряки говорят: «За что боролись, на то и напоролись». Но я тебя, Александр Георгиевич, могу успокоить. Ты в жизни не затеряешься. Пока я жив, всегда тебя поддержу.

— Не обо мне речь. Я себе пенсию заработал. А как жить тем, кто не может приобрести специальность, а если её имеет, то не может найти работу, не имеет источника для своего существования?

— Меня это не интересует. Это чужие проблемы. Ушли в небытие времена строителей коммунизма, и притом безвозвратно. Члены ЦК КПСС жили как при коммунизме, а народ в основной своей массе не имел ничего, кроме равенства в получении зарплаты, независимо от того, работаешь ты в поте лица или лодырь. Люди жили как бараны, подгоняемые пастухами из коммунистов. Теперь же каждый может проявить себя, показать, на что он способен, и соответственно по своему труду получать вознаграждение. Обижаться лодырям не на кого, кроме как на самих себя. Пусть они бродяжничают, нищенствуют, умирают с голоду. Это их проблемы, я не собираюсь повышать их жизненный уровень за счёт снижения своего. Когда два-три поколения тунеядцев, бродяг и лодырей вымрут, третье поколение таких людей должно будет взяться за ум и постараться жить за счёт своего труда. Я сразу оговорюсь, что полностью нам никогда не удастся избавиться от лодырей, бродяг и нищих.

— Между прочим, бродяг в нашей стране четыре миллиона человек, два миллиона детей-беспризорников.

— Нищеты, безобразия в нашем обществе много потому, что во время пересадки с поезда к коммунизму на поезд, идущий по капиталистическому пути развития, не все успели на него пересесть, а если кто и пересел, то не сумел перестроить своего мышления. Постепенно все утрясётся. Я верю в разум народа.

— Кто знает, может, вы и правы, — размышляя об услышанном, промолвил Волчий Ветер.

На даче Транквиллинов познакомил Волчьего Ветра со своей женой Галиной Васильевной, сыном Славиком и дочерью Мариной.

Во время ужина Волчий Ветер пользовался за столом всеобщим вниманием, отчего чувствовал себя как-то неловко. Но постепенно он освоился и успокоился, понимая, что внимание к нему за столом доброе и от души.

Когда после ужина Тарас Кондратьевич пошёл протопить баню, Волчий Ветер остался с Галиной Васильевной в доме и стал смотреть телепередачу. В это время дети на кухне мыли посуду.

Галина Васильевна спросила у Волчьего Ветра:

— Александр Георгиевич, вы женаты?

Как все-таки женщины любят задавать парням такие вопросы!

— Пока нет.

— По-моему, в вашем возрасте пора подумать о семье.

— Вы правы.

— Тогда непонятно, почему вы до сих пор не женаты?

— Обстоятельства не позволяли. Такая у меня служба была. Я не был уверен в своей безопасности. А раз так, то зачем жену оставлять вдовой, а детей сиротами?

— Тарас Кондратьевич мне сказал, что вы в конце года увольняетесь из армии, идёте в запас.

— Поэтому я уже и начал подыскивать себе невесту, — улыбнувшись, поведал он о своих ближайших планах.

— Верно поступаете, — одобрила Галина Васильевна его решение.

Возвратившийся в дом Тарас Кондратьевич позвал Волчьего Ветра и сына в баню.

Кода мужчины, вдоволь напарившись, сидели в предбаннике, Волчий Ветер вспомнил военные будни:

— Я иногда своим бойцам в Чечне тоже делал праздник, позволял попарить кости в иниппи.

— Что обозначает слово «иниппи»? — немедленно задал вопрос любопытный Славик.

— С индейского языка оно переводится как «горная баня в палатке».

— И что она собой представляет? — вновь поинтересовался Славик.

Тарас Кондратьевич умышленно старался не задавать Волчьему Ветру вопросов, предоставив возможность сыну удовлетворить своё любопытство.