Свинцовые сумерки - Александр Александрович Тамоников
– Там целая крепость в холме вырыта, щели для стрелков! И еще большие такие окопы, огромные ямы, примерно пять на пять метров.
– Это для танков, окопы, чтобы танки могли оттуда вести стрельбу, а сами при этом не подставляли броню под зенитки. Давай двигаться также ползком вдоль окопа на юг. Как закончатся фортификации, остановимся и зарисуем все, что увидели.
Разведчики повернули на юг, а когда оказались на безопасном расстоянии от холма, поднялись и осторожно двинулись в чащу леса. Под их ногами змеился край заложенного настилом окопа. Когда траншея закончилась, Шубин придержал Колю за рукав:
– Сейчас осторожно, я вперед, ты иди за мной след в след. Остальное пространство немцы могли заминировать, – разведчик указал пальцем в направлении источника шума. – Слышишь, мы слишком близко к дороге, можно снова напороться на патруль или случайно встретить фашистов. Давай-ка поглубже в лес, пускай мы сделаем крюк, зато будем в безопасности.
Они очень медленно зашагали дальше. Перед тем как сделать шаг, Шубин подолгу всматривался в траву, выискивал примятые участки или торчащую проволоку. Хотя участок был чистым, Глеб выдохнул с облегчением только тогда, когда они снова забрались в глухую чащу с валежником под ногами, в котором уж точно не ждет опасная находка. Разведчики вернулись с редколесья в дебри, где стало совсем тяжело идти. Деревья обступали плотной стеной, ветви цеплялись за одежду, а ноги проваливались в заросли мха и папоротников. Когда стало понятно, что холм с укреплениями остался на далеком расстоянии позади, разведчики сделали передышку.
Шубин опустился на бревно и достал схему, где уже начал шифровать данные, что они успели собрать во время вылазки. Вдвоем разведчики обозначили схему из всех укреплений, даже разметки километража записали, благо Воробьев, благодаря знанию местности, мог определить без карты, где они находятся. Таких точных координат будет достаточно, чтобы советские бомбардировщики нанесли удар с воздуха по вражеским постройкам.
Записку пришлось сунуть во фляжку, где было уже давно сухо – запас воды у них закончился еще в Ракитном. Сейчас капитан ощущал, как дрожат от усталости ноги, гудит голова и путается сознание. Им нужен отдых, вода, короткий сон – еще пять километров в сторону советского фронта, и можно будет искать укрытие для ночевки. Сухие губы с трудом разлепились, чтобы отдать приказ:
– Двигаемся к берегу Псела, ты веди. – Он видел, что Коля тоже устал от тяжелой и длительной вылазки вокруг холма. Но задача была выполнена – они нашли и зарисовали в шифровке все строящееся немецкое укрепление, нашли цитадель, поэтому сейчас осталась вторая часть операции – вернуться назад, на советскую землю. Глеб понимал, что Колька совсем выдохся, поэтому Шубин и назначил сопровождающим рядового именно сейчас. От важного поручения Коля, как командир и ожидал, сразу приободрился, прибавил шаг. Конечно, от такого быстрого передвижения и после напряжения опасной разведки под носом у немецкого патруля он через час окончательно выдохнется и уснет без задних ног, но так даже лучше, хотя бы отдохнет, а не будет мучаться от мрачных мыслей о своей вине перед погибшим Злобиным.
Черноту между деревьями уже осветлил розовый рассветный туман, стало лучше видно пространство вокруг, и Коля шагал все быстрее. Впереди тихо шумел водный поток – небольшая речушка без названия, отросток от реки Псел, который изгибался вокруг сосновой опушки, а потом снова вливался в большую воду. Серебристый поток шумел все ближе, обещая глоток прохладной воды. Колька не выдержал и совсем по-мальчишески попросил:
– Товарищ командир, а можно я окунусь? Просто в воду и на берег, обещаю, раз и все.
Шубин не смог сдержать улыбки, все-таки нравился ему Коля Воробьев, такой иногда взрослый и сосредоточенный, а иногда совсем открытый, обычный деревенский мальчишка, которому страсть как хочется нырнуть с головой в водный поток. Командир кивнул в ответ – можно, здесь они в лесной чаще навряд ли встретят немцев, которые боятся отходить так далеко от своих укреплений. Уже в паре километров заканчивается прифронтовая полоса германской территории, а потом за нейтралкой расположены советские окопы. Поэтому на краю своей территории фашисты всегда настороже, лишний раз носа из укрытия не покажут. Они уже сутки на ногах практически без сна и отдыха, осталась важная часть операции – вернуться к своим. Такой переход требует внимания, смотреть во все глаза, чтобы случайный советский наблюдатель не выпустил в них пулеметную очередь. Так бывало, ведь издалека не разобрать, кто это бредет от немецкой территории по нейтральной полосе.
В таких случаях Шубин принимался петь советские песни, чтобы часовые поняли, что в их сторону приближается не враг, а переодетый советский разведчик. Главное вовремя приметить блеснувшее дуло или прицел винтовки и успеть затянуть всем знакомый мотив. В наступавшем рассвете Шубин решил не двигаться дальше, поэтому сейчас они устроят привал, утолят жажду, чтобы голова лучше соображала, а потом выстроят маршрут на родную землю.
Колька почти бегом поспешил к просвету между деревьями, от жажды и неприятного ощущения липкой формы он изнывал уже вторые сутки. Как же ему хотелось прямо в одежде нырнуть с головой в прохладную воду. Оказавшись у просвета между деревьев, рядовой неожиданно замер и повернулся с удивленно-радостным лицом к идущему позади командиру:
– Тут наши! Это, кажется, партизаны!
Глеб не успел его остановить, и парнишка шагнул вперед. На звук раздвигающихся веток у берега обернулись несколько человек. Группа из пяти мужчин. В грязной заношенной одежде и с винтовками наперевес они устало сидели на камнях вокруг костерка, на котором закипала вода в котелке. При виде Кольки сидящие схватились за оружие. Щелкнул затвор, и Воробьев оказался на мушке сразу у двоих стрелков, что привстали со своих мест. Хотя Николая это нисколько не смутило, он так был рад встретить местных партизан, что позабыл об осторожности. Ведь они могут что-то знать о детях, которых фашисты угнали в Германию, может быть, удастся у них разузнать о судьбе сестренок! Он и сам из партизанского отряда, оттого вдвойне было радостно встретить товарищей.
У Шубина, который лишь успел протянуть руку, чтобы остановить Колю, за долю секунды промелькнула мысль, которая обдала холодом: «Почему у них стрижки, выбритые лица и чистые волосы? Почему? В лесу нет парикмахерских! Это немцы, переодетые в гражданское немцы! Абвер! Это немецкие лазутчики для перехода на советский фронт».
Разведчик успел лишь выкрикнуть парнишке, стоящему в просвете веток:
– Осторожно, назад! Это абвер, засада! Назад!
Грохнули звонким эхом выстрелы, и Коля Воробьев завертелся
